Николай Никифоров – новый министр связи России. Вам 29 лет, и в правительстве вы самый молодой. Замечательно, что вы сегодня с нами.
НИКОЛАЙ НИКИФОРОВ: министр связи и массовых коммуникаций Российской Федерации: Большое спасибо за эту возможность.
Владимир Путин утвердил в новом кабинете министров 16 новых людей, поскольку общественность требовала новых лиц. Безусловно, существует обеспокоенность, что это обновление на самом деле лишь перестановка. Вы один из по-настоящему новых людей в кабинете министров. Чувствуете ли вы дополнительное давление по этому поводу?
НИКОЛАЙ НИКИФОРОВ: Да нет. Я полагаю, что моя «история успеха», как назвали моё назначение в СМИ, может быть одним из примеров для многих, даже для подростков. Всё зависит от тебя самого. Если хочешь добиться каких-то результатов, если хочешь быть успешным, можешь просто начать генерировать идеи и воплощать их. И я не ощущаю какого бы то ни было давления.
Требования общества о новых лицах звучали громче, благодаря использованию новых средств связи. Если взглянуть на протесты, наибольшее число протестующих составляло, пожалуй, 120 тысяч человек, что на самом деле совсем ничтожно для этой страны. И всё же это вызвало такой резонанс – весь мир об этом говорил. Учитывая, что не было ни революции, ни кровопролития. Насколько сильно влияние новых СМИ? Останется ли российская политика прежней после всего, что произошло?
НИКОЛАЙ НИКИФОРОВ: Нет, конечно же, новые СМИ и даже сам доступ к широкополосному Интернету из дома определённо меняют то, как мы планируем свой день, как мы работаем и как общаемся, в том числе и по политическим вопросам.
Я полностью согласен, что очень сложно сравнить это сравнительно небольшое число людей с населением всей страны. Если мы говорим о доступе к Интернету, то даже несмотря на заявления о том, что посетителей у «Яндекса», пожалуй, больше чем зрителей у «Первого канала», всё-таки если говорить об охвате всей страны, в том числе и глухих деревень, то телевидение всё ещё остаётся крупным игроком в области СМИ. Но если говорить о больших городах, особенно о Москве и некоторых других городах (например, в Казани к широкополосному Интернету уже подключены около 78 процентов домохозяйств), это определённо играет всё большую роль.
Какими вы видите российские средства массовой информации, скажем, лет через пять-шесть? Считаете ли вы, что новые СМИ, Интернет полностью вытеснят старые СМИ?
НИКОЛАЙ НИКИФОРОВ: Определённо, не полностью. Не могу даже назвать ни одной страны в мире, где произошла бы полная перемена. Но как-то это повлияет. В очередной раз хочу подчеркнуть, что это касается, скорее, отдаленных территорий, у которых сейчас огромный потенциал для роста, если говорить о широкополосном доступе. Это основная забота и нашего министерства, так как мы хотим преодолеть этот цифровой разрыв.
Означает ли это, что широкополосный доступ стал вашим приоритетом? Знаю, что недавно вы спрашивали людей в Twitter о том, где им бы хотелось в первую очередь увидеть перемены, что касается вашего министерства. Итак, широкополосный доступ в Интернет, увеличение свободы прессы, борьба с монополизмом – что станет вашим приоритетом?
НИКОЛАЙ НИКИФОРОВ: Определённо, широкополосный доступ – один из ключевых моментов развития инфраструктуры в любой стране мира. Возможно, это так же важно, как и строительство дорог, мостов и так далее. Поэтому мы определённо сосредоточим наше внимание на этом. Однако для России это огромная проблема. Куда сложнее предоставить широкополосный доступ каждому гражданину России, чем, скажем, каждому жителю Сингапура.
Что касается других приоритетов, мы, конечно же, хотим сделать наш рынок телекоммуникаций конкурентоспособным. Однако с этим также связаны определённые проблемы. И лично я считаю, что мы должны ввести на рынок больше конкуренции.
Известно, что в российских медийных кругах растёт озабоченность растущей монополизацией медиарынка. Так ли это? И если да, представляет ли это угрозу плюрализму и демократии в нашей стране?
НИКОЛАЙ НИКИФОРОВ: С моей точки зрения, у нас в принципе нет никакого государственного регулирования медиарынка. Некоторое влияние на этот рынок правительство всё-таки оказывает через некие старые государственные СМИ. Но с точки зрения законодательной базы, никаких барьеров на пути развития медиарынка нет.
Хочется надеяться, что мы не та страна, которая будет ограничивать интернет-доступ к определённым сайтам или контенту – как это часто происходит во многих других странах. Поэтому я считаю, что у нас есть место для конкуренции, и будем надеяться, что и в эту область будет приходить всё больше и больше инвесторов.
Если говорить о цензуре, об ограничениях на публикацию контента, мы все видели, каким мощным инструментом является Интернет, особенно за последние месяцы, за последний год. С его помощью делали революции, свергали режимы. И даже если не брать революции, если взять, к примеру, активистов движения «Захвати» в США или участников британских бунтов, становится очевидно, что они использовали Интернет гораздо эффективнее, чем официальные власти. С вашей точки зрения, в какой степени следует властям – не только в России, но и во всём мире – вмешиваться в эту сферу? Где та тонкая грань, которая отделяет интернет-цензуру от вседозволенности?
НИКОЛАЙ НИКИФОРОВ: Я считаю, что правительство может вмешиваться в эту область исключительно в таких целях, как, к примеру, защита наших детей от недопустимого контента, а также защита авторских прав и интеллектуальной собственности. Но, безусловно, не должно быть никаких ограничений на доступ к каким-либо коммуникационным услугам или сайтам. Господин Медведев неоднократно выступал со своим знаменитым утверждением, что «свобода лучше несвободы». Это ключевая концепция, и я считаю, что наша страна должна следовать этому правилу.
С другой стороны, для всего правительства (как федерального, так и региональных и даже муниципальных властей), это определённо хороший урок: новые СМИ и электронные средства коммуникации – хороший пример того, как мы можем использовать эти технологии в положительном, именно положительном, а не отрицательном ключе для общения с нашими гражданами.
Например, вся инициатива по созданию Открытого правительства, возглавляемая господином Медведевым в его президентский срок, как раз касается именно этого вопроса: как использовать эти новые технологии, со всеми возможными сопутствующими сложностями, для того чтобы изменить способ общения с гражданами.
Что касается электронной демократии, вы в неё верите? И если да, то готова ли уже Россия к чему-то подобному?
НИКОЛАЙ НИКИФОРОВ: В электронную демократию я верю. Но говоря об электронной демократии, люди часто думают исключительно об электронных выборах. А электронная демократия – понятие гораздо более широкое, она не ограничивается только выборами. Голосование можно проводить в электронном виде, присвоив цифровую электронную подпись каждому гражданину, или при помощи мобильных телефонов. Но я думаю, что в первую очередь, электронная демократия предоставляет людям возможность оказывать влияние на определенные решения правительства, помогает найти и обозначить приоритетные вопросы.
Думаю, мы можем регулировать этот аспект на федеральном уровне, чтобы все ведомства пользовались данными, почти ежедневно поступающими через информационную систему, и относились к ним так же ответственно, как к обычным обращениям граждан, написанным на бумаге.
Ещё одна тема: интеллектуальная собственность, требующая принятия нормативных документов – не только в России, но и в мире в целом. Известно, что ваш предшественник выступил с инициативой, согласно которой весь медиаконтент в Интернете должен быть незащищёнными, то есть, по сути, свободным для использования, если только производитель контента не требует обратного. Это сильно контрастирует с инициативами США и ЕС, такими как SOPA или Торговое соглашение по борьбе с контрафакцией, которые защищают производителей. Собираетесь ли вы продолжать этот курс?
НИКОЛАЙ НИКИФОРОВ: Господин Медведев лично излагал свои инициативы на встречах «восьмёрки» и «двадцатки» – думаю, все это помнят. Полагаю, нам нужно придерживаться этой концепции самоидентификации в вопросе защиты публикуемого электронного контента. Мы считаем, что живём в век роста цифровых коммуникаций, роста значимости цифрового контента, и полагаем, что те, кто публикует информацию, должны сами решать, как её защищать. Поэтому мы считаем возможным продолжать эту инициативу и стремиться к обсуждению данного вопроса в международном формате.
А как достичь баланса между производителями и потребителями контента?
НИКОЛАЙ НИКИФОРОВ: Мы считаем, что баланс достигается благодаря свободному рынку. Решают производители и потребители. Но мы хотим предоставить производителям все возможности, чтобы они сами могли решать. Именно в этом заключается предложенная министерством инициатива.
Вы производите впечатление человека, хорошо разбирающегося в современных технологиях. Вы верите, что в какой-то момент цифровые технологии охватят мир на все 100 процентов?
НИКОЛАЙ НИКИФОРОВ: Ну, не весь мир. Но мы верим, что возможно всю коммуникацию, всё общение перевести в электронный вид. Хотя я думаю, что, скорее, это всегда будет где-то 95 процентов. Просто технологии бывают очень дорогостоящими.
Но может ли это быть более затратным, чем ежедневно печатать текст на бумаге? Когда, по-вашему, будет напечатана последняя газета?
НИКОЛАЙ НИКИФОРОВ: Газеты, по-моему, будут существовать ещё, не знаю, несколько десятилетий. Но однажды внезапно может получиться так, что печатные газеты также станут очень дорогими и перестанут окупаться. И мы начнём всё больше и больше информации черпать из Интернета или, не знаю, неких интегрированных устройств практически повсюду. Но это всегда упирается в бизнес и личную эффективность. И поэтому технологическая революция также ведёт к революции в способах взаимодействия.
С нами был Николай Никифоров, новый российский министр связи. Большое спасибо за интервью.
НИКОЛАЙ НИКИФОРОВ: Вам спасибо.