Предыдущие 12 лет у власти Владимир Путин искусно лавировал между либералами и консерваторами, попеременно используя их друг против друга, пишет глава московского бюро Financial Times Чарльз Кловер. По его словам, после начала уличных протестов, когда либералы встали в открытую оппозицию Кремлю, Путин сделал ставку на более консервативные элементы общества. И сейчас региональные чиновники, привыкшие улавливать малейшие кремлевские сигналы, меняют медведевскую «мантру» о модернизации и перезагрузке российско-американских отношений на идеи клерикализма и холодной войны.
«Путин начал подавать сигналы. Их слышат, и для аппарата это знак: нужно предпринимать дальнейшие шаги», - заявляет политконсультант Глеб Павловский.
Одним из «полигонов» для испытания новых идей Кремля Чарльз Кловер в своей статье называет российскую северную столицу, «долгое время считавшуюся либеральным окном России на запад».
В этом году петербургский губернатор Георгий Полтавченко уже запретил пропаганду гомосексуализма, а недавно из-за возражений группы граждан городской музей современного искусства был вынужден отменить постановку «Лолита». Даже на исполнение рахманиновской симфонии №2 в Филармонии не допускаются лица младше 16 лет – из-за нового закона о защите детей от «вредной информации». А новый законопроект позаботится и о сне горожан: теперь после одиннадцати вечера в городе будут запрещены «лай», «стоны» и «топот», сообщает автор статьи.
Другой показательный пример – губернатор Краснодарского края, организовавший в помощь полиции казачьи патрули. Эта мера «якобы направлена на поддержание порядка, но также на укрепление его образа как националиста», - пишет Кловер.
Журналист также указывает на создание кафедры теологии (во главе с православным священнослужителем) в Национальном исследовательском ядерном университете «МИФИ» и появление православных часовен и «миссионеров» на московских железнодорожных станциях. Поддержал Кремль и создание консервативной экспертной группы «Изборский клуб» под началом Александра Проханова, «редактора ультра-правой газеты «Завтра».
Как отмечает сам Проханов, «Путин предчувствует катастрофу, доминирование либеральных сил, которые угрожают ему судьбой Муаммара Каддафи. И он противодействуем им, восстанавливая баланс между различными идеологическими группами. Таким образом он поддерживает нас».
Сейчас Кремль ориентирован, скорее, на жителей сельской глубинки, представителей старшего поколения и людей менее образованных. У них «националистическая и слегка параноидальная риторика Путина как защитника православия от богохульников и защитника страны от иностранных заговоров» находит отклик, заявляет автор статьи.
Но и в целом в России «популистская консервативная риторика» обречена на успех: по данным World Values Survey, 65% россиян не хотели бы видеть соседями гомосексуалистов, а 33% не желают соседства с иностранцами.
«Россияне крайне консервативны по ряду вопросов и в значительной мере отличаются национализмом, скептицизмов в отношении экологических инициатив и гомофобией. Однако при этом они придерживаются умеренно или крайне либеральных воззрений по целому ряду социальных вопросов, таких как аборты, разводы, секс до брака, проституция, - говорит Роберто Фоа, исследователь из Гарвардского университета. – Путин сделал акцент на тех аспектах консервативности, которые кажутся превалирующими в обществе: определенный вид национализма, милитаризма и ксенофобии, некая мачо-культура».
По возвращении на пост президента Владимир Путин много говорит о православных ценностях как основе общества. Он поддержал осуждение устроительниц «панк-молебна» и назначил министром культуры Владимира Мединского, историка и публициста, известного своими традиционалистскими, антилиберальными воззрениями. По мнению православных СМИ, это очень верный и недвусмысленный сигнал элите. Сейчас «Единая Россия» продвигает закон, запрещающий богохульство. Но при этом Кремль не питает к Церкви особенно теплых чувств, считают аналитики.
Писательница Джеральдин Фейган, недавно выпустившая новую книгу об отношении к религии в посткоммунистический период, говорит, что в высших эшелонах власти никто не считает православие жизнеспособной идеологией для России. «Кремлю нужна Церковь как символ. Ему не хочется по-настоящему создавать православные учреждения, – заявляет Фейган. – Но Церковь пытается проникнуть в те сферы государства, где она государству не нужна».
И вряд ли стоит полагать, что светская власть захочет делиться влиянием с духовной, отмечает глава московского бюро Financial Times.