«Министр обороны Польши Антони Мачеревич заявил в сейме, что войска территориальной обороны первыми сразятся с [российским] спецназом. Во-первых, эти слова предполагают значительную эволюцию целей и задач этих войск, а во-вторых, такое заявление отражает представление министра о современных вооруженных конфликтах – сформированное, по-видимому, чтением вызвавших сенсацию шедевров литературы. Чтобы было понятно, здесь речь не идет о том, чтобы пугать Россией, потому что парализующий страх перед ней в Европе – главная цель пропагандистских и дезинформационных действий самой Москвы», – пишет в издании Newsweek польский журналист Михал Кацевич.
Когда родилась идея создания войск территориальной обороны, значительное влияние на решение ее воплотить оказали события на Украине. Понятие «гибридная война» стало ключевым, по сути – фетишем: оно используется без глубокого понимания того, что случилось на Украине. Операция в Крыму была совсем не такой, как в Донбассе. Однако определение «гибридная война» в нашем сознании начало жить собственной жизнью – как абсолютная аксиома: если бы дело дошло до конфронтации с Россией, то она бы точно носила характер гибридной войны, а не, например, большой военной операции, или ограниченной авиационно-ракетной атаки, или развивалась бы в соответствии с одним из множества других сценариев. «Нет, на Подлясе точно появятся "зеленые человечки", а под Браневом приземлится спецназ, потому что, скорее всего, он приедет с картой малого приграничного передвижения через переход Мамоново-Гроново», – иронизирует автор.
«Спецназ явно не относится к тем воинским подразделениям, с помощью которых Россия в состоянии вести войну и которые реально могут стать противником для наших войск территориальной обороны», – добавляет он. Ведь это не одна военная часть и даже не род войск. Это весьма общее наименование, сокращение от словосочетания «специальное назначение». Под этим названием подразумевается несколько десятков разного рода и назначения частей, у которых между собой нет ничего общего. Среди них есть типичные военные части, предназначенные для диверсионных, разведывательных и фронтовых операций. Есть классические антитеррористические части, а также полицейские. Диапазон их заданий довольно широк. Самые известные части спецназа относятся к ГРУ, то есть к военной разведке. Часто с ними путают 45-ю бригаду специального назначения из Кубинки. Бригада действует в рамках воздушно-десантных войск – значит, уже другой структуры. «Спецназы» присутствуют и в других военных частях, а также на флоте: один из них, 313-й отдел, базируется в Балтийске, около польской границы, отмечает Кацевич.
Свои «спецназы» есть и у Федеральной службы безопасности (ФСБ), например подразделения «Альфа» и «Вымпел». «Альфа» известна по неудачной антитеррористической операции на Дубровке. У подведомственной ФСБ пограничной службы также есть свой спецназ. Суперсекретная часть «Заслон» подчиняется, в свою очередь, разведке. Множество боевых подразделений, называемых спецназом, действуют под крылом Министерства внутренних дел: специальные силы ОМОН, полицейские части быстрого реагирования. И, наконец, спецназ недавно образованной на базе внутренних войск Национальной гвардии. «Непонятно, сколько солдат служат в этих структурах, потому что данные сведения засекречены», – подчеркивает автор.
Спецназ разных подразделений, без сомнения, принимал участие во всех российских вооруженных конфликтах. Сейчас он присутствует в Сирии и Донбассе. Но если мы придерживаемся официального нарратива об угрозе гибридной войны, то давайте выясним, что как в крымской операции, так и в донецкой не спецназ играл первую скрипку. В Крыму «зеленые человечки» были солдатами регулярных войск, главным образом 7-й десантно-штурмовой дивизии из Новороссийска, и морской пехотой. Это также элита российской армии. Не спецназ, а воздушно-десантные войска являются мощной и практически автономной структурой. Насчитывают четыре дивизии и пять бригад, всего более 45 тысяч солдат. Имеется еще морская пехота. В условиях большого конфликта это войска, предназначенные для быстрой переброски, и они будут применены. Эти части также присутствовали в Донбассе, о чем свидетельствовали схваченные украинцами пленные, отмечает автор.
Но в Донбассе ключевым было использование россиянами другого рода войск. В первую очередь в пользу этого говорит начало восстания, подготовленного заранее специальными службами, и скорость создания армии из местных повстанцев, а также быстрая вербовка в России показательной армии наемников. Со времен распада СССР и до сегодняшнего дня Россия беспрестанно находится в состоянии войны, за исключением короткого периода между первой и второй чеченскими войнами.
Через армию и полицейские части прошли миллионы активных в профессиональном плане мужчин. Сотни тысяч из них принимали участие в войнах. России не надо прилагать усилий, чтобы оборонять свою территорию, пользуясь услугами любителей, патриотов и фанатов всего, что связано с армией. А это практически любой мужчина в России, обясняет польский жруналист.
«Но достаточно посмотреть на карту, чтобы понять, что Россия не в состоянии провести против Польши операцию, похожую на ту, что была проведена в Донбассе», – уверен автор. Для этого было бы необходимо сосредоточить в Калининградской области огромный тыл. Но такую переброску тысячи «добровольцев» сложно скрыть. Более того, у России должна была бы быть возможность поднять бунт в Варминско-Мазурском воеводстве, как в Донецке. «Даже принимая во внимание то, что Россия смогла бы использовать территорию Белоруссии, ни одного обстоятельства, которое имело место на Украине, нет», – подчеркивает Кацевич.
Возможный конфликт с Россией может иметь совершенно иной характер. Не гибридной войны, не спецоперации, в которых бравые парни из войск территориальной обороны будут сражаться со спецназом. Основной задачей этих войск во время военных действий должна быть (как первоначально и было определено) поддержка регулярной армии, чтобы приостановить продвижение противника. «Только это уже не звучит так эффектно, как борьба со спецназом или преследование "зеленых человечков"», – резюмирует в издании Newsweek польский журналист Михал Кацевич.
Фото: Reuters