Во всех «опосредованных конфликтах», в которых участвовали США и Советский Союз во времена холодной войны – в Африке и даже Афганистане – всегда присутствовал идеологический элемент, полагает Мэри Дежевски. В своей статье для британского издания Guardian она уверяет, что обе страны никогда не встречались друг с другом на поле боя, и столкновение сверхдержав не казалось вероятным.
Довольно заманчиво назвать российские удары по Сирии и усиление ее присутствие в Латакии «старым добрым опосредованным конфликтом», только лишенным идеологического подтекста. На одной стороне – США и их союзники, стремящиеся сместить Башара Асада; на другой – Россия, которая твердо намерена не уступить Западу свой последний опорный пункт на Ближнем Востоке, и использовать свою борьбу с «Исламским государством» как прикрытие, чтобы сохранить у власти своего союзника Асада, пишет Мэри Дежевски.
Подобная интерпретация кажется Мэри Дежевски «упрощенной». По ее словам, в таком случае мотивы России будут неверно поняты, однако это не делает текущую ситуацию менее опасной, как раз наоборот. Российские воздушные удары, о которых Вашингтон предупредили всего лишь за час, несли в себе реальную возможность случайного столкновения самолетов в воздухе. Неудивительно, что США так быстро согласились на переговоры с Россией о координации действий в Сирии.
Не стоит также исключать, что столь оперативное – в течение суток после одобрение российским парламентом – вмешательство России в конфликт связано с тем, что она хочет показать, что в регионе действует на равных с США, и не собирается действовать по указке Вашингтона.
Дежевски предлагает еще одну интерпретацию действий России. По ее версии, они связаны с желанием Путина сделать так, чтобы весь мир воспринимал постсоветскую Россию как державу с глобальными интересами, чьи цели не сводятся к чисто региональным (Украина). Участие России в сирийском конфликте довольно удобно тем, что отвлекает россиян от Украины в тот момент, когда Москва теряет интерес к Киеву. Но это еще не все, утверждает автор статьи.
Путин хочет, чтобы Россию воспринимали как глобального игрока, чьи интересы стоит воспринимать не как враждебные, а как пересекающиеся с интересами США и других держав. Российский лидер расценивает Сирию как возможность принять участие в совместной борьбе, ведь «Исламское государство» представляет для РФ такую же угрозу, как и для Запада.
Более того, Путин считает угрозу ИГ для России более насущной и крупной из-за числа россиян (по большей части, чеченцев), предположительно, сражающихся в рядах этой террористической группировки. С точки зрения России именно режим Асада препятствует полной победе «Исламского государства» и фактическому исчезновению Сирии.
Для Путина в приоритете – сохранить Сирию как государство. Интервенция Запада в такие страны, как Афганистан, Ирак и Ливию, привели к анархии, и он предвидит то же будущее для Сирии, если Запад будет считать своим приоритетом свержение Асада, а не борьбу с ИГ.
Интересно, отмечает Мэри Дежевски, что после выступлений Барака Обамы и Владимира Путина в ООН, можно было бы прийти к компромиссу. Российский лидер даже допустил, что Асад в конечном итоге может оставить пост, однако эти «словесные нюансы» были потеряны во внезапно разразившихся воздушных налетах.
Вполне возможно, что военные переговоры США и России смогут привести к совместному подходу к решению проблемы, надеется Мэри Дежевски. Имеется и альтернативный вариант – случайные столкновения российских и американских войск, но его вряд ли хотят Москва или Вашингтон.
Фото: Reuters
Фото: Reuters