«1 января вылетели в Красноярск катать «Щелкунчика»: Мишина и Галлямов — о деньгах, элементах, хип-хопе и Москвиной

Сразу после чемпионата России по прыжкам фигуристы отправились в подмосковный Новогорск, чтобы начать подготовку к Спартакиаде сильнейших. «Захотелось поработать без лишних глаз», — пояснил Галлямов.

— По ходу ваших выступлений в текущем сезоне, включая чемпионат России в Челябинске, складывалось стойкое ощущение, что вы настолько сильны, а главное — стабильны, что просто не можете никому проиграть. То есть довели до совершенства всё, что делаете на льду. И вдруг — поражение от Елизаветы Осокиной — Артёма Грицаенко в личном прыжковом турнире. Сами придаёте этому значение?

Анастасия Мишина: На самом деле, этот турнир нестандартный. И правила сильно отличаются от наших обычных соревнований. Поэтому воспринимать результат как какое-то серьёзное поражение, мне кажется, не стоит. Была допущена маленькая ошибка, другая пара оказалась лучше. Это нормально.

— Неужели даже мысли не проскочило, что те, кто всегда шёл позади вас, на самом деле оказались гораздо более опасными соперниками, чем могло казаться?

А.М.: Нет. По итогу турнира мы с Сашей, например, получили отдельный приз за лучший выброс. Но именно этот элемент получился в полуфинале не очень хорошо. Поэтому мы, собственно, и проиграли. Поэтому мысли о том, что что-то идёт не так, у нас не было.

— Саша, согласны с партнёршей?

Александр Галлямов: Чемпионат России по прыжкам всё-таки не столько спортивные соревнования, сколько шоу, небольшое отвлечение от привычной рабочей обстановки. Воспринимать его совсем уж всерьёз нет абсолютно никакого смысла. Плюс специфический регламент. Ты должен не просто с первого раза безупречно выполнить все элементы в прокате, но сделать их в каждом следующем раунде. Если вспомнить прошлогоднюю победу в прыжках Григория Фёдорова, он ведь выиграл именно этим. Сделал в личном турнире штук десять, наверное, четверных лутцев. В этом как раз и заключается смысл соревнований: нужно уметь как бы штамповать элементы независимо от того, сколько раз приходится их выполнять.

А.М.: На обычных соревнованиях можно набрать баллы за счёт других элементов. А тут, собственно, вся интрига в том, что такой возможности нет.

Также по теме

Заметки на полях: чемпионат России по прыжкам среди фигуристов не стал откровением, но добавил пищи для размышлений

Чемпионат России по прыжкам на льду вновь подтвердил давно известные истины: запредельная сложность гораздо проще даётся 12-летним...

— Наблюдая за тем, как вы на протяжении трёх дней выступали на «ЦСКА Арене», я задумалась как раз о том, что для спортсменов вашего уровня это может стать неплохой мотивацией — довести каждый из элементов программы до абсолютно лучшего в мире уровня.

А.М.: У нас, на самом деле, подготовка к турниру шла не совсем по плану. Возникло несколько ситуаций, из-за которых мы по разным причинам не могли тренироваться так, как планировали. Поэтому и рады, что, несмотря на все проблемы, сумели неплохо подготовиться.

— В личных соревнованиях вы оказались единственной парой из восьми, кто исполнял все три предписанных элемента в одной связке. Это был стратегический приём?

А.Г.: Ну вы же понимаете, мы катаемся у Москвиной, которая любит всё оформить так, чтобы на это обратили внимание. Нам Тамара Николаевна сразу сказала: скорее всего, другие пары будут действовать одинаково — останавливаться после каждого элемента, немного отдыхать и заезжать на следующий. А мы как-никак пара из Северной столицы. Вот и надо прокатать всё по-столичному, красиво, с переходами между элементами, чтобы выступление запомнилось и имело законченный вид.

— Полагаю, оценили все.

А.Г.: Мы тоже почувствовали. После квалификации разошлись по раздевалкам, где уже были другие тренеры, и они как раз нам сказали, типа: ого, вы даже с переходами закончили кататься чуть ли не за полминуты до конца отведённого времени.

— Жёстко лимитированное время в сочетании с возможностью второй попытки сослужило многим не самую хорошую службу, как мне кажется. Вообще, считаю, психологически неправильно выходить на лёд с мыслью, что можешь позволить себе упасть. Но именно эта мысль была написана на лбу у некоторых спортсменов.

А.Г.: Ну вот в командном турнире время нас не ограничивало, поэтому можно было позволить себе выступать уже не спеша. Но там, в отличие от личного турнира, и права на ошибку не было. Вот и вышло, что те, кто заявил четверные элементы, оказались в непростом положении: нужно было исполнять их с первого раза.

— Миллион рублей призовых — хорошая мотивация?

А.М.: Мне кажется, денежная мотивация, если на ней фокусироваться, немножко сбивает спортсмена. Как бы утрачивается сам смысл достичь чего-то большего, становиться лучше. Вот вы сказали про ожидание неудачи, которое на лбу написано, а мне кажется, с медалями и денежными призами то же самое: как только начинаешь о них думать, сразу же проигрываешь.

— А вы в Москве об этом думали?

А.Г.: Знаете, когда я начинал свою карьеру в одиночном катании и только переехал в Петербург, мне Кирилл Давыденко как-то сказал: «Никогда не думай о том, что ты можешь получить от фигурного катания. Думай, как сделаешь свою работу, а призы и медали сами потом придут». Я эти слова, на самом деле, запомнил на всю жизнь. Как услышал их в десять лет, так до сих пор и держу в голове.

— Психологически вам стало легче или сложнее в сравнении с прошлым сезоном?

А.М.: Мне кажется, попроще. Прошлый год был первым без международных стартов, экспериментальным. Все чего-то ждали, не зная, чего именно. Сейчас всё гораздо более предсказуемо. Внутренние соревнования стали более доработанными, в них реально интересно участвовать. В прошлом году мы порой вообще не понимали, к чему готовиться. Нынешняя ясность сама по себе даёт мотивацию к подготовке. У нас есть план. Если ситуация с допуском как-то изменится, мы будем готовы.

Также по теме

«Он стал более пластичным, при этом заматерел»: Дмитриев о прогрессе Галлямова, заблуждении Косторной и логике Москвиной

Анастасия Мишина и Александр Галлямов способны прибавить и в исполнении прыжков, и в выразительности катания, хотя сейчас прекрасно...

— Саша, вы довольно активны в соцсетях, тратите на это определённое время, но количество подписчиков не слишком велико и, как мне кажется, не подразумевает коммерческой выгоды. Вы к ней стремитесь?

А.Г.: Я вообще не тот человек, кто пытается делать что-то только ради денег. Для меня общение с болельщиками в соцсетях — своего рода развлечение. Возможность переключить голову, отойти от привычного режима, от тренировок. Решил попробовать и уже четвёртый месяц этим занимаюсь. В принципе, интересно. Останавливаться в ближайшее время точно не планирую. И количество подписчиков растёт, кстати.

— Как-то мимо меня прошло: почему в среде ваших фанатов вы Мишки?

А.М.: Видимо, из-за моей фамилии.

А.Г.: Изначально у нас было два прозвища — Мишки или МиГи, МиГалики. Прижилось первое. Видимо, болельщикам просто нравится, как звучит. Но точно не мы это придумываем.

— Знаю, многие тренеры неодобрительно относятся к тому, что спортсмен сидит в соцсетях, так как это отнимает энергию.

А.Г.: Во-первых, это стереотип. А во-вторых, каждому своё. Я хоть и провожу в соцсетях довольно много времени, но тренируюсь и готовлюсь к соревнованиям более чем серьёзно. Мне уже 24 года, присутствует определённый опыт, знаю, от чего и когда следует отказываться. Тамара Николаевна в этом плане тоже ничего не запрещает. Знает: мы с Настей сами чувствуем определённую грань. Понимаем, что можно выкладывать на всеобщее обозрение, а что не стоит.

— Канун Нового года, как следует из ваших соцсетей, вы провели в костюме Деда Мороза. Почему не взяли с собой Настю?

А.М.: Настя была за городом, готовилась Новый год встречать.

А.Г.: Поэтому я отрабатывал за двоих. А 1 января утром мы вылетели на шоу к Илье Авербуху в Красноярск катать «Щелкунчика». У нас такая интересная профессия: пока все отдыхают, мы работаем. И даже если вернуться к вашему вопросу насчёт популярности, уже успели понять на примере новогоднего видео: стоит выложить такой ролик, и 200 тыс. просмотров обеспечено.

— Всё жду того момента, когда выложите хотя бы кусочек той программы, которую вам ставила Анжелика Крылова и которую вы в итоге не стали катать. Или это до сих пор секрет?

А.Г.: На самом деле, никакого секрета нет. В той программе мы взяли две композиции Лил Джона. Первая — трек, который был очень популярен в свои годы. Такой хип-хоп, но как бы предыдущего поколения.

А.М.: Его часто используют на хоккее, на баскетболе, на всяких игровых мероприятиях.

— Я слышала, вам эта программа очень нравилась.

А.М.: Так и есть. Для нас это было что-то совершенно новое. Но Тамара Николаевна посмотрела своим взглядом и сказала, что такое она уже видела. И добавила, что сама видит нас под другую музыку.

А.Г.: Мне, кстати, кажется, «Ода к радости» получилась гораздо более эпичной и интересной.

— Согласна, но вот о чём подумала. Марина Неёлова однажды сказала, что известный актёр очень часто становится заложником своей самой удачной роли. Сам он, может быть, и хотел бы чего-то иного, но появляется страх: публика может не принять. И этот страх очень сильно артиста ограничивает. Наверное, и у вас может появиться опасение стать заложниками своего напористого и в какой-то степени агрессивно-спортивного стиля? Не устаёте ли вы от него?

А.М.: Для программ мы используем музыку и стили, которые работают на результат. Если вдруг почувствуем, что перестаёт работать, станем искать что-то новое. Тем более в наших показательных номерах есть и лирика, и модерн. В «Щелкунчике» катали классику. Для нас это тоже был новый опыт. Новые образы, балетные.

А.Г.: Мы, кстати, думали оставить для показательных ту программу, что сделали с Крыловой. Как вариант можно отрывочек выложить в Telegram.

— Как выкладывает свои танцы Владислав Дикиджи?

А.Г.: Он реально хорошо танцует. В TikTok, наверное, за миллион подписчиков у него было? Но вот кстати: в своих роликах Влад танцует как раз хип-хоп, которого я не вижу у него на льду. Это доказывает, что такой стиль очень тяжело применить в фигурном катании.

Также по теме

«На элемент нужно идти злым»: Муравьёва — о четверном сальхове, визуальном контакте, спортивной одежде и новых ролях

Из-за внутренней нервозности на соревнованиях порой тяжело уснуть, мысленно не откатав нужную программу несколько раз. Об этом в...

— Поэтому, наверное, столь сильное впечатление произвело в своё время знаменитое «Лебединое озеро» Дайсуке Такахаси?

А.Г.: Это реально задача не из простых. Вы сказали про Дайсуке, а я вспомню Нейтана Чена, у которого хореографическая дорожка частично была сделана в хип-хоп-стиле. Брать хип-хоп как основной формат программы значительно сложнее.

А.М.: Здесь, мне кажется, немножко проще танцорам. У них всё-таки есть специальные дорожки шагов, масса хореографических элементов, позволяющих разнообразить программу. В парном катании слишком много сложных технических задач. Иногда бывает так, что парные элементы выбиваются из музыки и стиля. Если такое происходит, то прямо сильно режет глаз.

А.Г.: Если посмотреть на нашу произвольную программу, параллельного катания в ней довольно мало, причём мы совершенно сознательно старались от него избавляться. На мой взгляд, гораздо симпатичнее, когда спортсмены катаются в паре. Причём не просто рука в руку, а чтобы были какие-то интересные перестроения. А что можно сделать в хип-хопе? Только параллельно как-то станцевать или слегка приобняв партнёршу за талию.

— В парном катании сейчас наблюдается тенденция включать в программы очень сложные прыжки: тройной лутц, тройной риттбергер. Периодически я слышу разговоры даже о том, что Алёна Косторная и Георгий Куница собираются пробовать тройной аксель.

А.Г.: Мы такими же были поначалу.

А.М.: Несколько раз пробовали на соревнованиях тройной лутц, и были удачные попытки. Сейчас достаточно внимательно просматриваем распечатки результатов и видим: у молодых пар, которые, в принципе, достаточно стабильно исполняют сложные прыжки, проглядывают какие-то ошибки. То ребро неправильное, то «кьюшка», то недокрут. И получается, на данном этапе гораздо выгоднее сделать прыжок попроще, но на большие плюсы.

При этом мы регулярно тренируем более сложные прыжки. Как раз с тем, чтобы была возможность быстро произвести замену, если возникнет такая необходимость.

А.Г.: Я бы сказал, если поменяют базовую стоимость сложных элементов. Тот же тройной лутц сейчас ведь стал стоить даже меньше, чем раньше. Понятно, что 0,1 некритично, но для спортивных пар стоимость элемента можно было бы сохранить более высокую. Парники-то гораздо реже идут на этот прыжок, чем одиночники. Кстати, когда мы первый сезон с Настей катались, помимо лутца, пробовали делать в произвольной программе каскад 3 — 3 — 2. То есть такое тоже было.

— Что вообще, на ваш взгляд, должно наиболее высоко цениться в парном катании? Иначе говоря, что бы вы предложили изменить, если бы имели такую возможность?

А.Г.: Ну смотрите: в том, что после Олимпийских игр в Пхёнчхане понизили стоимость четверных, оказался определённый плюс. В парном катании появилось много красивых переходов между элементами, программы стали совершенно иначе смотреться. То есть уровень представления программ заметно вырос, чего, как понимаю, и хотел добиться Международный союз конькобежцев.

Сейчас, считаю, можно подводить к тому, чтобы за сложные элементы давались более существенные надбавки. У нас в России на внутренних соревнованиях они есть: балл за четверной выброс, два балла за четверную подкрутку. Поэтому я, честно говоря, не понимаю возмущений на тему, что эти элементы недостаточно высоко оцениваются. То, что за них предполагаются бонусы, было известно ещё в начале сезона. Если ввести подобную практику на международных стартах, это сделало бы наш вид ещё более зрелищным.

А.М.: А я бы обязательно вернула надбавку за сложные элементы, которые выполняются во второй половине программы, как было лет десять назад. Насколько помню, надбавки убрали из-за того, что многие пары ставили три поддержки в конец программы и начинали на фоне усталости их срывать. То есть это становилось слишком травмоопасно. Но можно ведь распространить правило только на прыжки и выбросы. Или разрешать делать одну поддержку, один прыжок и один выброс. Тогда за счёт второй половины можно было бы немножко выигрывать.

Также по теме

«Нужно идти в ногу со временем»: Плишкин — о выборе музыки, моде в фигурном катании и любимых программах

Нужно идти в ногу со временем, если хочешь оставаться хорошим специалистом. Такое мнение в интервью RT высказал хореограф Сергей...

— Не так давно я разговаривала с хореографом Сергеем Плишкиным, который работает с пермскими спортивными дуэтами, и он сказал: добавьте нам десять секунд — и мы покажем совершенно другие программы. У вас бывает ощущение, что вам не хватает времени?

А.Г.: Когда мы только ставим программу и начинаем её вкатывать, сразу становится понятно, что оставить какие-то красивые кусочки переходов между элементами никак не получится. Приходится их просто выбрасывать. Жалко безумно, но ничего не поделаешь.

А.М.: Действительно, хотелось бы чуть больше времени на хореографию, на какие-то растанцовки. Это было бы и немножко проще физически, и более творчески, и более актерски интересно для зрителей.

— Мне приходится довольно много общаться с выдающимися спортсменами, которые уже завершили карьеру. Примечательно, что практически никто из них не говорит о медалях, когда спрашиваешь, какое достижение в жизни люди считают главным. А что является главным в вашей нынешней жизни? Та самая золотая олимпийская медаль, которую так и не вручили на Играх в Пекине?

А.М.: По поводу медали: не сказала бы, что мы сейчас как-то очень её ждём. Уже прошло время, и это стало для нас не настолько важным, как было год назад. А вот как для спортсменов, которые уже далеко не так молоды, но продолжают выступать в парном катании, нам важно продолжать оставаться на высоком уровне, держать эту планку. Поэтому приходится постоянно думать о том, чтобы идти на шаг впереди. Это действительно сложно, особенно с такими соперниками, как сейчас. С каждым годом они нас удивляют всё больше и больше, и здорово, что у нас получается оставаться на лидерских позициях.

— Как долго вы готовы кататься?

А.М.: Мне кажется, такое решение должно прийти само. Мы сами поймём, когда будет достаточно. Важнее то, что у Тамары Николаевны по-прежнему есть желание с нами работать.