События, сопутствующие крупнейшему потенциальному обмену шпионами между США и Россией, развиваются со стремительной скоростью. Сообщается, что россиянина Игоря Сутягина, осуждённого в России за шпионаж в пользу США, сегодня видели выходящим из самолёта в Вене (Австрия). По заявлениям его семьи, он стал частью этого предполагаемого обмена агентами. В Нью-Йорке же на сегодня запланирована процедура формального предъявления обвинения, которая может определить дальнейшее развитие событий.
С нами Эрик О’Нил, бывший сотрудник ФБР, участвовавший в задержании Роберта Хансена, самого известного шпиона в истории США. Также он выступает партнёром в компании Georgetown Group.
Спасибо, что нашли для нас время.
ЭРИК О’НИЛ, бывший сотрудник ФБР: Спасибо, что пригласили.
Вот появились сведения о том, что Сутягин уже в Вене, что следующая остановка – Лондон, где его освободят. Но не зависит ли обмен шпионами от того, признают ли сегодня обвиняемые в США свою вину?
ЭРИК О’НИЛ: Разумеется. Им нужно что-то признать. И русским тоже нужно, чтобы те шпионы, которые находятся у них, подписали своего рода признание. И тогда можно будет устроить обмен в старом добром стиле.
То есть с освобождением Игоря Сутягина они поторопились?
ЭРИК О’НИЛ: Мы не может знать наверняка: собираются ли они обменивать его. Просто создаётся такое впечатление. И я удивлюсь, если в рамках этого обмена Россия не передаст и некоторых других осуждённых в шпионаже.
Согласна. Поясню: предполагается, что сейчас он в Вене, но освободят его, по всей видимости, лишь в Лондоне. То есть у них, как я понимаю, есть время передумать.
Адвокат Хуана Ласаро, одного из обвиняемых в шпионаже в США, говорит, что, если для такого обмена требуется признание вины её подзащитного, он сегодня её признает. Но другие могут не признать. Например, к Вики Пелаес выражение «вернуться в Россию» не подходит: она из Перу и имеет гражданство США. Нет гарантии, что она согласится. Но если обвиняемые не согласятся, обмен будет сорван?
ЭРИК О’НИЛ: Если не согласятся… Надо полагать, некоторые из них предпочтут не признавать свою вину, хотя другие, конечно, признают. Думаю, в рамках обмена произойдёт следующее: признавая свою вину, человек соглашается быть осуждённым за меньшее преступление, после чего следует депортация без права возвращения в страну. И можно предположить, что те, у кого здесь дети, решат здесь же и остаться. Любопытно, не скажет ли кто-либо из них: «Я расскажу всё, что вас интересует, в обмен на своеобразное помилование», вместо признания вины?
Да, это был бы интересный поворот. Но то, как русские активно взялись за обмен, настораживает. Говорит ли это о том, что Россия чувствует, что такой обмен им выгоден, и значит ли это, что он может оказаться невыгодным для нас?
ЭРИК О’НИЛ: Мне это говорит о том, что, возможно, эти люди могут что-то рассказать, и России этого не хочется. Конечно, несколько смущает, что Россия сначала заявила, что это не шпионы, а теперь так быстро организует обмен. Мне кажется, что таким образом Россия по меньшей мере признаёт, что они занимались шпионажем, что была группа нелегалов и что русские принимают аварийные меры во избежание больших проблем.
Потому что не хотят, чтобы они давали в суде показания или, например, выдавали какую-либо информацию, которую им удалось собрать?
ЭРИК О’НИЛ: Совершенно верно. И им не хочется, чтобы кто-либо из обвиняемых решил добиваться помилования, о котором я только что говорил, после чего их допросили бы в ФБР и ЦРУ, и других службах, полностью выяснив те средства, способы и методы, которые русским хотелось бы сохранить в секрете.
Ясно. Сегодняшнее предъявление формального обвинения в Нью-Йорке обещает много интересного. С нами был Эрик О’Нил, бывший сотрудник ФБР. Спасибо, что были с нами.
ЭРИК О’НИЛ: Вам спасибо.
Дата выхода в эфир 08 июля 2010 года.