Но сначала мы поговорим о пресс-конференции – одиннадцатой пресс-конференции Владимира Путина. Тысяча четыреста журналистов, три часа вопросов и ответов. Чтобы поговорить об этом, к нам в студии присоединился Оливье Раванелло. Здравствуйте, Оливье.
ОЛИВЬЕ РАВАНЕЛЛО, специалист по международным вопросам на канале iTélé: Здравствуйте.
Итак, какое настроение царило на этой пресс-конференции?
ОЛИВЬЕ РАВАНЕЛЛО: Послушайте, каждый раз, когда мы наблюдаем за Путиным, год за годом, по его подаче и поведению можно получить представление о состоянии российской внешней политики. В прошлом году Путин был крайне воодушевлен – а это было после аннексии Крыма – по поводу модели развития, которую хотела предложить Россия. Модели, одновременно крайне националистической и основанной на религии. Он выступал против американцев, указывал на страны, где наблюдается моральный упадок, где обсуждаются однополые браки, в то время как в России всего этого нет, – россияне придерживаются консервативных ценностей и гордятся ими.
На нынешней пресс-конференции ничего такого не было. На этот раз соблюдался привычный этикет. То есть журналисты поднимали небольшие таблички, на которых были написаны названия их СМИ, – эта традиция берет свое начало еще в СССР. Все журналисты, которые хотят прийти, могут прийти. Зал огромный: он вмещает 1 200 человек. И маленькая местная газета из сибирской глубинки, и крупный издательский дом «Коммерсантъ» – все были представлены. Чтобы получить право слова, нужно проявить активность, поднять руку, помахать плакатом.
Существует еще одна традиция. Каждый раз самый первый вопрос задает российский аналог французской газеты Modes et travaux, поскольку так повелось еще в эпоху СССР. Традиционно первый вопрос задавала газета, посвященная дачам – маленьким домикам с садиками, которые есть у русских.
На этот раз на пресс-конференции царила такая же атмосфера, очень русская. Но Владимир Путин выглядел крайне уравновешенным: он больше стремился сгладить углы и в отношении американцев, и в отношении европейцев, но кое-кто все же был у него на прицеле – это турки.
Да, турки, а также Украина, и еще речь шла о Сирии.
ОЛИВЬЕ РАВАНЕЛЛО: Точно, о Сирии шла речь, там Путин ведет военную операцию. Но когда он говорил о Сирии, опля – он постоянно возвращался к туркам. Безусловно, турки сбили российский самолет – вы помните об этом. И, по мнению Путина, турки представляют некую проблему – не только из-за то, что они делают (а между тем они сбили самолет), но и из-за того, кем они являются. Давайте послушаем Путина.
ВЛАДИМИР ПУТИН, президент РФ: Допускаю, что действующее руководство Турции решило показать и американцам, и европейцам: да, мы исламизируем страну, но мы такие современные исламисты, цивилизованные. Говорил же когда-то Рейган о Сомосе: «Сомоса, конечно, негодяй, но он наш негодяй». «Имейте в виду, мы исламисты, но мы свои, ваши исламисты». Может быть, и есть такой подтекст.
ОЛИВЬЕ РАВАНЕЛЛО: Почему Путин это говорит? Потому что в том, как развивался конфликт в Сирии, он видит подтверждение того, что его собственный анализ арабских революций и «арабской весны» правильный. Уже долгие годы он твердит Западу: «Умеренный исламизм не существует, это ловушка, вы поддаетесь обману, и однажды это вам аукнется». И в том, что произошло в Египте, где к власти пришли исламисты и быстро ожесточили режим, а также в Ливии, он хочет видеть доказательство своей правоты.
То же самое относится и к Сирии. Эта революция, которая в начале была демократической – вы помните, как она развивалась, – а впоследствии полностью радикализовалась, исламизировалась. И, наконец, остается Турция, которая утверждает, что тоже выступает за умеренный ислам. Это неправда: турки кончат, как все остальные: разожгут исламистский радикализм. И каждый раз он ставит это Западу в упрек, хотя на этот раз он сделал это намного мягче, чем обычно.
Дата выхода в эфир 17 декабря 2015 года.