Если взглянуть на карту средневековой Европы, то можно прийти в изумление от ее «невообразимой раздробленности» со всеми этими империями, королевствами, конфедерациями и прочими незначительными государствами, пишет на страницах Sunday Times американский аналитик Роберт Каплан. По его словам, эти изображения «совершенно изломанного мира» напоминают сегодняшнюю европейскую действительность.
После Второй мировой войны внутренней раздробленности Европы удавалось избежать благодаря ее относительной изоляции от Северной Африки и Евразии. Однако, уверяет автор статьи, теперь эти противоречия уже невозможно игнорировать с учетом того, что различные европейские регионы по-разному относятся к «агрессивной путинской России», потокам ближневосточных беженцев и разгулу терроризма дома и за рубежом.
Европа сталкивается с неприятным историческим парадоксом. За относительно спокойные десятилетия ей удалось создать высокие идеалы универсальных прав человека, включающие право на убежище в ЕС. Но сегодня становится понятно, что все это стало возможно благодаря «деспотичным режимам» Ближнего Востока.
«В течение десятков лет арабский мир был наглухо закрыт государствами-тюрьмами, в которых диктаторы-надзиратели удерживали свои народы в повиновении. Саддам Хуссейн в Ираке, Асады в Сирии, Муаммар Каддафи в Ливии – они позволяли Европе наслаждаться своим идеалистическим пирогом», – рассуждает Каплан.
Другой критический фактор, который ведет к окончанию периода стабильности в Европе, – геополитическая роль России, которая вновь стала стратегическим игроком на континенте. По мнению аналитика, консолидация власти Путиным внутри страны после «слабовольной эры Бориса Ельцина» создала глубокий раскол между Парижем и Варшавой, Берлином и Бухарестом.
«Если вы были поляком или румыном в 90-е, то слабая и хаотичная Россия была для вас весьма кстати, а членство в НАТО и Евросоюзе гарантировало устойчивый мир и процветание. Стратегические перспективы сегодня выглядят иначе: будущее общеевропейского проекта туманно, тогда как возродившаяся Россия, аннексировавшая Крым и занявшая восток Украины, снова угрожает вашим границам», – живописует Каплан.
Он отмечает, что, как во времена холодной войны, Европа вновь оказалась разделена надвое. Только теперь стороны поменялись: восточноевропейские государства хотят сблизиться с США из-за «ощущения угрозы» со стороны России, в то время как западноевропейские страны, обеспокоенные потоками беженцев и терактами, надеются на объединение с Россией.
По словам Каплана, Путин считает, что географическое положение и грубая сила – это отправная точка для укрепления национальных интересов. Европейские элиты придерживаются иного взгляда. После столетий кровопролитных войн они в массе своей отрицают традиционную политику силы. Надежды на сохранение мира они возложили на наднациональных технократов из Брюсселя.
В результате Британия и большая часть Западной Европы теперь недовольна чрезмерными амбициями брюссельских чиновников, что находит отражение в политике этих стран. Идея социального благоденствия, считавшаяся средством от континентального разделения, легла тяжким бременем на национальные экономики, приведя к росту националистических настроений и враждебности по отношению к беженцам.
Германия могла бы взять лидерство на континенте в свои руки, но ей мешает «нацистское наследие» и двойственная политика в отношениях с Западом и Россией. В результате ЕС продолжает разваливаться на кусочки и все больше напоминает многонациональную священную Римскую империю, которая исчезла в 1806 году. «Все это означает, – приходит к выводу автор статьи, – что альтернативы американскому лидерству в Европе до сих пор не существует».
«Десятилетия, когда мы считали Европу стабильной, предсказуемой и скучной, закончились. Карта континента вновь становится средневековой, хотя пока и не с точки зрения границ, но, по крайней мере, в плане ее политических позиций и альянсов», – заключает Роберт Каплан.
Фото: Wikimedia