Переехав 23 года назад в Москву, обозреватель Frankfurter Allegmeine Zeitung Керстин Хольм и думать не могла, чтобы завязать близкие отношения с кем-то из здешних мужчин. «Мне казалось, большинству мужчин в России свойственно что-то нерадостное, - признается она. – Им недостает характера, убеждений, принципов и вообще - формы». В споре многие занимают позицию «мудрого циника», поясняет она, и вообще в компании они предпочитают лишь отпускать шутки. Даже черты лица у россиян порой нечеткие, что «соответствует обычаю запивать все печали и радости крепким спиртным, размывающим чувства и контуры».
Русские склонны применять насилие и хвастать своей силой, что, по мнению Хольм, имеет обратную сторону – хрупкую инфантильность. Автор статьи видит причину в том, что в России сильна роль матери – причем с оттенком несчастья, а не жизнерадостности, как в Италии. Матери (зачастую одиночки) не готовят сыновей к трудностям жизни, детей ограждают от мира взрослых. В школах не преподают ни половое просвещение, ни «азы общения с чиновниками-вымогателями», а педагоги (в основном женщины) вместе со своими подопечными охотно погружаются в мечты о героях и принцессах. Столкновение с реальным миром, по мнению Хольм, впоследствии приводит к «подростковой драме самопознания» и психологическим комплексам.
Неудивительно, пишет обозреватель FAZ, что юные призывники и женихи в России выглядят, как дети, и отчасти, как заключенные: «стрижка ежиком и бедная униформа, будь то камуфляж или нейлоновый смокинг». Юношам приходится нелегко: они внезапно должны возглавить семью либо «найти свое место в тяжелых казарменных условиях, порой среди старших по званию садистов». Кроме того, в России актуальна поговорка «от тюрьмы и от сумы не зарекайся». Известнейший из «экономических» преступников, Михаил Ходорковский, как-то сказал, что застрелился бы, если бы знал, что его ожидает.
Однако по приезде в Германию «здоровые, четко очерченные лица соотечественников видятся продуктом селекции, хорошего питания и ухода, а не выражением личности или судьбы», продолжает Керстин Хольм. Немцы, по ее словам, кажутся «небитыми собаками, которые себе и представить себе не могут, что значит быть побитым».
«Один русский приятель признался мне, что Германия для него как санаторий. Там, по его словам, исчезает привычный страх перед угрозой. Его забавляет то, что он называет нашей дежурной улыбкой… При этом он презирает революционную позу городских псевдононконформистов, прежде всего берлинцев, в которых он видит напыщенную невоспитанность, скрывающую трусость и слезливость».
В России же можно идти на провокацию лишь так, чтобы в случае чего суметь себя защитить. Агрессию может спровоцировать даже экстравагантный внешний вид, поэтому «самозащитой становится неприметность». Россияне «незаметно сканируют окружающее пространство, мало жестикулируют и гримасничают». Итальянская жестикуляция выглядит смешно, а американская улыбка представляется «хвастливой демонстрацией здоровых, мощных челюстей». Внешняя улыбка - «знак благожелательности и надежды», поэтому некоторые россияне считают, что не стоит таким образом «досаждать и без того измученным соотечественникам».
«Трагический опыт» россиян делает близкие отношения особенными, считает Хольм. «Мужчина и женщина в России становятся друг для друга толкователями мира, психиатрами, врачами и кормильцами. Разочарования лишь укрепляют их связь. А расстаться друг с другом – значит совершить предательство». Тонко чувствующие, совестливые россияне - истинное богатство России, подчеркивается в статье. «Я больше не могу представить себе близкие отношения с немецким мужчиной», - заключает Керстин Хольм.