Несмотря на то что Наталью Непряеву отпустили домой после непродолжительного хирургического вмешательства, она сразу же предупредила, что разговаривать долго не сможет — сказывались последствия наркоза и довольно сильная боль в оперированной руке.
— Тренер российской сборной Маркус Крамер, стоявший во время гонки рядом с тем местом, где вы упали, сказал, что слышал крики и плач, когда вас забирали со склона. Причиной стала сильная боль или же это была чисто эмоциональная реакция, понимание, что сезон, возможно, закончен?
— Сразу после падения не кричала и не плакала. Было действительно очень больно, но на эмоциях не сразу удалось понять, что именно произошло. Я потеряла равновесие на самой крутой части спуска, палка вылетела из темляка. Когда выбралась из сугроба, вставила её обратно в темляк и попробовала оттолкнуться, поняла, что дело плохо. Боли не ощущала, рука как будто онемела. А когда сняла перчатку и посмотрела на кисть, сразу стало понятно, что кости сломаны: они перемещались под кожей как-то совсем хаотично. Только тогда до меня дошло: всё, приехали, однозначно случилась травма, и, похоже, серьёзная.
— Фалун — какое-то совсем несчастливое для вас место...
— На самом деле, да. Не вспомню ни одной гонки, которая бы сложилась там для меня так, как я этого хотела. То падения, то дисквалификация, то заболеваю не вовремя...
— Понятно, что за месяц до чемпионата мира всех болельщиков беспокоит один вопрос: сумеете ли вы за этот срок вернуться в строй или нет. Что сами думаете по этому поводу?
— В данном состоянии вообще ни о чём не думаю, просто не знаю. Тем более сейчас, когда голова толком не работает. Поэтому ни в коем случае не собираюсь ничего загадывать и никому ничего обещать.
— Тем не менее вы отправляетесь обратно в Европу на восстановление...
— Мы приняли решение совместно. Естественно, я буду продолжать тренироваться в той степени, в которой это позволит состояние руки. Просто сейчас об этом преждевременно говорить, да и чисто физически мне говорить тяжело: наркоз до конца не отпустил.
— В начале января ваш тренер Юрий Бородавко сетовал, что вы набираете форму не так быстро, как хотелось бы...
— Я тоже была не совсем довольна процессом. Как и качеством той подготовки, что провела летом. Чувствовала, когда мы уже начали тренироваться на снегу, что не могу выполнить многое из того, что предлагает Юрий Викторович.
— Состояние лыжника на трассе тренеры обычно оценивают по тому, как человек двигается. А как это чувствует сам спортсмен? Иными словами, в какой момент сезона вы начали понимать, что форма наконец начинает возвращаться?
— В спорте в этом плане никогда ничего не происходит вдруг. И то, что движения «не те», чувствуется очень хорошо. Не могу сказать, кстати, что моё состояние в Фалуне как-то улучшилось по сравнению с гонками на предыдущих этапах. Хотя в целом оно было неплохим. Понятно, что это не пик формы, я даже близко не успела подойти к нему.
— Недостаток подготовки как-то связан с общей скомканностью всей летней работы из-за коронавируса?
— Отчасти да, хотя не думаю, что эти обстоятельства сыграли слишком большую роль.
— Вы не раз заявляли в интервью о тёплых отношениях внутри команды. Сейчас, после того как вас с Татьяной Сориной настигли травмы, другие спортсменки получили шанс проявить себя. Конкуренция, которая всегда обостряется накануне главных стартов, не осложняет человеческих отношений между вами?
— Зависит от конкретных людей, думаю. Мне не осложняет.
С той же Юлей Ступак мы много общаемся на самые разные темы. На лыжне подруг не бывает, это очевидно. Однако на отношениях между людьми в обычной жизни это не должно сказываться, разве нет?
— К слову, Ступак призналась, что разговаривала с вами после того, как вы упали на трассе, и что ваш пример заставил всех остальных быть крайне осторожными на спусках. Как считаете, падение, которое привело к травме, — это чистая случайность или его можно было избежать?
— Честно говоря, я сейчас даже не вспомню, когда именно состоялся тот разговор. Что до падения — наверное, мне нужно было оставаться на трассе более сосредоточенной. Но я уже не думаю об этом. Всё осталось позади. Уже о другом размышлять нужно.