Под влиянием западных СМИ, активно освещающих украинский кризис, часто складывается впечатление, что Москва зашла гораздо дальше всех остальных в нарушении международных норм. «Циничная жестокость» российского президента Владимира Путина, конечно, может вызывать возмущение, считает директор программы исследований холодной войны Гарвардского университета Марк Крамер. Однако представление о том, будто бы Россия ведет себя так, как обычно не поступает ни одна великая держава, является ошибочным.
Меры «силового военного давления России на Украину» после революции на Майдане — это вовсе не аномалия, а типичное поведение для большинства великих держав, в том числе США, пишет Крамер на страницах американского журнала The National Interest. Именно так «московские руководители обращались с соседними странами после распада СССР», а на Западе все это время «молча соглашались с повелительным и высокомерным отношением России к СНГ», за исключением военного конфликта России и Грузии в августе 2008. Властное поведение Москвы в отношении Украины и других стран-членов СНГ начало проявляться задолго до 2014 года, подчеркивает автор.
Нынешний российско-украинский конфликт демонстрирует закономерности постсоветской внешней политики России и взаимодействия с международной системой в целом, поясняет The National Interest. Вслед за любой революцией возникает внутренняя смута и ослабление функций государства, включая поддержание общественного порядка — и эту слабость может использовать крупная иностранная держава, чтобы вторгнуться и захватить спорную территорию. Оппортунистическая интервенция — именно так можно назвать действия Германской империи в 1918 году, когда она направила войска в Советскую Россию сразу после прихода к власти большевиков и воспользовалась возможностью присвоить себе часть территорий. Однако эти территориальные захваты были аннулированы после разгрома Германии в Первой мировой войне.
Кроме того, авторитарные режимы испытывают глубокую враждебность к любым революционным переменам из опасений, что волнения в соседней стране могут стать примером для их собственного населения — поэтому иностранные державы считают необходимым вмешиваться и уничтожать революционные завоевания, отмечается в статье. Именно так поступала царская Россия в XIX-м веке и Советский Союз в период с 1950-х по 1980-е годы, подавляя военным путем «народные восстания против деспотичных коммунистических режимов» в Восточной Европе. Но так поступают отнюдь не только авторитарные великие державы, напоминает автор. США часто пытались предотвратить революционные волнения и уничтожить завоевания революций после того, как они все же происходили, и до, и во время холодной войны — в том числе на Кубе, в Центральной Америке и в Юго-Восточной Азии.
Путинская Россия является «глубоко контрреволюционным государством» как минимум с 2004 года, после «оранжевой революции» на Украине, уверен Крамер. Особенно сильно это начало проявляться с декабря 2011 года, когда массовые протесты в Москве и других городах «из-за подтасовок» на парламентских выборах застали Кремль врасплох. И хотя потом Путин сумел нанести встречный удар, но сам факт того, что в России возникли волнения, породили у него «контрреволюционную одержимость», считает автор: «Эта одержимость в сочетании с его твердым намерением оставаться у власти неопределенно долго стали главной движущей силой почти всех действий Путина внутри страны и за рубежом после возвращения на пост президента в мае 2012 года».
Используя «выборочные судебные преследования, жестокое подавление попыток протеста и драконовские законы и правила», Кремль добился того, что протестующие на каждом этапе своих действий оказывались в тупиковой ситуации — и казалось, что к концу 2013 года «путинское контрнаступление» принесло плоды, продолжает The National Interest. Но в этот момент на Украине был силой свергнут Виктор Янукович. И этот неожиданный поворот встревожил Путина и его помощников, уверенных, что за беспорядками на Украине стоят западные страны, которые воспользовались этим моментом для ослабления режима в России. На изгнание Януковича Путин ответил «колоритной ксенофобской риторикой» и ужесточил борьбу с оппозицией, чтобы предотвратить любые массовые протесты.
При этом российская политика в отношении Украины стала «смесью хищнических и контрреволюционных действий», подчеркивает автор: «Как минимум, российские власти хотели воспользоваться возникшей возможностью для захвата Крыма и принятия мер по дестабилизации и унижению нового украинского правительства, четко демонстрируя российскому обществу нежелательность и серьезные последствия от массовых волнений». Однако с этой точки зрения реакция России на украинскую революцию ни в коей мере не является необычной и вполне вписывается в многолетнюю систему «великодержавного реагирования» на нежелательные перемены в соседних странах.
Именно в таком ключе Россия привыкла взаимодействовать с другими странами СНГ еще со времен Ельцина: она их запугивала, шантажировала, дестабилизировала, нарушала суверенитет и вмешивалась в их внутренние дела, пишет The National Interest. «Это происходило всякий раз, когда к власти там приходили руководители, которые были не по вкусу российским властям», и в особенности касается Грузии, Молдавии, Таджикистана, Украины и Киргизии. Сразу после распада СССР «российское правительство стало финансировать и поддерживать вооруженные сепаратистские движения» в Южной Осетии, Абхазии и Приднестровье, впоследствии разместив там свой многотысячный военный контингент, подчеркивает автор.
Кроме того, Москва традиционно «поддерживала укрепление авторитарных режимов в соседних странах и боролась с беспорядками и народными волнениями, направленными против самовластных правителей». Точно так же российские власти сделают все возможное, чтобы «противостоять возникновению и консолидации поистине демократического государства на Украине», уверен Крамер.
Кроме того, Москва традиционно «поддерживала укрепление авторитарных режимов в соседних странах и боролась с беспорядками и народными волнениями, направленными против самовластных правителей». Точно так же российские власти сделают все возможное, чтобы «противостоять возникновению и консолидации поистине демократического государства на Украине», уверен Крамер.
«Даже российская аннексия Крыма в марте 2014 года не стала исключением в политике этой страны, хотя проведена она была грубо и неуклюже», — продолжает The National Interest. Еще в начале 1990-х годов правительство Ельцина активно поддерживало возникшее в Крыму «сепаратистское движение», лидер которого Юрий Мешков одержал уверенную победу на выборах в Крыму в начале 1994 года. Однако после того как президентом Украины был избран Леонид Кучма, который «нравился Ельцину», Москва «отказалась от поддержки и подстрекательства крымских сепаратистов» почти на 20 лет. «Если бы в июле 1994 года победу на президентских выборах одержал оппонент Кучмы Леонид Кравчук, то российское правительство наверняка продолжило бы поддерживать Мешкова, который не скрывал, что стремится к вхождению Крыма в состав России. Ельцин вполне мог в середине 1990-х сделать то, что Путин сделал в марте 2014 года», — полагает автор статьи.
Российским властям «постоянно удавалось безнаказанно нарушать суверенитет соседних государств и помыкать ими с 1992 года», отмечает Крамер. Поэтому они продолжают пользоваться тем, что бывший президент Дмитрий Медведев назвал в августе 2008 года «зоной интересов» России на территории СНГ, которое является, по сути дела, российским «задним двором». И это необходимо учитывать при анализе стратегии Москвы и причин ее конфронтации с Киевом, говорится в статье.
«Меры принудительного характера», которые Россия применила против Украины в 2014 году, являются нарушением многих норм международного права, однако к ним прибегают и другие великие державы в подобных обстоятельствах, подчеркивает The National Interest . «Одной из неизменных черт в международных отношениях является то, что некоторые государства более равны, чем другие. У великих держав гораздо больше возможностей безнаказанно совершать правонарушения. Именно этим занимается Россия в отношениях со странами СНГ с 1992 года по настоящее время. Отрицательная международная реакция на действия России против Украины в 2014 году может на какое-то время лишить российских лидеров ощущения собственной безнаказанности, но полностью это ощущение ни в коем случае не исчезнет», — делает вывод Марк Крамер.
Фото: ALEXANDER ZEMLIANICHENKO / POOL / AFP