— Алексей Леонидович, если говорить в первую очередь о кризисных решениях в сфере экономики в ответ на пандемию, всё ли удачно сработало? Возможно, что-то нужно было докрутить или, может быть, были какие-то откровенные провалы?
— Стоит отметить, что ни одна страна не была готова к пандемии — ни США, ни Европа, ни другие ведущие государства с супермедициной, которая работает в обычных условиях и таргетирована на лечение от самых обычных диагнозов. Но в таких условиях Россия мобилизовалась вполне прилично. В этом смысле мы уж точно не хуже других, не хуже лучших встретили пандемию.
То, что у нас пока ещё государственная и в значительной степени централизованная медицина, позволило достаточно быстро принимать меры и оперативно их воплощать. Субъекты Российской Федерации тут же получили большую финансовую поддержку для закупки нового оборудования и строительства объектов. Мобильные госпитали открывались в разных труднодоступных регионах.
Да, первые два месяца не хватало масок, но затем и эту проблему решили. То есть мобилизация прошла быстро и месяца через полтора-два после начала пандемии ситуация была уже вполне удовлетворительной. Наша медицина справлялась с потоком больных.
— Остался ли бизнес доволен финансовой поддержкой от государства в условиях пандемии?
—Согласно опросам Торгово-промышленной палаты, Российского союза промышленников и предпринимателей, РАНХиГС, НИУ ВШЭ, большинство представителей бизнеса всё же недовольны. По разным направлениям помощь получили до 20%, а в некоторых случаях, по каким-то отдельным мерам поддержки, до трети нуждавшихся компаний и предпринимателей.
Однако поддержка и не была рассчитана на большинство. Так, отсрочка по налогам, субсидии и кредиты на зарплату были предоставлены предприятиям, попавшим в список так называемых пострадавших отраслей. В большинстве случаев это малые и средние предприятия. Но компании, чья отрасль не была указана в этом списке, помощь не получили.
Одна из просьб многих организаций малого и среднего бизнеса заключалась именно в том, чтобы помощь оказывали не только тем, кто оказался в списке пострадавших отраслей. В него, например, вошли авиация, транспорт, пищевая промышленность, рестораны, а также всё, что, скорее, является сферой услуг. Однако другим отраслям, например сельскохозяйственному или перерабатывающему производству, поддержку не предоставили. Поэтому кто-то остался недоволен.
— Статистика заболеваемости за последнюю неделю оптимизма не внушает. Какие превентивные шаги можно или нужно сделать уже сейчас, если, конечно, говорить не о масках в автобусах, а об экономике в целом?
— Очевидно, что грядут новые ограничения, но, скорее всего, их будет мало и они будут носить рекомендательный характер. Посмотрим, конечно, что будет дальше, но сейчас люди сами будут бояться ходить в рестораны и магазины, уменьшится количество пользующихся транспортом, в ряде отраслей вновь возникнут экономические сложности. В этом смысле я считаю, что нужны будут новые меры поддержки экономики.
Но нужно обратить внимание на положение населения. У нас за первую половину 2020 года количество бедных граждан увеличилось более чем на миллион. То есть речь идёт о семьях, которые, как правило, не могут обеспечивать себя даже самым необходимым. Зачастую это семьи, в которых дети ходят в школу или готовятся поступать в университет.
В настоящий момент количество бедных превысило 20 млн. Это означает, что правительству нужны дополнительные меры по снижению бедности и по помощи населению. У правительства есть на это средства.
— Самая гремящая тема последних полутора месяцев — Белоруссия. Насколько нестабильность в соседней стране может аукнуться экономическими последствиями для России? Как нужно вести себя нашим властям, чтобы риски оставались минимальными?
— Я бы сказал, что сейчас неурядицы там не сильно влияют на нашу экономику. Да, у нас высокий объём взаимной торговли, и происходящие события никогда не добавляют экономической стабильности. Но, повторю, такое влияние считаю минимальным. Рекомендации властям пока не готов давать.
— В Европе из-за инцидента с Навальным снова заговорили о санкциях. С одной стороны, у России уже должен был выработаться иммунитет к таким сценариям, с другой стороны, мы ослаблены той же пандемией. Насколько страна сейчас уязвима перед такими угрозами или наоборот готова к ним?
— Я бы не сказал, что у нас есть иммунитет к будущим санкциям. Каждое новое ограничение будет иметь новый негативный импульс. Однако к тем санкциям, которые уже были объявлены ранее, мы приспособились. Поначалу их отрицательное влияние было сильнее, но потом оно практически минимизировалось. Бизнес перестроился и стал учитывать новые риски, правительство стало по-другому реагировать и поддерживать какие-то отрасли. В этом смысле мы научились работать и жить в этих условиях.
— Как вы считаете, пойдут ли сейчас Европейский союз или, возможно, США на эскалацию в этом смысле и введут ли ограничения, например, против «Северного потока — 2»?
— Думаю, в ближайшее время в отношении России не будут вводить какие-то существенные санкции. То есть, надеюсь, мы не перейдём к какому-то другому уровню ограничений. Скорее всего, мы будем наблюдать своего рода покусывание — так же, как это было в последнее время. Ведь в конечном счёте от санкций могут пострадать и другие страны, наши партнёры, которые как раз и вводят ограничения. Поэтому, скажем так, какую-то пока невидимую черту все решили, похоже, не переходить.
— Хотели бы поговорить о текущем состоянии российской экономики. На пике пандемии ожидалось, что падение ВВП России в 2020 году составит порядка 5%, однако сейчас власти ожидают, что показатель снизится менее чем на 4%. Согласны ли вы с этой оценкой? Каков ваш прогноз?
— По моему прогнозу, падение будет больше 4%, может быть, даже почти 5%. Но точно где-то между 4 и 5%. Сейчас ситуация в экономике, безусловно, лучше, чем прогнозировалось в начале пандемии. На тот момент мы ожидали снижения ВВП на 8% по итогам года. Это было связано с тем, что Россия переживала и шок пандемии, остановки предприятий в ряде регионов, и шок низких цен на нефть.
Тем не менее затем мы вернулись к соглашению с ОПЕК, и уже с начала года средняя цена на нефть составляет не $28 и даже не $20, а $40 за баррель. То есть это намного лучше, чем та цена, к которой мы готовились. Мы думали, что она будет ниже $30, а $40 — это уже неплохо, и, скорее всего, до конца года значение не опустится ниже этого уровня.
Кроме того, сфера услуг, отрасли которой испытали трудности во время пандемии, представлена в российской экономике меньше, чем в экономиках других стран. Доля малого бизнеса, который оказался наиболее пострадавшим, тоже у нас в российской экономике меньше. А крупная промышленность, как правило, не останавливалась на большинстве территорий Российской Федерации. Так что не все наши первоначальные страхи подтвердились. И в силу структуры нашей экономики, а также договорённостей на мировом рынке нефти экономическая оценка была улучшена.
Сейчас нам нужно развивать и малый бизнес, и сферу услуг с точки зрения доли в экономике. Сегодня сфера услуг — это не просто парикмахерские, рестораны или такси. Это также проектирование, логистика, финансовые услуги. Когда они слабо представлены, страна развивается медленнее.
— Как вы думаете, каких темпов роста ВВП получится достичь в 2021 году? Когда нам удастся компенсировать потери 2020 года?
— Все ожидали высокие темпы роста ВВП в 2021 году после большого падения в 2020-м. Но, поскольку в текущем году сокращение экономики будет уже не таким глубоким, темпы роста в следующем составят около 3%. Это хороший показатель после кризиса. Но в последующие годы, я думаю, темпы роста будут около 2%.
— В условиях пандемии российские резервы, в частности ФНБ, не сократились, а, напротив, выросли. Почему объём резервных средств вырос, несмотря на рост госрасходов? Следует ли направить резервные средства на расширение мер поддержки экономики и населения?
— По закону в начале этого года, в феврале, в Фонд национального благосостояния были перечислены накопленные за предыдущий год ресурсы. Таким образом, произошедший рост ФНБ — это инерция прошлого года.
За 2019 год было накоплено 3,3 трлн рублей — они и пришли в ФНБ в этом году, в то время как траты фонда составили около 350 млрд рублей. Думаю, при цене на нефть в $20 за баррель объём расходов ФНБ составил бы до 2 трлн рублей. Но поскольку стоимость нефти восстановилась до уровня $40, заложенного в бюджетном правиле, можно сказать, что бюджет находится в зоне безопасности.
Мир сейчас переживает беспрецедентный кризис. Если ещё в 2009 году глобальный ВВП сократился лишь на 0,1%, то в этом году он снизится на 4—5%. То есть нынешний кризис намного более глубокий.
По ряду причин Россия сейчас выглядит не так плохо, как в 2009-м, когда у нас падение было 8%. Но даже сейчас мы переживаем особые, другие механизмы кризиса, связанные не с кредитоспособностью компаний и спросом их продукции на рынках, а с остановкой предприятий, потому что нужно было обеспечить безопасность людей. В этом смысле требуется дополнительная поддержка и бизнеса, и населения, чтобы избежать дальнейшего обеднения. Думаю, можно было бы сделать исключение из бюджетного правила в этом году. Даже если бы мы потратили треть или половину средств ФНБ, для такого критического, особого года это было бы не страшно.
— Вы уже упомянули, что одним из сильнейших ударов по экономике России стал весенний обвал нефтяных цен. Как вы считаете, могут ли цены вернуться к отметке $50 за баррель в ближайшее время?
—Я думаю, что как раз между $40 и $50 за баррель цена и будет пока находиться. Тем не менее, если мировой кризис усилится, вновь могут произойти колебания. Однако ко второй волне пандемии все страны и правительства будут относиться иначе, чем к первой.
Во время первой волны никто не знал масштаб заражения и последствий с точки зрения смертности. Сейчас все более смело к этому относятся. Уже начала продаваться вакцина, научились быстрее реагировать с точки зрения медицины. То есть последствия второй волны, даже если она будет очень сильной, окажутся меньше.
Поэтому и правительства будут меньше вводить ограничения. В этом смысле цена на нефть не опустится до тех значений, которые были весной. Никак не до $20 за баррель. Тем более с учётом действия соглашения ОПЕК+, думаю, цены удержатся выше $40.
Смотрите полную версию интервью на RТД.