Ливия может стать следующей страной, где развернется новая российская «военная авантюра», пишет в авторской колонке для Atlantic Sentinel американский публицист Райан Бол. Он отмечает, что подобную точку зрения разделяют несколько высокопоставленных европейских дипломатов, и у них есть все основания ожидать от Кремля подобный шаг.
В конце 90-х годов Россию раскалывали валютный кризис, политическая нестабильность и «общее впечатление, что в Москве что-то не так», утверждает автор статьи. Путин начал искать способ, чтобы преодолеть постсоветский хаос и доказать законность своей власти в качестве второго президента страны.
Таким средством оказалось «второе российское вторжение в Чечню». Это была жестокая и дорогая кампания, но с геополитической точки зрения она остановила дальнейший распад страны. Российская армия вышла из войны победительницей, «потрепанной, но все еще боеспособной». А Путин начал длинный путь к тому, чтобы стать «очередным авторитарным» лидером России.
«Простые россияне с радостью давали ему высокие оценки. Им не хватало лидера, который бы продемонстрировал, что отказавшись от коммунизма, они не стали слабее. И так на свет явились убийственные политические отношения: каждый раз, когда Путин отправлялся на войну, его рейтинг рос до тех пор, пока он не допускал явной катастрофы», – рассуждает Бол.
Это дало Путину политический капитал, необходимый, чтобы вернуть Россию на «излюбленное место». Чечня оказалась всего лишь первой, в 2008 году настал черед Грузии. Хотя Москва не создавала грузинский кризис, она не преминула воспользоваться им.
Краткосрочность войны повысила рейтинг Путина, а «чрезмерное использование силы» предопределило ее результат. При этом оккупация явно не входила в планы Кремля: «Даже в 2008 году Чечня все еще бурлила, и российская армия проявила себя в борьбе с крошечной Грузией не так хорошо, как ожидалось». Поэтому Москву устроило возвращение к ранее существовавшему положению дел.
«Этот случай показал границы путинских амбиций. Понимая, что нетрадиционные методы ведения войны помогли разбить СССР в Афганистане, он делал все возможное, чтобы избежать повторения подобной ошибки», – считает автор статьи.
После украинской революции 2013 года Путин мог запросто ввести танки в Киев и захватить всю страну. Но не стал. «Аннексия» Крыма удовлетворяла интересам Москвы, учитывая его крайне пророссийское население и стратегически удачное географическое положение. Однако дальнейшее продвижение было слишком рискованным для России – партизанская война обескровила бы ее армию.
Вместо этого Путин полагался лишь на «ограниченный контингент на востоке Украины», необходимый для поддержания конфликта. Ведь он понимал, что разделенная страна не сможет легко вступить в Евросоюз и НАТО. В свою очередь, «россияне вновь были в восторге от того, что их войска одерживают легкие победы».
Неожиданное вмешательство в сирийский конфликт – и вывод войск несколько месяцев спустя – строилось на аналогичном принципе. Видя возможность максимально использовать вооруженные силы с минимальным риском, Путин показал, что Россия – надежный союзник, и легко получил высокие рейтинги на родине благодаря бомбежке исламистов. При этом он никогда не ставил цели помочь Башару Асаду вернуть полный контроль над Сирией, как в Грузии и на Украине в его интересах было возвращение к патовой ситуации.
«Вся эта авантюра доказала, что Путин может и будет искать зарубежные сражения, которые он сможет легко выиграть… и легко покинуть. Бросив Асада на произвол судьбы, Путин вышел из этой интервенции почти без единой царапины», - отмечает Бол.
Так почему же следующей может стать Ливия? Дело в том, поясняет автор статьи, что там есть удобные плохие парни – «Исламское государство»*.
После свержения Муаммара Каддафи Ливия оказалась разделена между, признанным международным сообществом, правительством на востоке и преимущественно исламистским парламентом на западе. Эти две стороны ведут гражданскую войну с 2014 года на фоне разрастания «Исламского государства». Запад пока не торопится принимать участие в этом конфликте, позволяя ему обостриться. В результате в регионе появляется вакуум, который можно использовать в своих интересах.
Несомненно, российский президент это понимает. Формула довольно проста – использовать субмарины и иные средства ВМФ для бомбежки ИГ, скоординировать свои действия с одной из фракций, чтобы «получить преимущество и заработать легкие пропагандистские очки». Запад поворчит, но Москве все будет сходить с рук до тех пор, пока ее целями будут террористы: «Путин подорвет антитеррористические позиции НАТО, и вооруженные силы России вновь подвергнутся минимальному риску».
«У Путина нет друзей в регионе, поэтому он вряд ли будет использовать наземные войска. Но воздушная война с “Исламским государством” – идеальный рецепт для путинской машины. Но пойдет ли он на это шаг?», – заключает Райан Бол.
Фото: Reuters
*«Исламское государство» - террористическая организация, деятельность которой в России запрещена (прим. RT).