Газете Le Parisien удалось взять эксклюзивное интервью у пилота частного самолета, который стал очевидцем крушения борта президента Total Кристофа де Маржери. Пилот, которому французские журналисты из соображений конфиденциальности дали псевдоним Сами, поведал им, что главным фактором, приведшим к катастрофе, стали неприемлемые условия в аэропорту Внуково.
Сами занимает должность второго пилота в компании, занимающейся частными авиаперевозками, отмечается в материале Le Parisien. Услугами перевозчика пользуются предприниматели и «”российские нувориши”, любящие слетать на Лазурный берег».
В день катастрофы Сами, как обычно, прибыл во Внуково-3, бизнес-терминал аэропорта, и проследовал в кабину, где приступил к исполнению контрольной карты обязательных проверок перед взлетом. По словам пилота, он находился в кабине вместе с командиром воздушного судна, «в 600 метрах от полосы, которую перед нами занял Falcon Кристофа де Маржери».
Находясь в кабине, Сами и командир экипажа вдруг услышали по радио переговоры второго пилота самолета де Маржери с диспетчерской. «Он с трудом понимал инструкции диспетчеров и не мог разобраться, по какой из рулежных дорожек ему надо было выезжать на полосу. Он говорил по-английски с очень сильным французским акцентом, и нас это рассмешило», - отметил пилот.
В итоге самолет президента Total выехал на ВПП, набрал скорость – и «со всего размаха» врезался в снегоуборочную машину, которая находилась на краю полосы, рассказал Сами. «Наш самолет звукоизолирован, и удара мы не слышали, но зато увидели, как по полосе пронесся огненный шар. <…> Я думаю, что от удара загорелось наполненное керосином крыло самолета, а затем – и все судно, не успев взлететь», - заметил он.
По мнению Сами, погодные условия не могли послужить причиной аварии, поскольку «для этого времени года они были нормальными». «Температура была 1oC, и шел дождь, но ни ветра, ни тумана не было, а видимость составляла 500 метров», - пояснил он в беседе с корреспондентом Le Parisien. Пилот убежден: недостаточная видимость в аэропорту вызвана техническими недочетами. «Полосы во Внукове освещены плохо, а вдобавок еще и имеют неровности, так что видно лишь треть полосы», - пожаловался Сами. Поэтому пилот самолета де Маржери и заметил снегоуборочную машину слишком поздно, чтобы предпринять какие-то меры, полагает он.
Впрочем, причина – не только в освещении, подчеркнул Сами. «В любом случае, этой машине делать там было нечего. В понедельник вечером полосы были мокрые от дождя, но снега на них не было. Речь без всяких сомнений идет о человеческом факторе на уровне наземной службы управления, из-за которой машина стала пересекать полосы», - пояснил пилот.
Подобный «сбой» Сами ничуть не удивляет, отмечается в материале. «Во Внукове вообще ничего не соответствует международным нормам, - заявил пилот. – Служба управления воздушным движением при передаче указаний проявляет небрежность. Мне, бывало, приходилось по их инструкциям больше часа кружить над аэропортом зимой». Кроме того, диспетчеры Внуково «плохо говорят по-английски», а иногда пилоты слышат, как прямо во время работы диспетчерам дают указания начальники – «будто они на самом деле только учатся», отметил пилот. Негативно Сами отозвался и о системе наземного освещения, а также – о светомаяках, отметив, что они «имеют повреждения».
Комментарии читателей на сайте Le Parisien:
Gilles: Никаких неопровержимых доказательств виновности [руководства и персонала аэропорта] в словах этого пилота нет – кроме того, что касается плохого владения английским у российских диспетчеров и, я так понимаю, у пилота Falcon. Что до остального: взлетно-посадочные полосы вообще никогда не освещаются, чтобы не ослепить пилотов – на них устанавливают светомаяки; разогнавшийся самолет в любом случае остановить нельзя – и уж тем более нельзя избежать столкновения с препятствием, «вывернув штурвал»; тот факт, что [во время радиопереговоров с диспетчерами] слышно начальников, вовсе не говорит о том, что диспетчеры – стажеры, это скорее особенность иерархической культуры, унаследованной от Советского Союза. Точно можно сказать лишь одно: снегоуборочной машине на полосе находиться было не положено, но это мы и так знали.
Jean Claude: А до катастрофы Сами обо всем этом рассказать не мог? О неудовлетворительном состоянии ВПП? Это – безответственность.
eso: А об экипаже самолета – ни слова. Спасибо вам, журналисты.
Sylvain: А мне вот тоже с трудом верится, что российские диспетчеры хуже говорят по-английски, чем их французские коллеги. И потом что во Франции, что в остальном мире, часто бывает, что условия рельефа скрывают от пилотов большую часть полосы – если, конечно, речь не идет о пилотах здоровенных лайнеров, глаза которых находятся на большой высоте из-за расположения кабины.
GAUTHIER: Взлетная масса Falcon – от 25 до 31 тонны. В момент отрыва от земли он должен набирать скорость в районе 300 км/ч. Если он заденет какое-нибудь транспортное средство, удар будет иметь просто ужасные последствия для пассажира/пассажиров. Травмы от резкого движения головы – смертельны, а нам ведь, между прочим, говорят, что машина была направлена кабиной в ту же сторону, что и самолет – а значит, водителя бы обязательно выкинуло через лобовое стекло. Но нам рассказывают, что он цел и невредим! В это очень сложно поверить. Представьте, что вашу машину заденет сзади гиря весом в 30 тонн, летящая на скорости 300 км/ч – вы хоть на секунду поверите, что вы при этом вообще не получите повреждений? А вот если нужно избавиться от неудобного, но важного человека, можно оставить на взлетной полосе снегоуборочную машину… Вспомните ситуацию с самолетом польского президента. Любопытно, правда?
Фото: DMITRY SEREBRYAKOV / AFP