«Комедийным языком о серьёзных вещах»: в Александринском театре прошла премьера балета «Эффект Пигмалиона»

Борис Эйфман представил свой новый спектакль «Эффект Пигмалиона» 6 февраля на сцене Александринского театра в Санкт-Петербурге. Балетмейстер показал зрителям балетную интерпретацию мифологического сюжета о скульпторе, влюбившемся в созданную им статую девушки.

В новом спектакле нельзя отыскать отзвуки точно воплощённого архетипического сюжета или хореографические иллюстрации психологического феномена, именуемого эффектом Пигмалиона. Эйфман, впервые за много лет обратившийся к комедийному жанру, пошёл по другому пути, сумев совместить миф и психологию и перенести действие на новую плоскость.

«Спектакль не по античному мифу или по произведению Шоу (пьеса «Пигмалион», по которой поставлен мюзикл «Моя прекрасная леди». — RT). Борис Яковлевич всё это соединил и создал своё видение этой истории. Всё перенесено в хореографию. Взят и психологический смысл эффекта Пигмалиона», — рассказала в беседе с журналистами исполнительница главной роли Любовь Андреева.

В основе балета — история девушки Галы, мечтающей сменить трущобы на стены и крышу танцевальной студии. Заветное желание сбывается, когда она встречает чемпиона по бальным танцам Лиона. Вскоре Лион, внушив подопечной уверенность в себе и собственных силах, «вытачивает» из нескладной Галы королеву танцевального зала.

Партию чемпиона по бальным танцам исполнил заслуженный артист России Олег Габышев. Преображение представительницы низов Галы происходит под музыку Иоганна Штрауса — сына.

«Моё обращение к Штраусу — большая удача для театра. Потому что такой известный сюжет, известная музыка, а в конечном итоге мы получили неожиданный эффект. Потому что Штраус — это не только польки, галопы, это ещё и особая театральная драматургия, а главное — позитивная энергия, ритм, который заставляет нас двигаться и танцевать», — считает Борис Эйфман. 

Комедия — способ быть серьёзным

За свою творческую карьеру Эйфман поставил несколько десятков спектаклей, множество из которых основаны на литературных произведениях русских и зарубежных классиков и выполнены в жанрах драмы и трагедии, по определению требующих глубокого психоанализа.

На вопрос, почему балет «Эффект Пигмалиона» поставлен в принципиально другом жанре с использованием новаторских приёмов, Борис Эйфман отвечает, что необходимо себя удивлять.

«Мне хотелось сделать комедийный спектакль, который был бы наполнен какой-то позитивной энергией, потому что до этого мы ставили много трагических, я погружался в мир психоанализа. Всё-таки когда театр одного хореографа, он должен быть неожиданным для самого себя. Мы всё время ищем новые формы, стили. Мне показалось, что этот спектакль может дать нам новый толчок к развитию, развитию нашего репертуара, стиля и техники танца. Потому что в этом спектакле метаморфозы героини проходят не через фонетику, а через танец, танец бальный, что для нас — абсолютно новая техника, новая история», — отметил хореограф. 

• Кадр из фильма с Чарли Чаплиным
• globallookpress.com
• © Supplied by FilmStills.net

Эффекта комедийности в постановке помогают достичь нехарактерные бальные танцы, комичные, порой гиперболизированные ситуации, утрированные движения. Однако спектакль Эйфмана — это не комедия в её привычном виде: он обогащён гротескным юмором и трагичными элементами.

«Я очень много смотрел фильмов Чаплина и комедийных фильмов, чтобы вдохновиться. Наша комедия как раз близка к чаплинской, где через комедийное, гротеск и клоунаду проходят грустные, философские мысли о человеке и человеческом бытии. В этом спектакле мы пытались говорить комедийным языком о серьёзных вещах», — отметил он. 

Трагичности добавляет и то, что история, завершающаяся в мифе хеппи-эндом, здесь имеет противоположный исход.

«История о встрече мужчины и женщины из разных сословий, разных культур. Эта встреча рождает метаморфозу, трансформацию одной личности. Она рождает любовь, которая, к сожалению, нереальна в нашей действительности, но реальна в мечтах», — заметил Эйфман. 

В этом витке сюжета балет отличается от мифа. Гала, доверив талант и навыки Лиону, безответно влюбляется в своего наставника. Лион, не испытывая к Гале таких же чувств, выступает лишь «скульптором» её успеха: как Пигмалион (неспроста у героя — осколок имени мифологического скульптора) и как сам Борис Эйфман, он «высекает» из подопечной приму танцевального зала.