Для Сергея Лаврова теперь все не так, сетует обозреватель Марк Галеотти на страницах Foreign Policy. У себя дома у министра-ветерана российского МИД существует почти что культ личности – с футболками “We LuvRov” и чехлами для мобильников в виде силуэта этого непоколебимого курильщика. Но на недавнем саммите по безопасности в Мюнхене он столкнулся с освистыванием, ироническими смешками и в целом чувствовал себя не в своей тарелке.
Как такое приключилось с этим карьерным дипломатом до мозга костей? Российский МИД он возглавляет с 2004 года, а до того он целое десятилетие был постпредом Москвы в ООН. Лавров славился самыми разными талантами, в частности тем, что владеет несколькими языками (например, он свободно говорит по-сингальски) и умением усилием воли входить в разные настроения – от игривого до грозного. Некоторые называли его «самой мощной личностью в Совбезе», которая легко могла менять ход обсуждения.
МИД и сегодня остается его «вотчиной», а вот в Кремле в целом он явно стал личностью маргинальной, считает автор. «Лавров просто жертва нынешнего отношения Кремля к профессионалам в правительстве»: с возвращения на пост президента в 2012 году Владимир Путин окружил себя друзьями и подельниками, а тех, кто годами управлял страной, отдалил. Российский лидер отдалился даже чисто физически, отмечает обозреватель: все чаще он управляет страной не из Кремля, а из «дворца в Одинцове», и задачей Лаврова все чаще становится «не формировать, а продавать российскую внешнюю политику».
Пока Путин растрачивает таланты Лаврова впустую, страдает положение Москвы на международной арене, комментирует Foreign Policy. Ясно, что у Путина есть геополитические амбиции, но он при этом сетует на то, что Россия сталкивается с недопониманием. Она «пробомбила» себе дорогу до стола переговоров по Сирии, но при этом выяснила, что воздействие «жесткой силы» имеет свои границы. Она остается под санкциями, на ножах с Турцией и обнаружила, что Китаю нужен не российский альянс, а российские дешевые энергоносители. Страна в целом как никогда непопулярна в мире: лишь в Китае, Вьетнаме и Гане большая часть населения относится к России положительно.
«При правильном употреблении» Лавров мог бы преуспеть именно в сфере формирования общественного мнения, уверен Марк Галеотти. Он может быть одним из лучших по изысканности манер, – что стало бы радикальным улучшением по сравнению с тем, что есть сегодня. На данный момент выступления сотрудников МИД резкие и грубые по тону с «отчетливым неосоветским оттенком, который плохо выглядит даже по российскому телевидению». В представлении автора «нынешняя команда способна объявить, что найдено лекарство от рака, и преподнести его в форме угрозы; а Москве нужны люди, которые могут объявить о бомбежках Киева и оставить впечатление, словно скоро начнутся полезные для города ремонтные работы».
Когда-то Лавров был именно таким человеком. Например, когда бывшая глава МИД Австрии Урсула Плассник впервые приехала в Москву, он встретил ее в романтическом кафе «Пушкин» с букетом желтых роз. Правда, в его характере есть и жесткая грань: например, в 2008 году, по его собственным словам, он всего лишь сказал тогдашнему главе МИД Великобритании Дэвиду Милибэнду «не читать ему нотаций», но в Лондоне уверяют, что в этой фразе были и ругательства.
И это неудивительно, что видно по его тихому «дебилы ***», произнесенному во время встречи с саудовскими коллегами, считает автор. «Правда, как для общественности, так и для многих в западных дипломатических кругах это скорее интересная особенность, а не промах». Один западный атташе уверял автора статьи, что «Лавров может производить неизгладимое впечатление, и, когда он на пике, ты не знаешь, предложит ли он тебе выпивку или голову откусит». Но сегодня он похож на «двухмерную карикатуру на былого Лаврова», сетует обозреватель.
«Огонек теперь – жесткий лед, а резкая грань напоминает скорее вспыльчивость». Когда глава МИД Германии Франк-Вальтер Штайнмайер оценил шансы перемирия в Сирии в 51%, то он дал оценку в 49% – и это звучало топорно, а не остроумно. Отчасти это связано с тем, что теперь у Лаврова мало хороших новостей – и мало возможностей давать поблажки. Когда-то этим мастерски владели в СССР, напоминает Марк Галеотти: можно было отпустить пару диссидентов из тюрьмы или ослабить давление на гражданское общество. Нынешнему Кремлю, однако, не интересны даже самые простые жесты доброй воли – скорее он склонен действовать жестко даже там, где это особой пользы не приносит, считает автор.
Однако нынешнее «безжизненное» поведение Лаврова явно показывает и то, что он ясно понимает: он сегодня лишь ведущий передачи, которую никто не хочет смотреть. Уже все в МИД знают, что как само ведомство, так и Лавров играют в выработке политики все меньшую роль. От них нужно не мнение, а презентация сегодняшней позиции – «работа, которая все чаще требует деморализующего труда в виде совершенно нелогичного вранья», а завтра им надо будет разгребать последствия. Один из мидовских инсайдеров утверждает, что, «если бы к Лаврову раньше обратились по Крыму, мы бы с этим справились лучше и наверняка держались бы подальше от остальной Украины». Почему? «Он знает, что украинцы сами бы все испортили, так зачем делать из нас их алиби?»
Лавров занят как никогда – на посту министра иностранных дел он сделал столько полетов, что мог бы 83 раза обогнуть земной шар. Но он явно осунулся, возможно, потому, что ясно, что он не может влиять на принятие решений. «Может быть, госсекретарь США Джон Керри может ему посочувствовать. Поражает, что теми двумя, кто по-настоящему вырабатывал возможные условия по Украине во время последних переговоров, была, например, номинальная подопечная Керри Виктория Нуланд (может, она и помощник госсекретаря по европейским и евразийским делам, но имеет прямой канал с Белым домом) и помощник Путина Владислав Сурков». То, что Лавров был виднее на переговорах по Сирии, – «трагическая ирония»: это лишь «подчеркивает, до какой степени Кремль ни ожидает, ни даже не хочет их успеха; если бы они были по-настоящему важны, Лавров наверняка вновь был бы дублером», рассуждает обозреватель.
В лице Сергея Лаврова Кремль имеет – «хоть без особой заслуги со своей стороны» – отличное оружие: «одного из самых жестких, умных и опытных министров иностранных дел». Автор Foreign Policy призывает пользоваться таким ресурсом с большим умом.
Фото: Reuters