Владение французским языком в России XVIII века оставалось в среде дворян необходимостью, пишет швейцарская газета Tribune de Génève. Представители российской элиты, «желающие дать своим детям качественное образование, которое открыло бы для них западный мир», часто нанимали франкоязычных гувернеров и гувернанток, и многие швейцарцы, покидавшие в то время страну, «чтобы попытать счастья на чужбине», нередко нанимались на такую работу.
Преподаватели французского языка из Швейцарии пользовались в России завидной репутацией, подчеркивает автор материала. Они считались «честными, скромными и серьезными людьми», и, хотя их говор казался «менее утонченным», чем у их соседей из Франции, в отличие от последних они совсем не вызывали у россиян «ни враждебности, ни подозрений в революционной деятельности». Кроме того, протестантское вероисповедание швейцарцев служило для них своеобразной «гарантией сдержанности и трезвости нравов», а уже сложившийся в мире образ «живописной, идеальной и гармоничной Швейцарии» также работал на них. Благодаря всем этим преимуществам швейцарцы высоко ценились даже при императорском дворе, и правители России, разыскивая гувернеров и наставников для младшего поколения, в первую очередь обращали внимание именно на выходцев из Швейцарии.
Именно так на службу российской императорской семьи в 1790 году и попали девушки из местечка Морж, что в швейцарском кантоне Во: 25-летняя Жанна Юк-Мазле и 26-летняя Эстер Моно. Обеих гувернанток наняли благодаря рекомендациям еще одного выходца из Во Фредерика Сезара Лагарпа, который был одним из наставников внука императрицы Екатерины Великой Александра. Девушкам была поручена ответственная задача – обучить французскому языку и манерам Марию и Елену, дочерей Павла I, которым было суждено «стать супругами европейских монархов и занять влиятельное положение в обществе».
Проведя с принцессами более десяти лет, швейцарки «сыграли важнейшую роль» в формировании их характера, отмечает обозреватель Tribune de Génève. Эстер Моно, которой в воспитание досталась строптивая Елена, в своем дневнике критиковала принцессу за упрямство, однако радовалась, когда девочка демонстрировала свою «милую» сторону и отмечала, что во время игр та предпочитала рисованию более активные развлечения. В свою очередь, Жанна Юк-Мазле «сделала все необходимое, чтобы привить принцессе Марии моральные ценности и критическое мышление, читая ей исторические произведения, пока над ее прической работал цирюльник».
Вместе с тем порученная получившим лишь самое базовое образование девушкам «воспитательная миссия» была не так уж и проста, подчеркивает автор. «Оказавшимся в тысячах километрах от своей маленькой Швейцарии гувернанткам из Во пришлось привыкать к новой культуре и к миру императорского двора, у которого имелась своя иерархия, свои ценности и своя вездесущая пышность, – пишет он. – Они были обязаны находиться рядом с принцессами с утра до вечера, и им был положено лишь полдня отпуска каждое второе воскресенье». Одолевала гувернанток и ностальгия по родной земле – именно поэтому девушки частенько рассказывали своим подопечным истории о Швейцарии. Между тем Жанна Юк-Мазле вплоть до своей смерти поддерживала замечательные отношения с Марией Павловной и даже просила у нее помощи, когда в 1813 кантон Берн попытался вновь подчинить себе ее родной Во.
Многочисленные гувернеры и воспитатели родом из Швейцарии активно работали в России вплоть до революции 1917 года, продолжая таким образом «основанную при Екатерине II франко-швейцарскую образовательную традицию» и создавая прочные связи между Швейцарией и Россией, отмечает в заключение автор.
Фото: Wikimedia (Великая княжна Мария Павловна)