Хладнокровность, с которой Кремль бомбит Алеппо и отвергает предложения Германии по спасению гражданского населения, еще больше подпортила и так пошатнувшийся имидж российского президента Путина в Германии, пишет Focus. На фоне этих событий немцы все меньше доверяют главе Кремля, и мало кто открыто высказывается в поддержку российского руководства, отмечает автор статьи Андреас Умланд.
При этом два года назад большая часть немецкой общественности и элит хотя и признавали, что московские власти своевольны и с ними сложно вести переговоры, но все же видели в России полноценного и уважаемого партнера. В 2014 году для многих Россия была «аутсайдером мировой политики, гонимым торжествующим Западом и провоцируемым украинскими националистами». По мнению этих людей, Крым и Донбасс были реакцией Кремля на опасное развитие ситуации в соседней стране.
Сотни журналистов, политиков, государственных чиновников, деятелей культуры, экономистов и телевизионных сатириков вторили «кремлевской пропаганде», рассказывая о «перевороте» и «гражданской войне», «фашистах», «экспансии НАТО» и «влиянии США», продолжает автор. Но те, кого волновала ситуация в Восточной Европе, уже тогда понимали, что на Украине Кремль использует ту же стратегию, что и в Молдавии с Грузией. Тогда «фашизм», «СС», «геноцид» и прочие ужасы послужили оправданием для военной операции, пишет Умланд: «В этих целях они используются до сих пор».
Теперь же Кремль уже больше года осуществляет свою деятельность в Сирии, пишет издание. Причем действует в столь же «агрессивной и неприкрытой манере», считает немецкий журналист. От информационных агентств постоянно поступают сообщения из Москвы, свидетельствующие о «регрессии Кремля». Это отражается в том, что происходит в сфере СМИ, киберпреступности, спорта, защиты данных и других областях.
По мнению Умланда, все эти факты должны послужить поводом для переоценки кремлевской позиции относительно того, как развивались события в ходе украинского конфликта. Недавние события и разоблачения показали многим немцам, что руководство России – это «гораздо более циничная правительственная клика», чем они полагали раньше. Впрочем, доминирующая в 2015 году «сбалансированная» оценка российско-украинского конфликта так и не была «подвергнута общественной самокритике».
«Как так случилось, что значительная часть немецкой интеллигенции с помощью десятков полуправд, искажений и подтасовок месяцами обесценивали проевропейское восстание одного из самых многочисленных народов, который пострадал от «наступления [Германии] на Россию» в 1941-1944 годах?, - сокрушается автор. – Куда делась способность немцев к критике, умение принимать взвешенные и сбалансированные решения, когда речь зашла не о клеймении высокомерных американцев, одержимых национализмом украинцев или слепых еврократов, а о раскаянии за собственные искажения?»
Как показали события двухлетней давности, хваленая переоценка прошлого Германии находится всего лишь на начальном этапе, считает Умланд. Той ответственности, которую немцы несут за геноцид евреев и других меньшинств, посвящают большое количество научных работ и художественных произведений. Но в этом контексте лишь изредка говорят о миллионах украинцев, которые погибли в годы Второй мировой. Более того их часто выставляют коллаборационистами и националистам. Перед русскими же, «хотя среди них тоже было много коллаборационистов», немцы испытывают особое чувство исторической ответственности, отмечает Умланд. «Сегодня широко распространенное у немцев сознание своей вины по отношению к России используется как резонатор, чтобы в рамках тайного стремления к гегемонии настроить некоторых немцев против таинственных постсоветских народностей (молдован, украинцев, грузин и других) в „Межевропье“, в которое входит и Закавказье, и где царит политическая неопределённость».
За этим стоит мировоззрение, согласно которому две крупных нации Европы – русские и немцы – должны наладить экономические связи и согласовать новый политический порядок на территории между Европейским союзом и Российской Федерацией, чтобы преодолеть старую вражду и избавиться от американского вмешательства, поясняет автор. Виной тому, что длинный экономический рычаг Берлина для политического давления на Москву используется лишь ограниченно, является успешная работа лоббистов немецких предприятий и менеджеров, которых не волнует политика.
При этом жесткий отказ немцев от любых поставок вооружения на Украину – это не просто проявление пацифизма, отмечает Умланд. На общий дискурс о российско-немецких отношениях – включая дебаты об ограничении импорта нефти из России – влияют, с одной стороны, угрызения совести немцев по отношению к военной супердержаве России, а с другой – частичное безразличие к военному карлику Украине. «Даже возникает подозрение, что настойчивый отказ немцев ужесточать санкции против России, а также поставлять Украине, которой грозит опасность, современные противотанковые ракеты – это своего рода запоздалые репарации Германии за страдания, которые пришлось претерпеть русскому народу от немцев. Провал псевдо-социал-демократической восточной политики в Алеппо должен стать поводом для дискуссии относительно последствий погони за прибылью в торговле с Россией, историко-политических упущений в отношении народов Восточной Европы, а также ошибочной оценки путинского режима в начале так называемого „украинского кризиса“», - делает вывод Умланд в завершение своей статьи.
Фото: Reuters