Эстрада, эстрада, кругом одна эстрада

Количество киберактивистов (а также просто активистов), сведущих во всех вопросах природы и общественной жизни, давно превышает всякое вероятие. Леонардо да Винчи и прочие титаны Возрождения смотрятся на фоне какого-нибудь блогера Несмияна (Эль Мюрида) однобокими людьми, не знающими ничего, кроме своей крайне узкой специальности, тогда как киберактивисты выносят своё авторитетное суждение обо всём.

Также по теме

Искусственный вброс: видео с «диспетчерами» из Шереметьева размещали украинские блогеры и сторонники Навального

Видео, на котором якобы диспетчеры аэропорта Шереметьево смеются, глядя на горящий самолёт, вбрасывалось в соцмедиа украинскими...

Один профессор, утомлённый мощью ренессансных титанов, заметил: «Я ещё помню, как начинался кошмар Perestroyka. Он начинался с появления нового жанра — эстрадной экономики. Когда серьёзные люди несли полную, но очень понятную ахинею про фермеров, про средний класс, про социальное государство, про то, что не надо выращивать капусту, землю раздать и выращивать клубнику. Эстрадную политологию, увы, мы тоже наблюдаем во всей красе. Но я наблюдаю и восход нового жанра — эстрадной истории. И просто поверьте: это худшее, что с нами могло произойти. Эстрадные экономика и политология много безопаснее».

В части нового жанра профессор несколько ошибается. Творения Виктора Суворова не вчера появились, а даже раньше эстрадной экономики. Хотя, конечно, тут ряды эстрадников множатся. Один из последних примеров — выступление писательницы-лауреата Е.С. Чижовой, сообщившей, что во время ленинградской блокады поезда с Большой земли в большом количестве привозили в осаждённый город средства производства вместо продовольствия, а народ вымирал от голода. То, что с 8 сентября 1941 года по 5 февраля 1943 года ни один поезд не приходил в блокированный город, пути были обрублены немцем — мелкая деталь, лауреату неизвестная.

Но незаслуженно забыт жанр эстрадной инженерии, когда столь же несусветную ахинею всеведущие киберактивисты (диванные эксперты тож) несут по поводу чисто технических проблем. Причём когда с развязностью совершенно невыносимой советы космического масштаба и космической же глупости даются технарям — ракетчикам, морякам, авиаторам, — тут взъерепенится самый кроткий человек. Потому что если в экономике, политической науке etc. ещё бывают альтернативные мнения, то советы космического масштаба, исходящие от человека, в принципе не знающего материальной части, инструкций, наставлений и при этом с авторитетным видом рассуждающего о стрелке осциллографа, давлении в электросетях etc., — это уже снести совсем невозможно.

При этом есть ещё одно неприятное обстоятельство. Чушь на исторические темы может раздражать, но при этом она может не затрагивать впрямую обнажённое сердце. Труды эстрадника Понасенкова про войну 1812-го года или труды эстрадника Быкова про власовское движение противны, но всё же это даль истории.

Тогда как эстрадная инженерия по большей части граничит с прямым трупоедством. Когда приходят вести об ужасной трагедии, когда ещё ничего не ясно даже профессионалам, тут и являются всезнающие эстрадники, которым заранее всё понятно.

И которые даже не дают себе труда скрыть злое торжество. Катастрофа SSJ-100 в Шереметьеве — очередное наглядное тому подтверждение.

Конечно, много тут от слабости человеческой. В 1915 году Александр Иванович Корейко выслушивал на улице крики полусумасшедшего газетчика: «Последние телеграммы! Наши наступают! Слава богу! Много убитых и раненых! Слава богу!». С упадком газетного дела и расцветом социальных сетей последние телеграммы теперь озвучивает (и комментирует) полусумасшедший блогер.

Но есть и более серьёзная и печальная причина: утрачено понятие ранга.

Когда в обществе такое понятие есть, маляр негодный имеет другую и гораздо меньшую ценность, нежели Рафаэль, фигляр презренный — нежели Алигьери. А также полусумасшедшая стрелка осциллографа — нежели всемирноучёный профессор. Готовность внимать им и подчиняться их авторитету существенно разная.

История этой утраты довольно давняя, но критическое, переломное значение имела революция 1968 года, она же — «революция троечников», когда бунтующие студенты установили, что ранг не нужен и даже более того — вреден. Оттуда пошли изменения и в высшей школе, и в социуме вообще, которые мы в особо ярком и выпуклом виде наблюдаем на прогрессивно-политкорректном Западе. Россия здесь немного отстаёт, но это дело наживное.

А коли понятия ранга более не существует, то в общественном пространстве триумфально выступают эстрадники. На современном языке — хайпогоны и хайпожоры.

Последний такой триумф мы наблюдали во время шереметьевской трагедии.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.