— Антон Германович, 16 марта Минфин должен выплатить купон по еврооблигациям на сумму $117 млн. В понедельник министерство направило банку-корреспонденту платёжное поручение для проведения этого платежа в валюте. Скажите, пожалуйста, прошёл ли платёж? Если нет, получается, что теперь мы будем погашать внешний долг рублями?
— В настоящее время платёж обрабатывается, и каких-то сообщений о том, что прошёл он или не прошёл, пока у нас нет. Американский банк — держатель нашего валютного счёта — сейчас ведёт переговоры с OFAC (Управление по контролю за иностранными активами Министерства финансов США. — RT) и запросил от нас необходимую информацию о назначении платежа. Так что мы пока будем ждать от него информации.
Действительно, есть риск, что этот платёж не дойдёт до конечных получателей, поскольку долларовые счета Министерства финансов и Центрального банка заблокированы. Если эти ограничения будут сохраняться, держатели наших облигаций, в том числе американские и европейские инвесторы, а также те страны, которые непосредственно ввели рестрикции в отношении наших активов, могут не получить причитающиеся им купоны.
На этот случай мы подготовили запасной вариант, который предполагает уплату наших обязательств в рублях. Такая возможность существует и по еврооблигациям, выпущенным после 2018 года, и в рамках утверждённого в России порядка взаимодействия с недружественными странами.
Мы зачислим рубли в Национальный расчётный депозитарий и предложим рассчитаться по нашим обязательствам в рублях. Российские инвесторы это сделают. Иностранные инвесторы тоже могут это сделать, если примут решение о получении денежных средств в рублёвом эквиваленте.
— Если западные партнёры откажутся принимать платежи в рублях, что будет дальше? Возможен ли технический дефолт?
— Что такое дефолт? Дефолт — это когда обязательства не могут быть исполнены. В Российской Федерации есть необходимые деньги на валютных счетах, есть и соответствующие возможности платить в рублях. Но действия западных стран привели к тому, что наш валютный счёт заблокирован. Поэтому возможность или невозможность выполнить свои обязательства в валютном эквиваленте зависит не от нас.
Деньги у нас есть, платёжку мы отдали. Теперь мяч на стороне в первую очередь американских властей, которые должны разъяснить, возможно осуществлять такие расчёты с наших валютных счетов или нет. Конечно, здравый смысл показывает, что для американских инвесторов такие разрешения, очевидно, должны быть приняты. Поэтому посмотрим, как будет развиваться ситуация.
— Какие секторы российской экономики были затронуты санкциями? Насколько значительным было их влияние?
— Влияние серьёзное. Санкции затронули ключевые секторы экономики, в первую очередь банковский. Отрасль столкнулась с трудностями, которые мы сейчас решаем внутри страны. Что касается зарубежных расчётов, то попавшие под ограничения банки в настоящий момент ищут варианты, как выполнять свои обязательства.
Также рестрикции затронули логистику. Речь идёт как о возможностях доставки наших экспортных грузов до потребителей, так и об импортных поставках товаров в Российскую Федерацию. Мы видим, что есть сложности с транспортным обеспечением товарооборота между Россией и другими странами.
Под влиянием ограничений оказались предприятия и заводы, зависящие от поставок зарубежных комплектующих. Это машиностроение, автомобильная промышленность, а также целый ряд других отраслей. Плюс к этому перекрыто авиасообщение.
От этих ограничений страдают все. Причём не только Россия, но и производители тех стран, которые ввели санкции. Ведь у нас большой рынок и хорошая потребительская активность. С одной стороны, всё это, конечно, касается и наших экономических возможностей, и занятости населения, и ряда других вопросов. С другой стороны, мы видим новые возможности для того, чтобы организовать собственное производство.
Ранее наша политика строилась на том, что мы интегрированы в мировой экономический процесс. Сейчас ситуация показывает, что это всё очень хрупко. Я говорю не только о блокировке активов, которые мы хранили в иностранных валютах, но и о выстраивании производственных цепочек с другими странами. Мы получали от них комплектующие и материалы, а в обмен давали сырьё и готовую продукцию. Всё это может быть нарушено в одночасье.
Происходящие события негативно сказываются и на глобальной торговле, и на мировом ВВП. Я думаю, что сейчас к странам, которые вводили ограничения, уже приходит прозрение. Надо думать о том, как дальше выстраивать экономические отношения. Здравый смысл говорит, что восстановление торговли и экономических отношений — это залог успеха развития мировой экономики и, соответственно, благосостояния тех граждан, которые проживают в наших странах.
— Как банки решают проблему денежных переводов в зарубежные страны?
— Банки, которые не попали под санкции, продолжают осуществлять переводы. Работают все системы и каналы связи. Внешняя торговля осуществляется. Потоки капитала из страны сейчас поставлены под достаточно жёсткий контроль. В правительстве создана комиссия, которая отслеживает такие расчёты по капитальным операциям. Поэтому расчёты осуществляются.
Для банков, попавших под ограничения, осуществляются расчёты внутри России. Наша система передачи финансовых сообщений работает, и внутри страны нет каких-то ограничений как на рублёвые, так и на валютные расчёты. Поэтому сейчас наши торговые партнёры переключаются на те кредитные организации, которые имеют возможность иметь корреспондентские отношения с зарубежными банками.
— Одним из самых жёстких ограничений стало отключение семи российских банков от системы SWIFT. Насколько это критично для нашей экономики? Готовы ли мы к полному отключению от SWIFT?
— SWIFT — это система передачи финансовых сообщений. Как я уже сказал, в России создана своя система передачи финансовых сообщений, разработанная Центробанком. Она действует и в ряде других стран. В первую очередь речь идёт о наших ближайших соседях.
— В настоящий момент мы видим, что США, Евросоюз и ряд других стран принимают жёсткие торговые ограничения в отношении России. Есть ли приблизительные оценки, как все эти действия могут отразиться на бюджете страны в текущем году? Будет ли дефицит?
— Мы изменили бюджетное правило в текущем году и теперь оперируем всеми доходами, которые поступают в бюджетную систему. Речь идёт и о ненефтегазовых доходах, и о доходах, получаемых от экспорта углеводородов.
С учётом изменения ситуации в экономике мы снизили прогноз по доходам, не связанным с нефтью и газом. С другой стороны, объём поступлений нефтегазовых доходов превышает наши плановые показатели. Этими доходами мы будем финансировать наши первоочередные обязательства.
Речь идёт о социальных обязательствах — зарплатах, пенсиях, пособиях, детских выплатах, а также о планах правительства по оперативному реагированию на складывающуюся ситуацию.
Вчера правительство презентовало программу реализации антикризисных мер. Она достаточно обширная, и на её реализацию планируется направить более 1 трлн рублей. Инициативы направлены на сохранение занятости и поддержку предприятий, попавших в сложную ситуацию, — будем предоставлять им ресурсы на снижение стоимости кредита. Предусмотрены поддержка малого бизнеса и целый ряд других мер, которые касаются снижения ограничений в работе наших предпринимателей.
Деньги в бюджете есть. Все плановые расходы будут исполняться. Да, сейчас происходит перегруппировка расходов в связи с тем, что приоритеты изменились в нынешних условиях. В первую очередь нас сейчас беспокоит ситуация с нашими социальными обязательствами. Поэтому будем направлять Министерству труда те доходы, которые поступают в бюджет.
— Страны G7 намерены закрыть России доступ к средствам МВФ и Всемирного банка. Насколько нам нужно это финансирование — как, собственно, и участие в самих организациях?
— Россия всегда была и является активным участником в этих организациях. В МВФ мы вообще доноры. После 2020 года наша страна не получала никаких средств от фонда, а наоборот, участвует в программах организации по оказанию помощи государствам, которым требуется такая поддержка.
Что касается Всемирного банка или Европейского банка реконструкции и развития, то деятельность со стороны этих институтов в России в последнее время была ограничена. Поэтому какого-то объёма инвестиций от данных организаций мы в последнее время не получали.
Тем не менее мы заинтересованы в продолжении работы с этими институтами, поскольку у нас там достаточно сильные позиции. Надеемся, что наше участие в этих организациях будет сохранено.
— На фоне ограничительной риторики Запада многие международные компании объявили об уходе из РФ. Как вы полагаете, вернутся ли иностранные компании в Россию? И ждут ли их тут?
— Мы ждём в России эти компании. Надеемся, что тот бизнес, который иностранные компании вели и целый ряд предприятий продолжает вести в России, сохранится. Бизнес в России хороший, маржинальный. И я всегда уповаю на здравый смысл. Предприятия и инвестиции, которые были вложены в Россию, должны работать.
Если же компания по политическим соображениям решила покинуть нашу страну и повесила замок на своём предприятии, у нас подготовлены соответствующие предложения, которые будут реализованы в виде законодательных актов Российской Федерации. Речь идёт об ускоренном банкротстве таких предприятий и, соответственно, их перезапуске.
Мы заинтересованы в том, чтобы предприятия работали, продукция производилась, люди получали заработную плату, а поставщики продукции могли участвовать в цепочке выстраивания конечного продукта. Но ещё раз повторюсь: если собственники данных предприятий недружественно поступают, придётся перенастраивать эти производства уже по иным порядкам для обеспечения занятости и работы экономики в непростой для России период.
— Сейчас многие эксперты утверждают, что грядет эра бездолларовой экономики. Что вы думаете по этому поводу? Процесс уже начался и мы становимся свидетелями новой эпохи?
— Доверие к доллару существенно подрывается теми ограничениями, которые сами же власти США вводят в отношении использования американской валюты. Поэтому Российская Федерация в последние годы всё больше и больше переходила на расчёты в национальных валютах.
Если это торговля с нашими постоянными партнёрами, такими как Китай, Индия и другие страны (в первую очередь нашего близкого окружения — ЕАЭС), то объёмы недолларовой торговли, расчётов в национальных валютах увеличиваются с каждым годом. Это будет продолжаться и дальше.
Чем жёстче будут ограничения на валютные расчёты, тем больше будет расти доля расчётов в национальных валютах. Мы видим, что для минимизации рисков в торговых отношениях всё больше и больше предприятий заключают контракты в российских рублях и в денежных единицах тех стран, с которыми мы ведём торговые отношения.
Какой резон вести расчёты в долларах, если платёжные поручения о перечислении средств будут долго рассматриваться американскими банками на предмет соответствия или несоответствия той политике, которую проводят США? Экономика должна быть вне политики, а следовательно, и расчёты должны производиться своевременно и в срок — вне зависимости от того, как и что думают те или иные власти. Поэтому я думаю, что уход от долларовых расчётов в нынешней ситуации — это абсолютно объективная реальность.