Визит Си Цзиньпина в Россию для участия в праздновании Дня Победы – это знак того, что отношения между Россией и Китаем становятся все более тесными. Однако высок, как никогда, и накал их борьбы за влияние в Европе.
Россия и Китай с подозрением относятся к европейскому интеграционному проекту, огромному наднациональному организму ЕС, который ограничивает суверенность государств-членов, объединяя при этом их геополитический вес. В конце концов, и Москва, и Пекин имеют большее влияние в двусторонних отношениях с отдельными государствами, чем со всей европейской махиной – и продолжать они хотят в том же духе.
Но мотивация, на которой строится политика отношений с Европой, у каждой страны своя.
Китайцы предпочитают иметь дело с национальными правительствами, а не с большой, сложной структурой ЕС, тогда как Россия одержима идеей борьбы с европейскими ценностями, она не желает пускать их на территории, которые традиционно считает своими.
Россия хочет, чтобы Запад признал – либеральные ценности не являются универсальными, а суверенность и «сферы влияния» стоят выше прагматичного сотрудничества.
Москва уже давно демонстрирует макиавеллиевский подход в отношениях с Европой, следуя принципу «разделяй и властвуй». Путин открыто поддерживает борьбу стран-членов ЕС за самые привлекательные энергетические и экономические контракты, и по возможности Россия предпочитает строить отношения с европейскими государствами в двустороннем формате, дабы извлечь из них максимальную выгоду.
Самый наглядный пример – российская стратегия отношений с тройкой европейских лидеров: Великобританией, Германий и Францией.
На протяжении последних двадцати лет Германия являлась основным партнером России в Европе. Между двумя странами наблюдалось серьезное движение капитала. Великобритания также извлекла выгоду из российского прагматизма, поскольку Кремль направил свои финансы в лондонский Сити (или «Лондонград», как его называют в российских бизнес-кругах). Для Франции у России было предложение по инвестициям в атомную энергетику, а также военные контракты, например, на поставку вертолетоносцев «Мистраль», которые пришлось отменить под давлением политической ситуации вокруг украинского кризиса.
Почти все предыдущее десятилетие эта стратегия успешно работала – по крайней мере, она не позволила ЕС выработать единую политику в отношении России.
Китайский прагматизм использовал совсем другую тактику. Раньше направление китайско-европейским отношениям задавали политические и идеологические аспекты, теперь же главную роль играют экономическое сотрудничество и китайские инвестиции в Европе.
Китай выстраивает сотрудничество с большой тройкой в соответствии со сравнительными преимуществами этих европейских стран. У Германии самый большой торговый оборот, тогда как Великобритания может многое предложить в сфере финансовых услуг, образования и науки. Лондонский Сити даже разработал инициативу по созданию в британской столице международного центра по торговле в юанях, а китайские инвесторы являются крупными игроками на британском рынке недвижимости.
В отношениях с Францией доминируют китайский экспорт и крупные индустриальные контракты, как, например, продажа больших партий самолетов Airbus или сотрудничество в области атомной энергетики – в этом секторе Пекин активно вытесняет Москву.
С 1992 года многое поменялось: Франция продала оружие Тайваню, из-за чего крупные инвестиционные проекты были заморожены. Сравните: когда британский премьер встретился с Далай-ламой в 2012 году, разгорелся лишь дипломатический скандал, а экономический последствий не было. Наоборот, в июне 2014 года страны подписали целый пакет торговых сделок на сумму 14 млрд фунтов.
У Китая, в отличие от России, никаких идеологических претензий к многострановому блоку нет, лишь бы не замахивались на суверенитет и не пытались ломать политическую систему.
Россия предпочитает работать на двустороннем уровне, и у этого есть свои причины: Москва не любит либеральный миропорядок, где доминирует Запад, поэтому Еврокомиссия для Москвы партнер нежелательный.
Москва могла бы предложить скидки на поставки природного газа и привлекательные условия для развития торговли, но вместо этого предпочитает использовать свое влияние и «публичную дипломатию», иначе говоря, пропаганду.
Пропагандистская кампания
Москва открыто поддерживает евроскептиков, националистов и крайне правые движения в ЕС, и результаты налицо. Марин Ле Пен во Франции и Найджел Фарадж в Великобритании высказываются в пользу сохранения отношений с Россией и учета ее идеологических озабоченностей. За это их обожают российские СМИ.
Москва очень умело транслирует свою точку зрения через телеканал Russia Today. Не остаются в стороне и НКО, которые тоже проповедуют альтернативную, ангажированную версию событий в Европе. Но мощный информационный напор Европу не испугал, а, наоборот, сплотил. Россия лишилась потенциала экономических связей, которые стремилась установить с большой тройкой за последнее десятилетие.
В итоге победителем оказывается прагматичный Китай. На фоне спада в отношениях между Брюсселем и Москвой инвестиции Китая в Европу в прошлом году подскочили до 18 млрд долларов, а взаимный товарооборот превысил 615 млрд долл. Кстати, сейчас стороны обсуждают крупное инвестиционное соглашение.
Так что хоть Китай и не может похвастаться природным газом, нефтью и икрой, он все же сумел воспользоваться трещиной в отношениях России со стратегическими партнерами. Теперь уже лидеры ЕС ломают голову и решают, как расставлять приоритеты в новых реалиях.
Дата публикации 19 июня 2015 года.
Фото: Reuters