Guardian: Хорошим отношениям России и Запада мешают трудности перевода

«Всем известно, что Владимира Путина очень трудно понять. Когда он говорит “У нас нет солдат в Крыму”, он, оказывается, имел в виду “Я лично приказал аннексировать Крым”. Когда он говорит “Россия бомбит ИГИЛ”*, он имеет в виду “Россия бомбит любого, кто пытается сбросить президента Асада”». Проблема в том, что на Западе временами не понимают русских даже тогда, когда они говорят, что думают, пишет обозреватель Guardian и бывший корреспондент в Москве Ангус Роксбург.

Стереотипичный русский угрюм, груб, не улыбается и не вызывает доверия. По признанию автора, после 40 лет изучения русских он подозревает, что отчасти на такое представление могла повлиять их манера речи. Самым сложным в русском языке для иностранца был не словарный состав или «странные конструкции», а «резкая и повелительная» манера. «Закрой дверь» для английского уха звучит очень грубо: «Мы склонны обрамлять наши команды вереницей модальных глаголов и вопросов: “Не могли бы вы закрыть дверь, пожалуйста?” "Вы не против, если…”»

Более того, пример с дверью можно переводить как «Закрой дверь», так и «Закрывай дверь». «Последний, говорят, русскому кажется более уважительным – или более настойчивым, в зависимости от того, как это было сказано. Представляете, как это влияет на политику?»

Многие помнят промах Хиллари Клинтон в 2009 году, когда она попыталась растопить лед между США и Россией и представила главе МИД РФ Сергею Лавров кнопку с надписью Reset. «Мы хорошо потрудились над тем, чтобы подобрать правильное русское слово», — похвасталась она. «Зануда Лавров» сразу заметил, что они ошиблись: они написали «перегрузка» вместо «перезагрузка».

Правда, попытки Лаврова объясниться («на нехарактерном для него плохом английском») ситуацию лишь ухудшили: он заявил, что «перегрузка» означает overcharge. На что Клинтон со смехом заявила: «Ну, мы вам этого сделать не позволим в отношении нас!» Она явно решила, что Лавров имел в виду «переплату».

Временами недопонимание может ни на что не влиять или даже разрядить напряженность, отмечает автор. В 1995 году во время саммита с Биллом Клинтоном Борис Ельцин решил подшутить над журналистами, которые надеялись на удачную встречу. Он сказал: «Вы предрекли, что наша встреча сегодня провалится». Переводчик, не зная, как Ельцин продолжит фразу, дал ее так: «Вы писали, что сегодняшняя встреча будет кошмаром».

Российский лидер продолжил: «Я бы сказал, что это вы провалились». По мнению Ангуса Роксбурга, «переводчик по глупости решил придерживаться неудачного слова “кошмар”» и перевел ее так: «Могу вам сказать, что это вы были кошмаром». Это было «намного мощнее и существенно смешнее, чем того хотел Ельцин». Клинтон при этом трясся от смеха и обнял Ельцина за ненамеренную шутку, в то время как российский президент был явно озадачен «дикой реакцией» на его замечание.

«Но если нет политической воли понять, – а с большинством заявлений Владимира Путина это именно так – то все может быть намного серьезнее», — указывает обозреватель Guardian.

Например, в прошлом году поднялась буря после призыва Путина обсудить «государственность в юго-восточных регионах Украины». Мировая пресса посчитала, что он призвал обсудить «государственность для юго-восточных регионов Украины», то есть их независимость. Ключ к правильному переводу, поясняет автор, лежал в предлоге – Путин употребил «в», а не «для», и имел в виду государственное устройство регионов. Короче говоря, российский лидер говорил про «децентрализацию, а не независимость».

Кстати, сразу после Путин отметил, что говорил на эту тему с украинским президентом Порошенко, который, естественно, не стал бы обсуждать возможную независимость юго-востока Украины. «Но с чего бы грамматике помешать отличной истории?» — иронизирует автор.

Фото: Reuters

* «Исламское государство» — террористическая организация, деятельность которой в России запрещена (прим. RT).