Нынешняя холодная война между Россией и США куда опаснее, чем предыдущая, во время которой «мы едва выжили», пишет для The Nation американский историк Стивен Коэн. В то же время многие эксперты и обозреватели продолжают отрицать её существование как по личным, так и по политическим причинам.
«Всем тем, кто сомневается в её существовании, стоит лишь почитать ведущие американские газеты, посмотреть «новости» по телевизору или ознакомиться с растущим количеством объявлений России холодной войны», — отмечает автор.
По мнению Коэна, всего существует шесть факторов, которые делают нынешнюю холодную войну более опасной по сравнению с предыдущей.
Во-первых, её эпицентр находится не в далёком Берлине или странах так называемого третьего мира. Он расположился прямиком на российской границе — от Прибалтики и Восточной Европы до Украины и Чёрного моря, где НАТО продолжает активно наращивать свои силы.
Отныне Североатлантический альянс рассматривает свой восточный фронт как свою «территорию». «Ни одна военная держава не приближалась к России и её второму по величине городу Санкт-Петербургу со времён нападения нацистской Германии в 1941 году так близко», — подчёркивает историк.
Реакция Москвы на такую обстановку вполне предсказуема. Всё чаще Россия отзывается о таком положении вещей как об «американской агрессии против России», причём тревогу Кремля по этому поводу тяжело сравнивать с выдвинутыми в адрес Москвы обвинениями в «нападении на Америку», которое так и не было доказано.
Всё это серьёзно повышает риск как случайной, так и преднамеренной войны с Россией, особенно на фоне дискуссии о поставках американского оружия Киеву, который собирается использовать его против «пророссийских» повстанцев в Донбассе, параллельно одобряя противоречащий Минским соглашениям законопроект.
Во-вторых, конфликт России и США может разгореться и в Сирии, где «поддерживаемые Россией» силы близки к решительной победе над антиасадовскими группировками, некоторые из которых связаны с террористами. Министерство обороны России считает, что американская армия активно поддерживает врагов Асада, что ставит жизни российских военнослужащих под угрозу.
Поэтому оно «готово наносить удары по поддерживающим их американским подразделениям в Сирии». «Какая же будет реакция в Вашингтоне, если Россия убьёт какого-нибудь американца в Сирии?» — задаётся риторическим вопросом Коэн.
В-третьих, в отличие от предыдущей холодной войны, когда после Карибского кризиса советско-американские отношения постепенно улучшались, на данный момент они оказались в плачевном состоянии. Беспрецедентный захват и обыск российского консульства в Сан-Франциско убедил некоторых российских чиновников, что влиятельные силы в Вашингтоне стремятся к полному разрыву русско-американских отношений.
В-четвёртых, во время предыдущей холодной войны, ни одного советского лидера не демонизировали так, как Владимира Путина. «Россия и отношения с Москвой оказались настолько путинизированы, что у России, похоже, не осталось никаких законных национальных интересов как внутри страны, так и за рубежом, в то время как признание их наличия — это первый шаг к переговорам», — отмечает Коэн.
В-пятых, нынешний «рашагейт» — это беспрецедентное явление, которое обостряет новую холодную войну. Многочисленные «расследования» показывают, что однажды привычные отношения с Москвой могут оказаться «сговором с Кремлём». В то же время на противников новой холодной войны наклеивают ярлык «прокремлёвских пропагандистов».
Помимо этого, «рашагейт» серьёзно ограничивает президенту Трампу возможность вести переговоры в кризисной ситуации с Владимиром Путиным. «Представьте, например, что, президента Джона Кеннеди обвинили в том, что он «кремлёвская марионетка» в разгар Карибского кризиса, — пишет Коэн. — Он не смог бы найти политический компромисс с Никитой Хрущёвым и разрешить кризис, который мог привести к ядерной войне».
В шестых, в отличие от ситуации 1960-х, 70-х и 80-х, в американском информационном поле нет практически никаких СМИ или политиков, выступающих против холодной войны. Без сильной оппозиции и бурных политических дебатов неблагоприятный политический курс становится ещё более вероятным.
К этим факторам Коэн также добавляет три других обстоятельства.
Во-первых, это миф о том, что постсоветская Россия слишком слаба для ведения продолжительной холодной войны с Западом и, в конце концов, будет вынуждена капитулировать перед Вашингтоном и Брюсселем. Такое мышление исходит из «санкционного цунами», которое обрушилось на Москву в 2014 году.
Однако за последние два года сразу несколько независимых финансовых комиссий отметили рост экономики России. Кроме того, не стоит забывать и о том, что Россия обладает огромными природными, территориальными и людскими ресурсами, а также никогда не сдавалась, в каких бы неблагоприятных обстоятельствах она не оказывалась.
Вопреки мнению некоторых российских политических маргиналов, ни элиты, ни народ этой страны не собираются серьёзно менять политический курс под западным давлением. Более того, многие ведущие российские эксперты уже смирились с началом новой холодной войны, в которой они винят Запад.
Во-вторых, американские элиты по-прежнему придерживаются принятой при Обаме точки зрения об «изолированности» России. Количество встреч Путина с иностранными партнёрами опровергает этот миф, однако здесь есть другой важный момент. Если «советский блок» во время предыдущей холодной войны был «подневольным союзом охваченных кризисом стран», то новые союзники России идут на сотрудничество добровольно, а партнёрство с ними приносит Москве прибыль.
Напротив, по всей видимости, лопается именно американская сфера влияния. Это, по мнению Коэна, видно на примере брексита и референдума в Каталонии о независимости, который заставляет несколько по-другому посмотреть на крымские события 2014 года.
«Кроме того, как иначе можно интерпретировать сближение члена НАТО Турции с Россией или исторический визит саудовского короля в Москву, — пишет Коэн. — Историки могут задать вопрос: так кто же это всё-таки движется к изоляции в мировой политике?»
В-третьих, огромную роль может сыграть Китай. Во время предыдущей холодной войны Пекин был соперником СССР, однако сейчас он стал политическим, экономическим и потенциально военным партнёром России.
«Большую часть этих новых и по большому счёту беспрецедентных факторов холодной войны в Вашингтоне не обсуждают, причём не только из-за «рашагейтовской» истерии. Немалую роль здесь играют как американский триумфализм, наблюдаемый с развала СССР в 1991 году, так и остаточный американский провинциализм, о котором иногда говорят как об «исключительности», — подводит итог историк. — В то же время три главных опасности для национальной безопасности США: международный терроризм, распространение ядерного оружия и кибератаки <…> остаются почти без внимания. Это же касается и той истины, что эти угрозы не могут быть купированы без помощи России».