«Звездой я не был — просто таскал рояль»: Зырянов о сборной России, пинке Адвоката, мате Хиддинка и нынешней молодёжи
Зырянов о сборной России, пинке Адвоката, мате Хиддинка и нынешней молодёжи
- Gettyimages.ru
- © Laurence Griffiths
«Мы перестанем быть конкурентоспособными на европейской арене»
— Чем отличается сборная России-2008, в которой вы были звездой, от нынешней?
— Во-первых, звездой я не был. Там играли другие заметные футболисты, а мы так — носили дня них рояль. Что же касается нынешней команды, то она более организованная, поскольку сборная Гуса Хиддинка играла скорее на эмоциях, вдохновении. Подопечные Станислава Черчесова чётко придерживаются плана и тактически обучены.
— А кто таскает рояль в сборной России сегодня?
— Все 11. (Смеётся.) Ну десять с половиной: Артёма Дзюбу вынесем за скобки, он выделяется.
— Есть ли в нынешней национальной команде футболист, который напоминает вас?
— Естественно, это должен быть игрок центра поля. Скорее всего, Александр Головин ближе ко мне по позиции и манере игры.
Психологические проблемы и разница в классе: почему сборная России за год не научилась играть с топовыми командами
— Черчесова иногда ругают за то, что он не доверяет молодёжи. Что думаете по этому поводу, как тренер, который работает с подающими надежды футболистами?
— Сборная России — это пик. И за неё должны играть сильнейшие — вне зависимости от возраста. Нет сомнений, что если бы тот же Фёдор Чалов был сильнее Дзюбы, то выходил бы на поле. Черчесов — не враг себе. Он всё видит и анализирует ситуацию. Если появится молодой футболист, реально способный составить конкуренцию сборникам, Станислав Саламович сразу же заберёт его к себе.
— Кого-то из молодых можно было бы позвать в сборную, чтобы они просто набрались опыта.
— Можно взять на один-два матча. Сейчас, например, сборная решила задачу, и имеет смысл дать шанс кому-то из перспективных ребят. Но решать только тренерскому штабу. Сильнейшие футболисты должны играть во всех сборных и во всех командах. Сейчас Александр Дюков проводит реформу, вводится новый лимит на легионеров, чтобы искусственно подтягивать молодых игроков. Посмотрим, куда это нас приведёт. На мой взгляд, такие реформы проводить следует, но на это нужно время, а его давать никто не собирается.
— В последние годы многие молодые футболисты заиграли в топ-клубах РПЛ. С чем это связано? Может быть, дело не только в лимите?
— Всё же в первую очередь здесь стоит вести речь именно о лимите. Если бы его не было, приезжали бы десять иностранцев хорошего качества и россияне не смогли бы их вытеснить. К слову, Сергей Семак несколько раз говорил, что лимит ограничивает возможности «Зенита» в еврокубках. Со следующего сезона каждый клуб сможет вносить в заявку только восемь легионеров. То есть каждой команде предстоит найти 17 сильных россиян. Представляете? У нас Черчесов не может найти столько людей для сборной...
— Не кажется ли вам, что новый лимит понизит конкуренцию в РПЛ?
— По моим ощущениям, мы перестанем быть конкурентоспособными на европейской арене. Некоторые клубы — «Зенит» и «Локомотив» — уже сейчас начинают перекраивать составы, исходя из нового лимита, и им приходится нелегко в еврокубках.
— Значит, лимит на легионеров — вред?
— Я этого не говорил. Тут нужно думать, смотреть. Всё же появляются молодые талантливые российские футболисты: те же Миранчуки, Магомед-Шапи Сулейманов, Матвей Сафонов. Но в «Краснодаре» немного другая история, ведь Мурад Мусаев до того, как возглавить команду, тренировал молодёжку и многих знакомых ребят взял на повышение оттуда.
«После Евро-2008 предлагали уехать в Европу. Отказался»
— На ваш взгляд, молодёжи стоит уезжать в Европу при первом же удобном случае? Пример того же Александра Головина показателен.
— Возможно, на него положительно влияет Монако. Там комфортно жить. А если серьёзно, это палка о двух концах. После Евро-2008 мне предлагали уехать в Европу, но я сказал: «Ребята, мне 31 год. Я первый сезон отыграл в «Зените», и ехать куда-то без знания языка мне уже поздно». Отказался.
Головин поступил правильно, но мы не знаем всей ситуации. Думаете, Евгений Гинер хотел отпускать его из ЦСКА? Но есть пример Сербии и Хорватии, где успешно растят футболистов. Оттуда люди уезжают уже в 17—18 лет и спокойно играют. В российских клубах всё устроено по-другому. Мы не хотим отпускать игроков. Не дадим ему машину, квартиру, но он будет наш, он же здесь вырос! Как у нас любят говорить руководители: «Ты же местный! Потерпи — всё будет». При этом иностранцы получают в десять раз больше.
Жеребьёвка со спойлером: почему сборная России сыграет с Бельгией и Данией на групповом этапе Евро-2020
— Вячеслав Караваев с Николаем Комличенко в своё время не побоялись уехать в Чехию и теперь регулярно вызываются в сборную.
— Думаю, у Черчесова просто нет выбора в чемпионате России, и ему приходится смотреть даже в сторону не самых футбольных стран. Не случайно Юрий Жирков уже столько лет незаменим в национальной команде.
— Вам не кажется, что Жирков просто лучший футболист страны последнего десятилетия?
— Давайте сразу тридцатилетия! Если серьёзно, его карьера — пример другим. Юрий так работает над собой, что и в 36 лет остаётся на высочайшем уровне. Молодёжь должна смотреть на Жиркова и учиться.
— А кто сейчас лучший молодой футболист России?
— Назову Чалова. Миранчуков молодыми считать уже нельзя, ведь им исполнилось по 24 года. Можно ещё вспомнить Сулейманова. Это игроки атакующей группы, они выделяются. А вот защитников на горизонте нет.
«Пытаюсь не кричать на футболистов, это не имеет смысла»
— Чем вообще дышит нынешняя футбольная молодёжь? Чего они боятся, о чём мечтают?
— Может быть, боятся, что тренер накричит, ударит. Конечно, шучу — это не наш метод. Ребята увлечены компьютерными играми. Некоторые в самолёте могут почитать книгу, что, конечно, радует. Другие владеют иностранными языками. Но в основном вся жизнь у них проходит в гаджетах, компьютерах. Во что они там играют, не интересовался, но думаю, не в футбольный симулятор. По сути, футбола в их жизни не так много. Они приходят на тренировку максимум на 2,5 часа — и всё. Мы же в детстве бежали с тренировки играть на улицу, поголовно занимались спортом по 7—8 часов в день и поэтому были развиты сильнее, чем нынешнее поколение. Сейчас у ребят меньше общения: думаю, большинство даже не знает, кто живёт в соседнем подъезде. Говорю об этом на примере своих детей.
— При этом многие тренеры отмечают, что нынешняя молодёжь профессиональнее относится к делу.
— Да, это так. Ребята зачастую посещают тренажёрный зал до и после тренировок. Мы же в первую очередь получали удовольствие от игры в футбол. Никогда не мог представить, что за это будут ещё и платить.
Теперь же многих детей приводят заниматься родители, которые хотят сделать из своего ребёнка Месси или Роналду. И это большая проблема, потому что нельзя играть из-под палки. И своим подопечным постоянно повторяю: «Я не смогу вас ничему научить, если вы сами этого не захотите».
— Какой вы тренер, если охарактеризовать одним словом?
— Мечтатель. Мечтаю привить своей команде определённый футбол, но не всё зависит от тренерского штаба. К сожалению, некоторым игрокам не хватает банальных футбольных качеств.
— Во время матча можете накричать на своих подопечных?
— Начинаю кричать, когда вижу, что футболист неправильно выполняет какое-либо тактическое задание. Если же речь идёт о технических огрехах, то какой смысл повышать голос? Мы принимаем футболистов такими, какие они есть, и наша задача — максимально развить их. Если человек за десять лет не научился обрабатывать мяч и при этом дорос до молодёжного состава — это огромная проблема. Иногда злость берёт. Но сейчас я отношусь к этому проще, поскольку понимаю: ребятам ещё расти и расти. Кто-то из них потом заиграет в РПЛ, а то и уедет в Европу, поэтому им нужно доверять, чтобы могли исправить ошибки.
— Какой вообще футбол вам по душе?
— Например, мы требуем от футболистов отдавать сильные передачи, чтобы соперник не успевал перестраиваться. В некоторых матчах просим контролировать мяч на своей половине, в других действуем на вынос, чтобы придумывать что-то уже возле чужой штрафной. У нас много различных тактических вариаций. Как-то раз в Оренбурге вообще сыграли в два защитника и одержали победу. Тогда у нас ещё и не было нападающих, экспериментировали.
— Футбол в исполнении каких команд вам импонирует?
— Естественно, интересно смотреть за работой тренеров, которые побеждают и делают это на длительном отрезке времени. Это Юрген Клопп, Хосеп Гвардиола, Антонио Конте. Вообще самая главная задача тренера — выяснить, где находится потолок у футболистов, и требовать от них то, что они способны выполнить. Не все могут играть как «Барселона», как бы ты ни тренировал их.
— Часто ваша молодёжь прыгает выше головы?
— Давненько не прыгала. В основном играем на своём уровне, и Юношеская лига УЕФА показала, что он не очень высок. Выше потолка там мы прыгнуть не можем.
— Как происходит ваше общение с подопечными после матчей?
— Например, после поражения от «Арсенала» я им вообще ничего не говорил. Зашёл, переоделся — и поехали в аэропорт. Обычно в раздевалке по горячим следам пытался что-то объяснять, а тут решил промолчать. Посмотрим, как это подействует.
— Каких ошибок, которые совершали тренеры по отношению к вам, сами стараетесь избегать?
— Пытаюсь не кричать на футболистов. Думаю, это не имеет смысла. Может, и есть такие, на кого нужно повышать голос, но в своей команде за год я их пока не обнаружил. Стараюсь спокойно всё объяснять, говорю, что в их жизни ещё будут жёсткие тренеры. На меня в бытность мою футболистом порой кричали, когда я что-то неправильно делал. Хиддинк? Нет, он не кричал. Просто у них с Диком Адвокатом были одинаковые ругательства. Но это было, как правило, обращено ко всем сразу. Так мы выучили нидерландский мат.
«В Перми тренер караулил меня у подъезда и просил не бросать футбол»
— В молодёжке вы стараетесь как-то подстраивать тактический рисунок под манеру игры основы?
— Пока дискутируем. Ведь в руководстве не могут понять: молодёжный состав — это вершина академии или всё же последний шаг на пути к основному составу. То есть нам нужно ориентироваться либо на академию, либо на основу. Я придерживаюсь второго варианта. Считаю, что даже два-три последних года в академии футболисты должны играть как первая команда, чтобы в молодёжке и «Зените-2» у них было понимание. Но у нас пока такого нет, система не выстроена. Молодёжка — это, на мой взгляд, сито. Ты должен без эмоций оценить, пойдёт человек дальше или нет.
— Практика показывает, что лишь единицы клубных воспитанников дорастают до основного состава. Не стоит ли отпускать других раньше, если понятно, что они не достигнут этого уровня?
— Вы говорите о топ-клубах. Если же взять более скромные команды, то там могут играть хоть 11 собственных воспитанников. А перед серьёзными клубами стоят серьёзные задачи, решать которые с 18—19-летними футболистами они просто не смогут. Или, если взять «Зенит», представьте себе Халка и молодого парня из академии. Чьих футболок купят больше? Но если тренер не видит тебя в основе, нужно уезжать. Потом ты можешь вернуться в родную команду, как сделал тот же Алексей Сутормин.
Талант, честолюбие и доверие: почему нынешняя молодёжная сборная России по футболу — сильнейшая в истории страны
— Не кажется ли вам, что в 18—19 лет играть в основе ещё рано?
— Всё зависит от уровня команды. Если в руководстве хотят, чтобы молодой футболист играл как можно дольше, то будут постепенно подпускать его к основе. Молодёжь сейчас очень амбициозная. Они считают себя лучшими футболистами мира, поэтому приходится объяснять, что их время ещё придёт.
— Приходят к вам подопечные с вопросом, стоит ли оставаться в «Зените»?
— Такие есть, это ребята постарше. Звонят, спрашивают, как лучше поступить, какие имеются перспективы. Пытаюсь помочь им. В этом отношении я нахожусь на стороне футболистов. Советую им не как тренер, представляющий клуб, а как человек, много лет проведший в футболе.
— Вы ведь сами чуть было не завершили карьеру, когда только начинали играть за пермский «Амкар». Что вам тогда сказали тренеры?
— Это были 90-е — сложные годы. Мне было 16—17 лет, и я просто не знал, что делать. Местная «Звезда», в которой я вырос, умирала. «Амкар» только появился на свет. Но меня всё-таки уговорили перейти туда. Главный тренер команды Сергей Оборин буквально караулил меня и родителей у подъезда, объяснял, что стоит остаться в футболе. В Санкт-Петербурге один город — одна команда, здесь всё проще.
— Должны ли у тренера быть любимчики?
— Конечно. У меня они тоже есть, но фамилий называть не буду.
«Думали: всё, приплыли. Но оказалось, что приплыли голландцы»
— У Хиддинка, судя по его мемуарам, любимчиком были именно вы.
— Уже тот факт, что я проводил много времени на поле, свидетельствует о тренерском доверии. Но любимчиком Хиддинка себя назвать не могу: всё-таки в сборной играли футболисты, с которыми у него были более тёплые отношения, с которыми он мог посмеяться, подурачиться. Со мной это делать сложно. Но Хиддинка восхищала моя физическая готовность. По итогам одного из тестов он сказал, что я по этому показателю лучший в его тренерской карьере — наряду с Филипом Коку и одним футболистом сборной Южной Кореи.
— Адвокат в одном интервью сравнил вас с Зинедином Зиданом.
— Ну, если только по схожести фамилии. К слову, Адвокат относился ко мне теплее, чем Хиддинк. Вот с ним мы могли посмеяться. Один раз он даже дал мне пинка за то, что я не забивал в составе сборной, хотя при Хиддинке я делал это регулярно. Сказал ему: «Дик Николасович, I’m sorry».
— Эмоции от Евро-2008 — самые яркие в вашей карьере?
— На уровне сборной — да. Но в клубе были эмоции ярче, ведь с «Зенитом» мы выиграли Кубок и Суперкубок УЕФА. Хотя последний воспринимался, конечно, не так, потому что матч, по сути, был выставочным. Перед игрой нам сказали: «Ребята, если выиграете, то сумма премиальных будет вот такая, а если проиграете, то такая». То есть мы в любом случае получали неплохие деньги.
— Если вспомнить памятный четвертьфинальный матч Евро-2008 с Нидерландами, что Хиддинк говорил вам перед дополнительным временем?
— Много раз задавали этот вопрос. Всегда отвечал, что не помню. Гус говорил на немецком или английском, а Игорь Корнеев с Александром Бородюком переводили. Мы после пропущенного в самом конце мяча слушали и думали: всё, приплыли. Но оказалось, что приплыли голландцы.
— Сам Хиддинк был спокоен?
— Да, конечно. Он и должен был сохранять спокойствие. Тренер не мог показать нам, что нервничает, ведь тогда бы и остальных заколбасило.
— По ходу матча возникало внутреннее ощущение, что вы сильнее и можете дожать Нидерланды?
— Это была лотерея, а на первый план выходила физическая готовность. В качестве козыря у нас был Андрей Аршавин, который пропустил первые два матча группового этапа. А что касается нервов, то их мы оставили ещё в отборе, когда уступили Израилю и с минимальным счётом обыграли Андорру. После этого страшно уже не было.
— Нынешняя сборная России тоже сумела добиться серьёзного успеха, выйдя в четвертьфинал домашнего чемпионата мира. Как вам кажется, какую сборную любят больше — эту или вашу?
— Любят команды, которые выигрывают. При мне сборная добралась до полуфинала Евро, а сейчас заняла пятое место на чемпионате мира. Но у нас от любви до ненависти один шаг. Стоит оступиться — сметут.
— С этой сборной такое может произойти?
— Конечно. В России подобное может случиться с любой командой и любым тренером. У нас народ импульсивный.
— Не кажется ли вам, что сейчас сборную любят за то, что в её составе нет равнодушных футболистов?
— Это заслуга тренерского штаба и Черчесова. Команда, можно сказать, играет от ножа. Не будь наставник таким жёстким, и сборная такой футбол не показывала бы.
