Олимпийские игры меньше всего нужны самому Китаю. Такая мысль назойливо сопровождает, наверное, каждого, кто прилетает в эти дни в столицу Поднебесной. Строжайшие на первый взгляд меры с многоступенчатым оформлением всевозможных бумаг и сдачей анализов выглядят профанацией: для получения обязательного для посадки в самолёт зелёного кода достаточно одного ПЦР-теста, а сам код после регистрации уже никого не интересует. По прилёте в Китай никто вообще не спрашивает медицинские документы, паспорт, аккредитацию и корешок посадочного билета. Не требуется предъявлять даже декларацию на въезд в страну, заполненную в самолёте. Вложил её в паспорт — хорошо. Не вложил — ну и ладно.
При этом, выйдя в пространство аэропорта, ощущаешь себя нежеланным и очень вредоносным пришельцем. Упакованные в скафандры китайские служащие не то чтобы шарахаются, но заметно напряжены. Улыбок и предвкушения праздника, как это было здесь же на летних Играх — 2008, нет и в помине. Даже несмотря на то, что как раз в эти дни страна отмечает Новый год.
Всё это сильно диссонирует с тем, что происходит вне «пузыря» — за окнами олимпийских шаттлов. Там вдоль каналов и аллей бегают трусцой люди без масок, гуляют с колясками юные и не очень юные китаянки и даже курьеры, развозящие на мотоциклах еду, носят защитные средства (совсем как это происходит у нас) на подбородке. Китай победил коронавирус в рамках собственной страны, Китай увешан плакатами с изображениями олимпийских маскотов и слоганом «Вместе — в общее будущее», но своё настоящее страна, похоже, намерена оберегать всеми возможными способами от кого бы то ни было. В том числе от тех, кто приехал на Игры. Потому что все они несут опасность.
Два положительных теста — и ты в COVID-отеле. По отзывам тех, кого судьба не уберегла, ещё в субботу местные ковидарии были пусты, а к понедельнику заполняемость выросла в несколько раз. При этом больных в общепринятом понимании этого слова не наблюдается в принципе. Из признаков заражения у пострадавших только положительный тест, но его достаточно, чтобы оказаться изгоем. Единственное преимущество такой изоляции, как грустно шутят те, кто попал под раздачу, — это реально вкусная и при этом бесплатная еда, которую здесь разносят «арестантам».
В чём смысл выдёргивать «позитивно отмеченного» из гостиничной комнаты одного отеля и перевозить в другой — загадка. Смысла в этом точно нет никакого, ведь до и после человек контактировал с массой коллег, распространяя таинственный и ни на что не влияющий вирус. Судя по динамике, через неделю здоровых в олимпийском периметре не останется в принципе.
Но китайцы на страже. В 2008-м все волонтёры вполне бойко разговаривали по-английски. Сейчас найти человека, способного внятно доносить информацию на чужом языке, — большая удача. У волонтёров свой, не всегда доступный пониманию алгоритм действий, оттого многое кажется бредовым. Например, тебя вообще не досматривают на входе в главный пресс-центр Игр, но прощупывают, прозванивают и требуют прогнать вещи через просветку на выходе из отеля. Зачем? Нет ответа. В импровизированном баре пресс-центра робот причудливо шевелит клешнями, смешивая коктейли, и здесь же, за стойкой, за ним скучающе наблюдают три живых бармена. Все четверо вроде как при деле.
Спортивные объекты прекрасны и поражают пустынными масштабами. Отсутствие людей не камуфлируется никакими ухищрениями в виде фантастической подсветки всевозможных инсталляций. Разноцветные огни скорее подчёркивают сюрреализм происходящего. Красивое олимпийское гетто, иначе и не скажешь. Дополнительный штрих — глухие ворота, которые захлопываются, едва автобус въезжает на территорию отеля, и запираются на массивный замок.
COVID-19 норвежских лыжников, отказ российского арбитра и возвращение Тарасовой: о чём говорят за неделю до ОИ в Пекине
Вдвойне тяжело спортсменам. Те же журналисты, сдавшие положительный тест, максимум чем рискуют — пропустить пару-тройку дней соревнований. У атлетов на кону вся спортивная жизнь, а ведь другой у них просто нет. Поэтому трёхкратный чемпион мира по фигурному катанию Нейтан Чен тренируется в маске. Не снимает её даже во время прокатов произвольной программы. Даёт ли это американцу гарантию, что зараза обойдёт его стороной? Разумеется, нет. Но он, по крайней мере, делает всё от него зависящее, чтобы выйти на старт.
Всё это усугубляется тем, что в столице Игр становится очень холодно, едва исчезает солнце. Более простудного варианта, пожалуй, не придумать, хотя те, кто разместился в горном кластере, вряд ли с этим утверждением согласятся: там стократ холоднее как на улице, так и в отелях. Добраться из Пекина в горы — тоже квест. Автобусы до остановки скоростного экспресса ходят от главного пресс-центра трижды в день, и сколько времени может занять дорога с двумя пересадками — предстоит выяснить за оставшиеся до начала Игр дни.
Понятно уже сейчас: если вдруг на ОИ под предлогом обнаруженного вируса начнут отстранять реальных фаворитов, то есть тех, на ком держатся их виды спорта, полыхнёт скандал. То, что степень псевдовирусного олимпийского идиотизма приближается к критической точке, похоже, начинают осознавать все.
