На улице почти не было машин, да и ГИБДД тоже не было видно, – но все равно с десяток пешеходов терпеливо стоял на тротуаре, ожидая, пока истекут 160 секунд до зеленого сигнала светофора. А ведь в 1990-е годы в городе Москве правила дорожного движения считали чем-то совершенно необязательным, пишет корреспондент New York Times Эндрю Хиггинс.
«Я всегда стараюсь следовать ПДД. Я хочу жить в цивилизованной стране», — заявил журналисту 22-летний курьер Алексей Смирнов. Такие слова – напоминание о том, насколько Россия – или хотя бы ее столица – изменилась после прихода к власти Владимира Путина в 1999 году. И, как это часто бывает, понимание того, в какую сторону меняется страна, зависит от точки зрения на самого Путина – жуткий ли он офицер КГБ, стремящийся затащить всех обратно в СССР, или жесткий, но современный правитель, который намерен навести порядок в творящемся хаосе.
В глазах чиновников перемены в поведении на светофорах – признак того, что «железная власть» Путина и его человека на посту мэра Москвы Сергея Собянина поспособствовали переменам в обществе в сторону большей вежливости и законопослушности. Заместитель директора Центра организации дорожного движения столицы Александр Поляков указывает на то, что людей теперь с детства учат соблюдать ПДД. Он уверен, что законы сегодня соблюдаются не из страха перед штрафами (максимум 500 рублей), а из уважения к себе и другим.
В отличие от 90-х годов, люди не стремятся идти на риск, настаивает Поляков, — что, по замечанию New York Times, перекликается с призывами Путина к дисциплине и порядку. Впрочем, многие сомневаются, действительно ли российский лидер намерен, как заявлял, ввести «диктатуру закона»: критики действий власти часто оказываются в судах из-за «незначительных или вымышленных» правонарушений, но более серьезные преступления обладателей хороших связей остаются безнаказанными.
Социолог из Высшей школы экономики Леон Косальс рассуждает в статье New York Times следующим образом: москвичи знают, что не могут добиться правосудия, но правилам ПДД следуют потому, что «хотят жить в современной стране, а не потому, что считают, что система теперь справедливая». И такое поведение – не одобрение действий Кремля, а, наоборот, показатель молчаливого протеста – демонстрация желания приобщиться к западным ценностям, поясняет газета.
Властям Москвы, уточняет Косальс, стоит отдать должное за борьбу с коррупцией в ГИБДД и инвестиции в облагораживание города. Но основной причиной нынешнего явления он все равно считает стремление москвичей к более цивилизованной жизни. В результате родилась «очень редкая, к сожалению, история успеха для России».
При этом в российской столице все еще часто бывают страшные пробки, но ситуация в последние годы существенно улучшилась, – а ведь совсем недавно Москва в мировых рейтингах «пробочных» городов занимала худшее место. Александр Поляков уверен, что произошло это из-за строительства новых дорог, автоматизированной системы штрафования автомобилистов и светофоров с отсчетом времени до момента переключения сигнала. «Они видят, что им не придется ждать вечно и что есть надежда добраться до противоположной стороны», — поясняет он.
Неясно, правда, к чему стремится Россия и сколько намерена потратить на это времени, комментирует Эндрю Хиггинс. В то время как Кремль выступает с осуждением США и Европы, Москва становится все более европейской по вкусам и привычкам. Например, люди стали часто придерживать двери на входе в метро, чтобы она не ударила идущего сзади. Эксперт по городскому планированию Сергей Никитин отзывается об этом феномене с восхищением: город, по его словам, «облагораживается в том смысле, что он становится благороднее».
В авангарде этого процесса стоит молодежь, которая не помнит советских времен и много путешествовала за границей, — но и люди более старшего возраста теперь останавливаются на светофорах, отмечает New York Times. Вместе с Алексеем Смирновым на перекрестке стояла Татьяна – жена дипломата, который в советское время базировался в Лондоне. Она считает, что стремление соблюдать ПДД – это скорее «здоровое возвращение» к дисциплинированности советской эпохи: «При Ельцине все было в хаосе. Он был вечно пьяный и никто правил не соблюдал. Теперь все возвращается к тому, как было».
Она также уверена, что пешеходы ждут сигнала светофора потому, что боятся штрафа или того, что их переедут. Сергей Никитин, однако, уверяет, что поведение москвичей – это «полная противоположность советскому отношению», которое выражалось, по описанию газеты, в «фаталистическом терпении, порожденном необходимостью отстаивать длинные очереди в магазинах и страхом наказания». Здесь дело не в штрафах, а в культурных факторах, не в дисциплине, а в цивильности, настаивает он.
Никитин положительно относится к усилиям мэрии по городскому обустройству, но многие либералы – особенно оппозиционные – выражают недовольство процессами облагораживания, отмечает американское издание. Деятельность эта стала наращивать обороты после антипутинских протестов 2011 года. Изменения сделали Москву удобнее для велосипедистов, пешеходов и родителей с колясками, — то есть именно тех, кто движется вверх по лестнице социальной мобильности и кто выходил на улицы. Глубокие российские проблемы это, конечно, не решит, признает Никитин, — но облагораживание помогает делать поведение людей более культурным, заявил он New York Times.
Фото: Reuters