«Рынок полностью снабжён, дефицита нет»: замглавы Минэнерго Сорокин — о ценах на бензин и перспективах нефтяной отрасли

— Павел Юрьевич, как известно, с наступлением лета в России и во всём мире традиционно увеличивается спрос на топливо. Хватает ли сегодня горючего внутри страны для того, чтобы избежать резкого повышения цен на бензин? Можно ли говорить о наличии дефицита или профицита бензина на рынке?

— Вопрос топливного обеспечения является для нас одним из приоритетных. У нас еженедельно проходят заседания штабов со всеми участники отрасли, включая биржу и ФАС. В ежедневном режиме мы мониторим достаточность снабжения внутреннего рынка горючим, отслеживаем уровни цен и прочие факторы, которые могут повлиять на ситуацию.

Сейчас, действительно, в связи с сезоном спрос слегка увеличился. В некоторых регионах потребление топлива выросло на показатель до 5% относительно нормального уровня для данного времени года. Это связано с тем, что международное авиасообщение до сих пор ограничено, поэтому больше людей проводят отпуска внутри страны и чаще выбирают автомобиль, чтобы добраться до места отдыха.

В принципе прирост потребления был ожидаемым. Мы подготовились к этому, и в настоящий момент спрос полностью обеспечивается мощностями действующих нефтеперерабатывающих заводов (НПЗ) и нефтяных компаний. Сейчас рынок полностью снабжён, дефицита нет.

— То есть не стоит ожидать ценовых скачков на заправках, как это было в 2018 году?

— Вероятность повторения тех событий отсутствует, потому что сейчас ситуация другая. С тех пор было принято достаточно большое количество мер, включая модификацию демпферного механизма, который позволил довести экономику НПЗ до нормального уровня. Кроме того, как я уже отметил, для подготовки к текущему сезону были созданы дополнительные запасы бензина и дизеля, которые полностью покрывают дополнительный спрос.

Тем не менее для подстраховки на случай возникновения каких-то непредвиденных событий, в том числе на мировом рынке, которые всегда возможны, мы прорабатываем ещё ряд мер и всегда держим их наготове.

— О каких именно мерах идёт речь?

— Например, недавно уже было внесено предложение о временном запрете на экспорт бензина. Эта мера на крайний случай. Просто так ей пользоваться никто не будет, но, если потребуется, она позволит перенаправить дополнительные объёмы горючего на внутренний рынок. Однако подчеркну, что сейчас ситуация не требует таких радикальных решений.

— Согласно прогнозу Центробанка, по итогам 2021 года инфляция в России составит 4,7—5,2%. Как при этом могут измениться цены на бензин?

— В целом наша задача — обеспечить темп роста цен на заправках не выше инфляции. Это именно тот ориентир, который мы держим в голове. Поэтому те меры, которые были предприняты в 2020 году и в начале 2021-го, позволят росту цен на АЗС удержаться в этом прогнозном диапазоне.

— В условиях пандемии коронавируса одним из самых запоминающихся событий 2020 года стал апрельский обвал нефтяных цен до отрицательных значений. Как вы считаете, может ли такая ситуация вновь повториться когда-нибудь в будущем?

— Стоит отметить, что падение цен до отрицательных значений произошло только на одном, отдельно взятом рынке. Как мы помним, в минус ушли котировки марки WTI в США. На тот момент нефтехранилища оказались переполнены, и в день выполнения контракта на поставку нефти держатели таких контрактов не были готовы принять сырьё и стали отказываться от своих обязательств.

Теоретически такая ситуация может повториться в будущем, если сложится ряд факторов и мы будем наблюдать похожую ситуацию на рынке. 

Самое важное в таких отраслях, как энергетическая, где очень длинный цикл инвестиционных проектов, — это предсказуемость. Компаниям нужно составлять производственные планы. Поэтому создание предсказуемой ситуации — это одна из главных задач ОПЕК+. Я думаю, что именно сотрудничество в рамках этого партнёрства позволит избегать нового падения цен до отрицательного уровня.

Также по теме

«Тенденции внушают нам оптимизм»: глава ЛУКОЙЛа Вагит Алекперов о ситуации на рынке нефти и ценах на энергосырьё

Глобальный спрос на нефть постепенно возвращается к докризисному уровню, в том числе благодаря массовой вакцинации населения в разных...

— В 2020 году доходы России от продажи нефти упали почти на 40%. Как показатели могут измениться в 2021 году? Стоит ли ожидать возвращения к докризисному уровню?

— На самом деле это чисто математический вопрос, потому что по сути доходы зависят от двух факторов — объёмов добычи и уровня цен. В 2020 году оба эти показателя существенно снизились относительно уровня 2019-го.

Цены упали на фоне снижения глобального спроса, а добыча сократилась в рамках усилий ОПЕК+ по стабилизации рынка. Уменьшение объёмов производства было беспрецедентным. На отдельных этапах нефтедобыча снижалась на 20% во всех странах ОПЕК+. Перемножая одно на другое, мы и получаем падение нефтяных доходов почти на 40%.

Сейчас цены уже восстановились и находятся на достаточно высоком уровне. Это способствует увеличению выручки нефтяной отрасли. В то же время объёмы нефтедобычи всё ещё остаются на 10% ниже уровня 2019-го.

Таким образом, по нашим оценкам, в 2021 году нефтяные доходы могут быть на 12—15% ниже уровня 2019-го. Впрочем, более точные прогнозы делать пока ещё рано.

— В мае активно обсуждалась новость о том, Финляндия в начале года почти на четверть сократила импорт российской нефти Urals в рамках плана по переходу к возобновляемой энергетике. Как вы считаете, действительно ли столь серьёзное снижение объёмов закупок связано только с климатической повесткой, или же могут быть иные причины, в том числе политические? Нет ли угрозы того, что другие страны последуют примеру Финляндии?

— Здесь важно смотреть не на одну конкретную страну, а на мир в целом. Глобальное потребление нефти сейчас растёт. В первую очередь, это связано с восстановлением после пандемии. Более того, по нашим прогнозам, в ближайшие 5—7 лет рост спроса продолжится. Это будет происходить за счёт бурного экономического развития в странах Азии, а также растущего потребления топлива в США.

Что касается Финляндии, то страна не является крупнейшим потребителем нашей нефти. Тем не менее, действительно, в одних государствах ситуация с переходом к «зелёной» энергетике в ближайшие годы будет идти быстрее, чем в других. В то же время нельзя в один день просто отказаться от нефти и объяснить это климатической повесткой.

Каждая отдельная страна просто варьирует свои запасы в зависимости от условий рынка, разницы в цене между отдельными марками и спроса на нефтепродукты. Думаю, что именно текущие рыночные условия имеют больший краткосрочный эффект, чем любой долгосрочный климатический тренд.

— Как в долгосрочной перспективе переход всё большего числа стран к зелёной энергетике может сказаться на российской нефтяной отрасли? Готовы ли мы к этому?

— Если говорить о зелёной энергетике, в сторону которой сейчас идёт Европа и в целом весь мир, то, естественно, это окажет влияние на потребление нефти в мире. Вслед за этим подтянется и предложение. На этом фоне использование углеводородов будет сокращаться в перспективе.

Тем не менее доля нефти и газа в глобальном энергобалансе в течение следующих 20 лет уменьшится с текущих 60 до 50%. Поэтому здесь больше вопрос будет в том, кто сохранит конкурентоспособность, повысит эффективность своего сектора, снизит издержки и останется на рынке. Мы в этом отношении достаточно уверенно себя чувствуем.

У нас конкурентоспособные запасы, профессиональные компании, которые вкладывают деньги в технологии и компетенции. Поэтому мы считаем, что независимо от того, как будет развиваться «зелёный» курс, мы своё место на рынке сохраним.

Также по теме

«Ничего общего с экологией»: как немецкие зелёные пытаются сорвать строительство «Северного потока — 2»

Укладка газопровода «Северный поток — 2» в водах Германии может продолжиться в конце мая, сообщили в Федеральном ведомстве по...

— Сегодня российские энергетические компании активно цифровизируют своё производство. Есть ли какие-то приблизительные оценки, насколько цифровизация отрасли позволяет ускорить или оптимизировать процессы?

— Главный смысл цифровизации — в том, чтобы исключить или минимизировать ошибки, связанные с человеческим фактором, а также увеличить скорость принятия решений. Сейчас идёт большая работа по оснащению различных установок датчиками для сбора информации. Также выстраиваем системы, которые смогут собирать эту информацию и обрабатывать.

Например, в нефтегазовой отрасли цифровизация позволяет ускорить обработку сейсмических данных, которые поступают геологам для принятия решений относительно того, где и как бурить, насколько перспективным может быть месторождение.

По результатам таких пилотных проектов видно, что в результате можно ускорить срок запуска месторождения на 30—40%. То есть это можно делать на 2—3 года быстрее. Более того, точность размещения скважин увеличивается до десяти раз. Всё это очень существенно влияет на экономику проектов: процесс идёт быстрее и с меньшим количеством ошибок.

Если говорить именно об операционной составляющей, то в части использования погружного и бурового оборудования прирост эффективности, по самым скромным оценкам, составляет 15—30%. Это также может очень существенно сказаться на деятельности компании в положительную сторону.

Мы сейчас вместе с Минцифры разрабатываем закон о промышленных данных, который позволит систематизировать информацию и создать экосистему, в которой обмен данными будет упрощён. Это должно в разы увеличить эффективность использования искусственного интеллекта в отрасли.