Ветераны и главы государств собираются в «Освенциме» на шестьдесят пятую годовщину освобождения нацистского лагеря смерти советскими войсками.
Там были убиты более миллиона евреев. И в 2005 году этот день был объявлен Международным днём памяти жертв холокоста.
Но бывших узников концлагеря до сих пор преследуют кошмары прошлого. Об этом - в материале Натальи Новиковой.
ВИКТОР ГЕХТ, бывший узник «Освенцима»: Я помню тот день. Сначала город обстреливали. Точно я всего не запомнил - я был очень маленький, мне не было ещё и десяти.
Моей семье удалось скрыться. Там были двухэтажные здания. Между первым и вторым этажами было что-то вроде тёмного помещения. Маленькой комнатки. Мы запечатали дверь и побелили её, чтобы она выглядела как стена. Пробрались туда через специальный проход в туалете. Представьте себе: маленькая тёмная комнатка, а в ней тридцать человек, плечом к плечу. И когда немцы пришли убивать, можно было слышать, как они топают по лестнице. И в этой комнатке казалось, они там слышат, как ты дышишь.
Немцы расстреляли больных и старых прямо на месте. Потом собрали остальных, кого поймали, чтобы увести и расстрелять. Был момент – неприятно об этом говорить и сложно себе это представить – маленький ребёнок заплакал, его мать положила подушку ему на голову, чтобы не было слышно. Когда всё закончилось, она подняла подушку, а ребёнок умер. Все стояли и плакали. Молча. И никто не двигался, чтобы не заскрипел пол.
Отец мой не дожил недели до того, как нас освободила Красная армия. Был февраль, чувствовали мы себя немного легче. Мы прятались в амбаре. Там была корова. Там мы и прятались. Помню, как стемнело. Мы вышли, и вдруг на хату напали отступающие. Не уверен, что они были в немецкой форме, но говорили они по-украински. Было много шума. Отец взял маленькую девочку – трёх или четырёх лет, наверное, – и побежал от хаты в лес. Мы с бабушкой были внутри. Мы забрались на чердак и спрятались там. Внезапно раздался шум и стрельба. Моя тётя с ребёнком и мой отец были метрах в пятидесяти – и тут выстрелы. И крики. Мы с бабушкой были на чердаке. Мы им никак не могли помочь. Трудно описать те чувства, когда убивают настолько близкого человека, как отец. Ночью их похоронили. Выжили только мы двое: я и бабушка. Обиднее всего то, что моя тётя, племянница и отец погибли всего за неделю до освобождения. Их убили восемнадцатого. А Красная армия освободила город двадцать четвёртого. Почти никто не выжил из всей нашей большой семьи.