Интервью можно провести самыми разными способами — и каждый из них обоснован. К примеру, можно превратить интервью в настоящий допрос. Всё происходит, как на суде: прокурор расспрашивает свидетеля со стороны защиты или адвокат — свидетеля со стороны обвинения. Такие интервью вполне могут многое прояснить и раскрыть (вспоминается противостояние Дэвида Фроста с Ричардом Никсоном, а точнее Генри Киссинджером). Однако такие интервью могут полностью выйти из-под контроля и закончиться неконструктивной перебранкой.
Также бывают интервью-портреты, например Гюнтера Гауса. У Ларри Кинга другой формат: дружелюбно-приветливых вопросов «по сути». Кажется, что разговор проходит в расслабленной атмосфере, но всё равно ощущается какая-то напряжённость.
Конечно же, бывают интервью, которые не вправе называться таковыми. К примеру, разговор Карен Миосги с Вольфгангом Шойбле в передаче Тagesthemen или печально известные «Летние интервью» с председателями партий…
Тот, кто иногда посматривает новостные выпуски ZIB 2 на ORF, знает, в чём Армин Вольф опередил большинство своих немецких телевизионных коллег. Вольф «действует решительно». Он не показывает страха ни перед кем и ни перед чем. Особенно хороши его интервью с политиками Австрийской партии свободы. В них он зачастую балансирует на тонкой грани. И можно было бы сказать: «Ух ты, вот это «критическая журналистика!»
Честно признаюсь: я не очень понимаю, что такое «критическая журналистика». Когда я смотрю интервью, меня интересует только одно: говорит ли мне собеседник что-то новое? Получается ли у него скорректировать мои взгляды? Лучше ли я его понимаю теперь? Заиграл ли образ, который у меня о нём сформировался, новыми гранями?
С этой точки зрения, интервью Вольфа с Путиным было напрасно потраченным временем. Оно оказалась бесполезным. И к тому же то малое, что мне показалось интересным, ORF вырезал из эфирной версии.
Итак, в некоторой степени интервью меня развлекло, но в большей — разочаровало. Почему так получилось? У меня сложилось впечатление, что Армин Вольф нервничал и вёл себя неуверенно. К этому можно отнестись с пониманием. Брать интервью у Путина — это, конечно, классно, но определённо непросто. Йорг Шёненборн может многое об этом рассказать — смотрите здесь и здесь.
Очевидно, что Вольф переусердствовал. У себя в блоге он написал, почему российский президент — непростой собеседник и на какие моменты нужно обращать внимание. В своих постах он строил из себя чуть ли не боксёра-тяжеловеса, который готовится к важному поединку и анализирует соперника.
Радует, конечно, что у Вольфа не получилось «Летнее интервью». Но не радует, что он ушёл в другую крайность. По-видимому, он был одержим честолюбивой идеей показать миру, как можно прямо так конкретно допросить Путина. И в этом интервью его нервозность и неуверенность в себе неприятным образом наложились на тщеславие и самонадеянность. Вольф не предлагал Путину отвечать на критические заявления, озвученные другими людьми, а сам занял позицию, то есть был пристрастным — а потом удивился, когда Путин начал задавать ему встречные вопросы, на которые он не мог ответить.
К тому же он (Армин Вольф. — ИноТВ) часто перебивал собеседника, что каждый раз поднимало разговор на какой-то неприятный «метауровень». Конечно же, перебить Путина — это не оскорбить монарха. Но это контрпродуктивно, если всего лишь обрывает ход его мыслей. Перебивать имеет смысл только тогда, когда это делает разговор более динамичным и направляет его в конструктивное русло.
Вчера же я скорее случайно наткнулся на «зеркально противоположное» интервью в эфире RT. Россиянка Оксана Бойко задавала вопросы бывшему канцлеру Австрии Вольфгангу Шюсселю. Хотя Шюссель больше не занимает высокий пост и потому может говорить относительно открыто, всё же оба интервью вполне сопоставимы. И очень сильно отличаются друг от друга.
Хотя интервью на RT было гораздо короче (всего 25 минут), оно было более содержательным. Бойко задавала «критические» вопросы, но ни разу не шла на бессмысленную и бесполезную конфронтацию. Она прекрасно подготовилась, вела себя профессионально и уверенно. Собственно из-за этого ей не приходилось постоянно подсматривать что-то на своём планшете. Она выслушивала аргументы своего собеседника и развивала беседу с опорой на них. Да, она дискутировала.
К тому же Бойко подвластно искусство конструктивных перебиваний. Или же она быстро озвучивает какой-нибудь аргумент, по сути, и не перебивая. А язык её тела и мимика: она улыбается и кивает, когда Шюссель что-то объясняет, при этом никоим образом не демонстрирует безоговорочное согласие, а скорее даёт понять, что понимает аргумент собеседника. Это помогает избежать ненужной остроты.
Особенно интересна вторая часть интервью, в которой речь идёт о политике Запада по смене режимов. Вместо того чтобы в этот момент выпалить по Шюсселю из всех орудий и, читая мораль, загнать его в угол, Бойко ограничилась тем, что коротко и очень сдержанно напомнила о вторжении в Ливию; она даже допустила, что в этой ситуации Запад мог руководствоваться «благими намерениями». Шюссель принял пас и подверг фундаментальной критике интервенционистскую политику Запада («военное вторжение извне, об этом и речи быть не может!»). Если бы Бойко поступила иначе, то есть атаковала бы Запад в лоб, Шюсселю бы пришлось уйти в оборону, и он бы, скорее всего, не дал западной политике такую крайне самокритичную оценку.
Одним словом: образцовое интервью.
Остаётся вопрос, какой из этих каналов «государственный»: RT или ORF?