6 июня Польский институт международных дел (ПИМД) опубликовал документ Trends in Force Posture in Europe, в котором были проанализированы военные расходы четырёх западноевропейских стран, США и России. Исследование охватывает период между 2007 и 2016 годами, рассказывает Interia. Из доклада следует, что в течение последних десяти лет Франция, Германия, Италия и Великобритания ограничивали расходы на оборону, в то время как Россия их явно увеличивала. Она также повышала боеготовность и отрабатывала сценарий конфликта на территории ОБСЕ.
«Эти данные вызывают беспокойство, потому что они показывают: в действительности в Европе такая ситуация, при которой одно из государств — и это ядерная держава, Россия — инвестирует в свои вооружённые силы, модернизирует их, увеличивает их боеготовность, делая это с учётом возможности использования силы в каком-то сценарии именно в Европе. Вместе с тем самые сильные западноевропейские страны и Соединённые Штаты в течение последних десяти лет предпринимали нечто совсем иное: ограничивали численность вооружённых сил, ликвидировали множество видов вооружений, ограничивали военные бюджеты. Конечно же, это была реакция на финансовый кризис — необходима была экономия в бюджете, урезались оборонные расходы. Но тем не менее в процессе этих ограничений суммарная боеготовность самых сильных западноевропейских стран (а также США) и особенно военное присутствие США в Европе сокращались, в то время как россияне модернизировались и шли в другом направлении», — заявил в интервью польскому порталу Interia Марчин Терликовский.
Он считает, что есть чего бояться. «Мы имеем дело с ситуацией нарушения равновесия, которая может побудить Россию попытаться проверить на прочность
Североатлантический альянс. Эта ситуация очевидно нашла своё отражение в лёгкости, с которой Россия аннексировала Крым и спровоцировала конфликт на Восточной Украине», — предостерёг эксперт.
Как следует из документа ПИМД, в России в 2016 году почти удвоились расходы на оборону — с $38 млрд до $70 млрд, что, в свою очередь, соответствует 3,4% и 5,3% ВВП. На остальных странах отчётливо сказался финансовый кризис и необходимость введения экономии.
Он считает, что особое внимание надо обратить на то, что в 2013 году страны НАТО по сути проводили учения только по кризисному управлению — это операции, подобные той, какая была проведена в Афганистане. Тем временем Россия уже с 2007 года проводит учения по отработке действий в Европе — но не против партизан или террористических организаций (хотя именно так она их официально называла в своих манёврах). На практике Россия проводит учения по борьбе с силами НАТО, захвату, возвращению территорий государств и даже применению ядерного оружия, на что указывает множество оценок, рассказывает польский эксперт.
«Это два совсем разных мира. Одно дело — операция стабилизирующая, мирная (в Африке или Афганистане) — конечно, без учёта того, что она опасна и очень дорогостояща; и совсем иное — конвенциональный конфликт, где речь идёт об обороне территории. НАТО в течение десяти лет готовилось к операции первого типа, вне европейской территории. Россия — к операции второго типа. Результат понятен: Россия подготовлена, армия для такого типа действий обучена. Особенно следует учитывать то, что она воплощала отработанные сценарии в жизнь на Украине. В то же время НАТО только сейчас должно пройти уроки и вспомнить, как защищаются территории и границы», — подчеркнул Терликовский.
Россияне проводят учения с мыслью о классических конфликтах, межгосударственных, о конфликте с НАТО. Во-первых, они проводили учения с большим количеством солдат, потому что такая численность используется в подобных сценариях, а во-вторых, они также обучались способу нападения без предупреждения, проверяя способность армии к очень быстрой мобилизации, в течение несколько десятков часов. Это вновь характерно для такого типа конфликтов в Европе.
«Если мы имеем дело с такой ситуацией, как миссия в Афганистане, то её запуск продолжается месяцами. Сначала политические согласования, процесс подготовки, то есть генерирование сил, а значит, и учения растягиваются во времени. От частей не требуется мгновенной готовности, чтобы в течение нескольких дней они поехали в Африку требовать соблюдения мира. Для этого необходим мандат Совета Безопасности или договор со страной, которая попросила применить силу с целью обеспечения безопасности, как это происходит хотя бы в Мали или в Центрально-Африканской Республике. Поэтому там не были нужны такие внезапные учения», — объясняет политолог.
Множество инструментов — правовых и политических соглашений, которые служат построению стабильности и предсказуемости, — Россия обходит стороной или же просто отменяет их, например Договор об обычных вооружённых силах в Европе, который предусматривал, в частности, взаимные визиты военных экспертов с целью проверки, какое оружие хранится в военных частях на приграничных территориях. Это был механизм, который позволял западным государствам знать, что делает Россия, и зрительно и осязаемо это проверить посредством визитов на базы. Россияне при этом могли осматривать базы НАТО. «Но они разорвали этот договор, поэтому сложно проверить, как они вооружены и в какой степени готовности находятся части у границ НАТО с Россией. Это один из примеров проблемы — таких инструментов значительно больше. ОБСЕ переживает политический кризис, а не отсутствие инструментов для построения безопасности в Европе», — резюмировал в интервью польскому порталу Interia Марчин Терликовский.