Польше хотелось верить, что она сможет разгромить Германию, хотя поступавшие разведданные говорили совсем об ином, считает историк Второй мировой войны, профессор Ричард Овери.
Профессор Ричард Овери, мы находимся в Имперском военном музее в 70-ю годовщину нападения Гитлера на Польшу. Давайте сначала поговорим о тех событиях, которые этому предшествовали. Как условия Версальского договора привели к началу Второй мировой?
РИЧАРД ОВЕРИ: По-моему, очень легко говорить, что Версальский договор фактически стал причиной Второй мировой войны. Но он был заключен за 20 лет до её начала, и много чего произошло за эти 20 лет.
Думаю, надо искать истинные причины Второй мировой войны. Они лежат в возрождении немецкого национализма в 30-х годах и в последствиях экономического кризиса в Европе.
А если коротко, то почему она началась? Какие бы причины Вы назвали?
РИЧАРД ОВЕРИ: Война с Польшей – это то, что Гитлер хотел. В конце 30-х ему нужна была маленькая война.
Ему нужна была кровь. Он хотел дать своим вооружённым силам возможность показать, что они могут. Он хотел показать Западу, что больше не удастся помыкать Германией. Думаю, мы упускаем из вида, что до этого у Муссолини уже была маленькая война в Эфиопии, а у Японии - маленькая война в Азии. Гитлер, возможно, боялся, что может упустить свой шанс, а ведь ему тоже хотелось маленькой войны.
В конце августа 1939 года Германия и Советский Союз подписали пакт. Как это повлияло на начало Второй мировой войны?
РИЧАРД ОВЕРИ: Пакт был очень важен. Гитлер, безусловно, полагал, что пакт с Советским Союзом даст понять Британии и Франции, что шансов на альянс с Россией нет, сопротивление бесполезно и защитить Польшу они никак не смогут. Пакт прибавил Гитлеру уверенности, что он сможет напасть на Польшу, и британцы с французами не вмешаются.
Но конечно же в реальности пакт никак не влиял на позиции англичан и французов. Они не доверяли Сталину, недооценивали Красную Армию и убедили себя, что Польша - их союзница. Так что, в какой-то степени, пакт сделал войну более вероятной.
А вот, кто действительно выиграл от пакта с Германией, так это Сталин. Он избегал войны, которой так не хотел. Он мог повысить уровень безопасности страны, захватив территорию в Восточной Европе, и получить доступ к немецким технологиям. Кроме того, он полагал, что если капиталистические страны будут воевать между собой, то это будет изнуряющая война, как Первая мировая. А в результате - в Западной Европе произойдёт революция, и вся Европа станет коммунистической.
На всём протяжении 30-х годов были попытки угодить Гитлеру, и Черчилль всеми силами боролся с этой политикой. Если бы к советам Черчилля прислушались, как, по-вашему, сложилась бы история?
РИЧАРД ОВЕРИ: Мне кажется, мы преувеличиваем возможности Черчилля, полагая, что он смог бы противостоять Гитлеру и предотвратить Вторую мировую войну.
Думаю, мы также преувеличиваем степень желания со стороны англичан и французов угодить Гитлеру. Конечно же они не хотели объявлять войну Германии в середине 30-х, но тогда и причин для этого не было. Мне кажется, что Гитлер ожидал, что Англия и Франция закроют глаза на его вторжение в Польшу, а они объявили ему войну.
И здесь важны два момента. Во-первых, поляки и польская армия были абсолютно уверены, что смогут противостоять Гитлеру и Германии. Тут они, конечно, заблуждались. А во-вторых, немецкие вооруженные силы после реформы 30-х годов были снабжены новейшими технологиями, тактикой и так далее. Схватка между Германией и Польшей была совершенно неравной. А что думали главнокомандующие, совершенно неважно. Важно лишь то, насколько войска эффективны в бою.
А почему же Польша так сильно недооценивала Германию?
РИЧАРД ОВЕРИ: Думаю, дело в том, что в 30-х годах поляки не видели немецкие войска в действии, хотя японские и итальянские армии воевали против немцев. Но они воевали не в 30-е. И поляки думали, что Гитлеру удаётся дурачить все остальные страны и что господство Германии – миф. И когда дошло до войны, поляки были храбры, они были полны решимости отстоять свою свободу и так далее. Они даже считали, что могут отбросить немцев на территорию Германии и даже, возможно, войти в Берлин. И по-моему, беда была в том, что они хотели в это верить, несмотря даже на поступавшие к ним разведданные, говорившие об обратном.
А насколько ожидаемым было вторжение?
РИЧАРД ОВЕРИ: Разведка союзников, англичан и французов, уже знала о плане немцев. К ним поступало очень много данных. Они почти точно знали день, когда будет вторжение. Поэтому они не питали иллюзий о намерении Гитлера вторгнуться в Польшу. Но они надеялись, что смогут дать ему отпор, если проявят решимость. Они полагали, что Гитлер отступит, несмотря на все свои планы.
После вторжения Гитлера в Польшу оставались ли еще сомнения, что Англия вступит в войну?
РИЧАРД ОВЕРИ: Мне кажется, историки уже давно утверждают, что Чемберлен испугался в начале сентября и что он хотел бы, чтобы Великобритания отказалась от обязательств перед Польшей, также как предали чехов во время мюнхенского кризиса и так далее. Но сохранившиеся архивные данные совершенно однозначно говорят о том, что Чемберлен намеревался исполнить обязательства перед Польшей. Но он всё ещё не переставал надеяться, что Гитлер образумится и признает, что Англия и Франция имеют серьёзные намерения, и отзовёт свои войска.
В течение девяти месяцев после объявления войны Англия не вела боевых действий. Почему?
РИЧАРД ОВЕРИ: Вначале не было военных действий. Отчасти потому что у англичан и французов был план, который они составили ещё до войны. Он был основан на предположении, что можно вести войну так же, как они вели Первую мировую, используя тактику изнурения, экономических блокад. В итоге они даже бомбили Германию. И это тоже было частью плана. И они ожидали, что война продлится три года и что они будут стоять на своих позициях на западе и смотреть, что Германия будет делать. Они хотели сдерживать Германию до тех пор, пока это не надоест самим немцам и они не свергнут Гитлера. Такой политики они придерживались в 1918 году. Поэтому Англия и Франция, как ни странно, воевали еще в прошлой войне, когда немцы вели уже следующую.
А почему эта политика не помогла?
РИЧАРД ОВЕРИ: Эта политика не помогла, потому что Гитлер хотел завоевать Англию и Францию очень быстро, одним ударом. Немцы считали, что это возможно: у них был опыт ведения интегрированной войны. Но Гитлер положился на случай. Он вторгся во Францию в мае и завоевал ее за шесть недель.
10 мая 1940 года Черчилль сменил Чемберлена, и началась так называемая «молниеносная война». А что это такое?
РИЧАРД ОВЕРИ: Тактику немцев часто называют «молниеносной войной» или блицкригом. Немцы её так не называли.
В 30-е годы у них родилась мысль, что, когда нападаешь, надо использовать танки и авиацию для того, чтобы поддержать наземные войска. И танки, и авиация выполняют роль «железного кулака», который пробивает путь через укрепления противника. А затем идёт старая добрая пехота, и война идёт, как и раньше. А англичане и французы не предвидели, что Германия может вести войну именно так. И из-за того, что Франция пала очень быстро, Польша пала очень быстро, а также Дания, Норвегия и другие, идея молниеносной войны – войны, заканчивающейся в мгновение ока – стала популярной. С тех пор мы и используем этот термин.
Порой Великобритания недооценивала роль России в победе над Гитлером. Как Вы думаете, почему?
РИЧАРД ОВЕРИ: Ну, всегда была тенденция предполагать, что британские и американские бомбардировки и Нормандская операция принесли победу в войне. И очень долго почти не было информации о роли русских в борьбе с Германией на Восточном фронте. С распадом коммунистического блока в начале 90-х стало возможным проведение множества новых исследований. Думаю, многие русские всё ещё хотели бы восстановить истинную роль Советского Союза. И соответственно, выясняется, что главные боевые операции против Германии во Второй мировой войне провела Россия. Она нанесла немцам наибольший урон, чем кто-либо, а значит, сыграла главную роль в разгроме немецкой армии.
А почему это никто не замечал так долго?
РИЧАРД ОВЕРИ: Люди, я имею в виду историков, конечно же об этом знали. Но думаю, общественности это было неинтересно, потому что Советский Союз был врагом в Холодной войне. Никто не хотел понимать, что их противник как-то разгромил их же старого врага Гитлера. Поэтому это стало частью борьбы в Холодной войне. А когда она закончилась, стало возможно по справедливости оценить роль России во Второй мировой войне.