Резервуарный пёс
Пора, конечно, в ряду наших заметок про режиссёров писать про Тарантино. А что мне ваш Тарантино? Меня из-за него с работы выгнали. Но обо всём по порядку.
«Он вообще-то отличный писатель»: Тарантино выпустил роман по фильму «Однажды в... Голливуде»
На дворе 1993 год. Наша маленькая, но гордая компания «Премьер» покупает пакет фильмов от Carolco. Тогда только-только вставал на ноги рынок легального кино, не связанного с госзакупками. Единственный правильный путь — менять на больших телеканалах фильмы на рекламное время: денег от них всё равно не дождёшься. Если вам удавалось тогда получить от Бориса Абрамыча денег, то вы, видимо, уникальный счастливчик. Пакет был знатный — фильмов тридцать. Во главе, конечно, «Терминатор» и прочие хиты видеосалонов. И где-то в конце — Reservoir Dogs К. Тарантино. Мы его уже тогда знали по пиратке под названием «Бешеные псы», они же «Псы с водохранилища» (ноль попадания). И я, конечно, тщеславно считал это гигантской удачей — какой на фиг «Терминатор»!
Впрочем, начальство так не считало. «Игорян, — ласково начало начальство, — а на ... мы это ... купили вообще?..» — «Ну, видите ли, Владимир Викторович, это то, что будет в моде завтра, это дико прикольный режиссёр, и вообще...» Ответом было мрачное молчание. Не помню, на какой канал мы пристроили «Псов», но я понял, что, кажется, судьба у Тарантино в этой стране будет трудноватой и понадобится ещё пара фильмов, чтобы его заценило даже такое глубоко интеллектуальное руководство, как моё.
Конечно, «Псы» были отдушиной для киномана. В нём сразу были видны все влияния и все цитаты: от французской новой волны до вестерна «Джанго» Серджио Корбуччи — и далее везде, вплоть до гонконгского «Города в огне» Ринго Лама. А уж насилие в стиле Джона Ву (опять Гонконг) там торчало изо всех щелей.
То есть были все признаки киноманского кино, сделанного киноманом. Потому что режиссура, собственно, самого Квентина там слабенькая, зато видно, как много человек видел фильмов. И чувствовались классические признаки режиссёра-самоучки. Но зато это было настоящее авторское кино, от которого к 1992 году нас вообще-то отучили. Особенно в Америке. Конечно, с «Псами» ему повезло, потому что продюсер по фамилии Бендер, который собрался снять всё это на 16 мм за $30 тыс., показал сценарий Харви Кейтелю. Кейтель вообще не просто актёр — он удивительный человек с намётанным на хорошее кино глазом. И он не только тут же решил сыграть одну из ролей, но ещё и выступил сопродюсером и набрал денег аж 1,5 млн.
Откуда у Тарантино насмотренность и фанатизм к кино, вам уже сообщили, наверное, раз сто разные копипастные авторы: однажды он работал несколько лет в видеотеке с гордым названием Video Archives. Но обычно такие вот бриллианты-самоучки начинают свою карьеру с написания сценариев.
Как говорила одна официантка в ЛА, глупо жить в Голливуде и не писать сценарии. Юный Квентин написал свой первый сценарий в 14 лет. А первый фильм начал снимать в 1987-м («День рождения моего лучшего друга»). Он, конечно, остался недоделанным, зато на его основе он написал потом сценарий «Настоящая любовь», который снял Тони Скотт в 1993-м. И в начале 1990-х ему Роберт Куртцман за настоящие деньги предложил написать сценарий «От заката до рассвета». То есть на самом деле до режиссёрства он уже стал сценаристом, чьи работы так или иначе выстрелили. В 1993-м вышла «Настоящая любовь», а второй «настоящий сценарий» — «Прирождённые убийцы» — снял сам Оливер Стоун в 1994 году. Правда, Квентину кино не понравилось совсем, и всё ограничилось упоминанием его как автора идеи. Не понравилось настолько, что он в ресторане дал по морде Дону Мерфи, который владел опционом на сценарий. В ответ Мерфи пытался засудить его на $5 млн, но судья назначил $450 — и всё. Кстати, за Тарантино ещё два неименованных сценария: «Багровый прилив» (1995) и «Скала» (1996).
Благодаря «Бешеным псам» ему уже была проложена дорожка в Голливуд, и его вовлекали в работу над «Людьми в чёрном» и «Скоростью». Но вместо этого он уехал в Амстердам и написал Pulp Fiction.
К моменту выхода Pulp Fiction, название которого сначала весьма грамотно переводили как «Макулатура», наша контора начала работать с Miramax, и, естественно, опционом мы его купили на Россию и СНГ. И всё, что я вам скажу про Вайнштейна, — он всегда был крайне неприятным в работе человеком. Поэтому, потирая ручки, я поехал в Канн, где Тарантино претендовал на «Золотую ветвь».
Впрочем, на приёме в бельгийской делегации русские статусные критики придерживались иного мнения: «Кто такой твой Тарантино? У Никиты всё схвачено — «Утомлённые солнцем», награда уже в кармане». «При чём тут Никита, если в программе Тарантино? Вы сбрендили, господа!» С тех пор я со статусными кинокритиками не общаюсь вовсе, потому что это ходячее позорище, ничего не понимающее в кино.
Ну, в общем, естественно, Pulp Fiction (прокатное название — «Криминальное чтиво») получил «Золотую пальмовую ветвь» — и слава Квентина Джерома покатилась по миру.
Детство, Царь-пушка и последний фильм: о чём Тарантино рассказал российским журналистам
Тут же нарисовалось начальство: «Игорян, я понимаю, зачем мы купили Pulp Fiction, а теперь расскажи, что в нём хорошего, — нам с людьми ещё разговаривать».
«Чтиво» уже легче зашло русской публике, которая, конечно, для начала ознакомилась с ним в пиратской копии в переводе прекрасного А. Гаврилова. Отрада меломанов — один только Дик Дейл с Чаком Берри чего стоили. За Дика Дейла и его Misirlou Квентину Т. большое спасибо — вообще, этот саундтрек, который разлетелся миллионами копий, реально спас и вытащил из забвения массу древних музыкантов и групп, вплоть до Дасти Спрингфилд. Сдаётся мне, что большая часть молодой аудитории вообще впервые услышала эту музыку. Да, в общем, вы наверняка уже не помните, что Джона Траволту к моменту выхода «Чтива» тоже уже забыли напрочь и этот фильм стал его вторым приходом в кино. И с тех пор у него всё в порядке.
В общем, при затратах в $10 млн картина собрала $200 млн.
Фильм и его автора стали приглашать на национальные фестивали, а Стокгольмский кинофестиваль предложил Тарантино сделать специальную «тарантиновскую» программу. Естественно, я тут же поехал в Стокгольм. Уже второй человек, с которым я столкнулся нос к носу в фойе отеля, это был Тарантино — зацепились языками, поговорили... И вдруг он говорит: «Прости, у меня тут показывают Pulp Fiction, я побежал». Я говорю: «Ты пойдёшь смотреть опять своё кино?» «Да, я всегда смотрю, как реагирует публика». Уважуха.
Через два дня нарисовалось начальство: «Игорян, ты где был?» — «Ездил в Стокгольм, разговаривал с Тарантино». — «А я тебя отпускал, вообще?» — «Ну, вообще-то, это наш фильм, наш автор, с ним ещё никто не разговаривал из русских журналистов». — «Ну, короче, я ставлю тебе два дня прогула». — «А может, сразу уволиться?» — «Увольняйся». На том моя карьера директора по acquisition завершилась. Из-за Тарантино.
А он тем временем делал «Джеки Браун» (1997) по Элмору Леонарду. Со всеми этими отсылами к blaxploitation movies, которые нигде, кроме Америки, никому не сдались вообще. Совершенно чуждая культура. Да и Элмор Леонард — странный автор, у которого на один прекрасный «Достать Коротышку» приходится почти десяток экранизаций других его текстов, которые смотреть невозможно.
Как показывает практика, вот эти горящие киноманы, которые во многом творят, собирая в свой котёл идеи и отсылы к другим людям, к другому кино, рано или поздно начинают ощущать недостаток идей.
Наверное, поэтому свой следующий фильм «Убить Билла» он делал пять лет, отдав должное всем картинам «про восточные единоборства». Но если бесконечные фильмы с Брюсом Ли, Кэррадайном, Чаком Норрисом и т. д. смотреть в принципе невозможно, то Тарантино украсил жанр Умой Турман и прекрасной хореографией насилия. На следующий год вышла вторая часть «Билла». Кто-нибудь смотрел вторую часть?
Тут мы, конечно, должны иметь в виду, что Тарантино делал ещё всякую странную работу. Например, снимал некоторые эпизоды ER / «Скорая помощь» и даже CSI / «Место преступления», делал видеоигру Reservoir Dogs и т. д.
Потом они с Родригесом разразились сдвоенным релизом Grindhouse — идеальным трибьютом маленьким грязноватым кинотеатрам, которые крутили фильмы категории B и, может быть, даже С. Для релиза Тарантино снял часть Death Proof, который удивительным образом переводят как «Свидетельство о смерти», хотя death-proof — это любое устройство (авто), рассчитанное на то, что в катастрофе водитель выживет обязательно.
Курт Рассел тут, конечно, самый куртрассельный Курт ever.
Но система конструирования кинофильмов имени Квентина Д. Тарантино начала давать сбои — «Бесславные ублюдки» 2007 года уже выглядит как маразм, который мог развеселить разве что пенсионерок города Хайфа. Хотя было весело смотреть, как в немецком прокате старательно вырезают свастики с рекламных постеров фильма.
Основная заслуга следующей картины, «Джанго освобождённый» (2012), в том, что множество людей вдруг поняли, что Леонардо ДиКаприо — отличный актёр. «Омерзительную восьмёрку» он уже делал сначала как сиквел к «Джанго». Правда, потом он обиделся на весь мир за то, что сценарий утёк в сеть, и решил от него отказаться. Потом передумал. Зато к неовестерну он привлёк ветерана жанра — композитора Эннио Морриконе. Теперь, наверное, нет в мире ни одного режиссёра, для которого не писал бы музыку Эннио Морриконе.
По ходу дела Тарантино предпринял несколько противоречивых шагов. Во-первых, он полностью сдал своего бывшего продюсера Вайнштейна, потом принял участие в BLM, где нёс какую-то чушь про насилие, как будто это не он — главный певец насилия в кино, за что полиция бойкотировала релиз «Омерзительной восьмёрки». И некоторые наблюдатели сочли, что неудача фильма в прокате связана именно с этим национальным бойкотом. Хотя другие утверждали, что это «не такой уж и провал».
Его финальный расчёт с Голливудом перед отбытием в Израиль — «Однажды в... Голливуде» (2019) — внешне симпатичная альтернативная история голливудских «историй»: тут тебе и Шэрон Тейт, и Чарли Мэнсон, и т. д. А на самом деле это такая интеллигентская подленькая попытка рассчитаться с мёртвыми персонажами за тот страх, который пережили голливудские мажоры в конце 1960-х. Ишь ты, как их до сих пор колбасит. Альтернативная история — рискованный жанр, иногда он прилетает бумерангом и раскрывает истинные страхи и намерения авторов.
С тех пор Тарантино фоткается в Тель-Авиве, хвастается новой семьёй, и нет ни малейшего признака того, что ему в голову придёт что-нибудь стоящее.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.