25 апреля российский президент Владимир Путин провел в прямом эфире традиционную «прямую линию», которая в этом году длилась почти 5 часов. Лидеру страны поступило несколько миллионов вопросов, среди которых были как серьезные (экономика страны, отношения России и США), так и более легковесные, сообщает Foreign Policy.
В какой-то момент Путин привел теракты в Бостоне в качестве оправдания жесткой линии России на Северном Кавказе: «Мы всегда говорили о том, что нужно не декларациями заниматься по поводу того, что это общая угроза – терроризм, а делом нужно заниматься, сотрудничать нужно более тесно друг с другом».
Когда речь зашла о бывшем министре финансов, продолжает автор статьи, президент довольно удачно пошутил, что для него редкость: «Сачок», работать не хочет. Чувствует, что тяжело, он раз – сразу «на крыло».
Отвечая на вопрос либерального журналиста Алексея Венедиктова («Эхо Москвы»), Путин решительно опроверг сравнения его со Сталиным: «Сталинизм связан с культом личности и с массовыми нарушениями закона, с репрессиями и лагерями. Ничего подобного в России нет и, надеюсь, уже больше никогда не будет. Общество просто у нас другое и никогда этого не допустит».
Однако, несмотря на все рассуждения Путина о правах и свободах россиян, отмечает Foreign Policy, продолжительность его выступления, скорее, ассоциируется с авторитарными режимами: будь то знаменитая речь Фиделя Кастро перед Генассамблеей ООН в 1960 году (4 часа 29 минут) или завораживающие телевизионные выступления Уго Чавеса, которые могли длиться от 4 до 8 часов.
В чем связь между продолжительностью речи и состоянием демократии в стране, задается вопросом журналист. В статье отмечается, что лидеры демократических государств не очень склонны к длительным выступлениям, хотя исключения, конечно, есть. Кроме этого, пишет издание, характерной чертой долгих дискурсов являются аплодисменты слушателей. В доказательство этого тезиса приводится пример, когда овации во время доклада Сталина заняли целую сторону виниловой пластинки.
Впрочем, некоторые утверждают, что продолжительные выступления не всегда являются прерогативой диктаторов. «Сегодня длинные речи считаются признаком политической слабости. Взять для примера Нила Киннока или Гордона Брауна, когда они используют слишком много слов и прибегают к жаргону… Раньше политики, наоборот, имели склонность говорить долго, показывая тем самым свою образованность. Сегодня мы менее терпеливы по отношению к тем людям, которые демонстрируют свою власть при помощи продолжительных выступлений», - цитирует издание одного из историков.
В завершение статьи корреспондент пишет, что связям между длительностью выступлений и демократией можно посвятить целое исследование. Однако есть и более простые объяснения. Как заявил профессор Оксфордского университета Роберт Сервис, «к длинным речам прибегают только тогда, когда выступающий уверен, что его аудитория не сбежит».