Ребята, я ужасно волнуюсь, потому что сегодня у нас в гостях бывшая первая леди, затем сенатор, затем госсекретарь, а затем — я мог бы поспорить на что угодно — следующий президент Соединённых Штатов. Встречайте Хиллари Родэм Клинтон!
(Бурные аплодисменты.)
Спасибо большое, рад вас видеть. Это честь для нас.
ХИЛЛАРИ КЛИНТОН, бывший кандидат в президенты США: Рада вас видеть, Стивен.
Вы написали новую книгу. Она называется «Что произошло». И я даже не знаю, как начать это интервью, кроме как спросить: (Грустно вздыхает.) что произошло? что же произошло?
ХИЛЛАРИ КЛИНТОН: Именно на этот вопрос я и постаралась ответить. Потому что именно этот вопрос я задавала себе, начиная с ночи дня выборов.
С какого времени точно?
ХИЛЛАРИ КЛИНТОН: Как я написала в книге — была полночь.
Да, я помню.
ХИЛЛАРИ КЛИНТОН: Полночь — это время душевной тьмы.
Да, надеюсь, полночь пробьёт ещё не скоро.
ХИЛЛАРИ КЛИНТОН: Так вот, тогда я спрашивала саму себя, как вы сейчас сказали: «Что же произошло?» И я подумала: почему бы не попытаться это выяснить. Именно поэтому я занялась этой книгой. Это был болезненный и непростой процесс, но в итоге, как мне кажется, я сделала всё возможное, чтобы изложить всё, что произошло, чтобы такого не повторилось. Моя главная цель — не допустить, чтобы это произошло снова.
Многие признавались: «Боже мой, как бы мы хотели, чтобы Хиллари просто ушла! Взяла и ушла!»
ХИЛЛАРИ КЛИНТОН: Знаете, если люди проведут сбор пожертвований и на эти деньги отправят меня в какое-нибудь милое местечко...
Правда?
ХИЛЛАРИ КЛИНТОН: ...то я, может, об этом и подумаю.
Барак Обама часто бывал на яхте Дэвида Геффена (один из богатейших музыкальных продюсеров в США и мире. — ИноТВ), вы могли бы отправиться с ним.
ХИЛЛАРИ КЛИНТОН: Правда, уходить я никуда не собираюсь.
Рад слышать… Согласен. Сначала я их мог понять. Люди говорили: «Республиканцы сами себя рвут на куски. Не давайте им кого-то, против кого можно сплотиться». Так как вы для них в этом плане — удобная фигура. Но на самом деле я не думаю, что именно так можно остановить то, что происходит с нашим правительством. Полагаю, страну спасут те, кто хочет принять в этом активное гражданское участие и верит в потенциал развития, которое происходило последние 50 лет. Поэтому большое вам спасибо, что никуда не уходите.
ХИЛЛАРИ КЛИНТОН: Полностью с вами согласна! Полностью!
Но постойте! Вам, наверное, было нелегко писать эту книгу.
ХИЛЛАРИ КЛИНТОН: Нелегко. Было болезненно, просто ужасно снова переживать всё это. Знаете, быть максимально искренней, открытой в отношении ошибок, что я совершила, и говорить об этом вслух. Но также и бороться, как я написала, со всем — от сексизма и женоненавистничества до призывов к людям не ходить на выборы и необычного поведения экс-директора ФБР. И с русскими! С русскими! Вы же тоже били тревогу — я ведь действительно считаю, что они убеждены в том, что им удалось напакостить нашей демократии. И я не могу это терпеть.
А как вы считаете, им это удалось — напакостить нашей демократии?
ХИЛЛАРИ КЛИНТОН: Считаю, да, удалось. Потому что…
В какой степени? Им удалось повлиять на само голосование или на общественное мнение?
ХИЛЛАРИ КЛИНТОН: Повлияв на избирателей, а следовательно — и на общественное мнение. И это, как мне кажется, становится всё яснее и яснее. Не знаю, к каким выводам приведут расследования конгресса и специального прокурора, поживём — увидим. Но не думаю, что кто-либо может всерьёз утверждать, что русские не задавались целью повлиять на выборы, и так они и поступили. Последнее на сегодня, что мы узнали, — то, как они покупали рекламу на Facebook и таргетировали её. Мы ещё много чего узнаем, Стивен. И я говорю максимально чётко, порой ощущаю себя, так сказать, женской версией Пола Ревира (американский национальный герой, который во время Войны за независимость в ночь с 18 на 19 апреля 1775 года, накануне сражений при Лексингтоне и Конкорде, верхом проскакал к позициям повстанцев, чтобы предупредить их о приближении британских войск. — ИноТВ), бью тревогу…
Но нужно понимать, в чём заключается стратегия Путина. Ему ну очень не нравится демократия: он убеждён, что это такой неудобный и запутанный процесс. А ещё ему не нравимся мы, и он хочет дестабилизировать нашу страну, посеять сомнения насчёт нашей демократической системы. Все эти новые разоблачения — о том, что русские притворялись американцами, то есть были ненастоящие американцы, распространявшие ненастоящие новости и истории и организовывавшие ненастоящие демонстрации, — это всё было не потому, что Путину было скучно и нечего делать. Он хочет подорвать то, как мы друг друга видим, наше взаимоуважение, и то, как мы поддерживаем наши государственные институты и наше общество. Так что, как мне кажется, они считают, что хорошо всё провернули в 2016 году, и я думаю, что они вернутся и в 2018-м, и в 2020-м, если мы их не остановим.
Вы упомянули, что Путину не нравится демократия и не нравится Америка. Но догадки отчасти выводятся и такие, что ему не нравитесь лично вы. Считаете ли вы, что речь в известном смысле шла о сведении личных счетов?
ХИЛЛАРИ КЛИНТОН: Я думаю, что в основном всё дело было в той роли, которую я сыграла, будучи государственным секретарём. Эту роль он и трансформировал в обиду на меня. Я ведь говорила фразы вроде: «Народ России заслуживает свободных и честных выборов, заслуживает демократии».
И здесь было сомнение по поводу легитимности его избрания в 2011 году.
ХИЛЛАРИ КЛИНТОН: По поводу избрания парламента, тогда были парламентские выборы.
Ах да, точно.
ХИЛЛАРИ КЛИНТОН: Наше разведывательное сообщество, как и некоторые другие люди, рассказывали, что он таил обиду лично на меня. А вот я это дело как личное не воспринимаю. Мне кажется, что это — лишь элемент его мировоззрения, которое завязано на его злости и разочаровании в связи с распадом Советского Союза и его мнении о том, что мы — его соперник номер один. Он действительно хочет ослабить союз Европы и Америки. Я же вижу это так: я выполняла свою работу — и притом почётную для меня работу, — и заключалась она в том, чтобы смело говорить от имени американских ценностей и нашей демократии.
Отчасти причина в том, что я — женщина, что, судя по всему, действительно его слегка волнует. Он даже по этому поводу кое-что заявил.
Он когда-нибудь вам лично говорил что-то, что демонстрировало женоненавистничество с его стороны?
ХИЛЛАРИ КЛИНТОН: Он это продемонстрировал. Как я писала в своей книге, есть такое выражение — у нас в Нью-Йорке оно уж точно известно — «мэнспрэдинг» (от англ. man — «мужчина» и spread — «раздвигать»; привычка некоторых мужчин сидеть, широко расставив ноги, особенно в общественном траспорте. — ИноТВ).
Ага.
ХИЛЛАРИ КЛИНТОН: И каждый раз, как я с ним проводила встречи, всё было вот так (Делает жест руками.) по полной программе. Так вот, мы, бывало, проводили с ним встречи, и одна из них проходила на его даче неподалёку от Москвы. Так вот, входят журналисты, а он вовсю бранит Америку за одну из многих вещей, которая его в нас раздражает. Потом журналисты уходят, а у меня ещё есть четыре или пять вопросов, по которым мы с ним и Россией пытаемся договориться. А я когда приходила на встречи с ним, всегда пыталась найти какую-то тему, по которой можно было бы с ним сблизиться: экономика, права человека и разные другие важные вещи. А он вечно вёл себя как-то… Как выразился однажды президент Обама — «скучающий парень в заднем ряду», начхать ему было на это всё. А потом я сказала: «Знаете, очень рада была услышать, что вы заботитесь о сохранении дикой природы и пытаетесь спасти некоторые российские виды — амурского тигра, белого медведя…» И он сразу оживился — и у нас получилась интересная беседа.
(Изображая русский акцент.) «Да я с белыми медведями борьбой занимаюсь».
ХИЛЛАРИ КЛИНТОН: Да нет, он мне говорит: «Пойдёмте со мной», потом ведёт вниз по лестнице, по коридору, за дверь — а все его охранники аж подпрыгивают, так как нас не ждали, — и приводит в эдакое святилище, где стоит огромный стол, а на стене висит, наверное, самая здоровенная карта России из ныне существующих. А потом начинает мне рассказывать, что, мол, поедет вот сюда и там будет на белых медведях передатчики закреплять. И спрашивает у меня: «А ваш муж не хотел бы поучаствовать?» А я ему отвечаю: «Ну я у него спрошу, но если он занят — я поеду».
Мы уходим на небольшой перерыв, а когда вернёмся, мы вместе с госсекретарём Клинтон, может быть, кое-что отпразднуем!
Дата выхода в эфир 20 сентября 2017 года.