«На Играх не время думать о том, как наскакиваешь на трамплин»: Саутин о неудаче Шлейхера и превосходстве китайцев

— Как вы воспринимаете то, что сейчас происходит в Токио?

— С удивлением. Прежде всего эти слова касаются выступления Никиты Шлейхера.

— В синхронных прыжках с трамплина он получил нулевую оценку за свой заключительный прыжок, проскочив доску. Но ведь и у вас в карьере тоже был случай, когда на Играх в Афинах вы задели ногами трамплин и остались с Александром Доброскоком без медалей. Почему вообще происходят такие ошибки?

— От нервов, от недостатка концентрации, от того, что спортсмен психологически не настроен нужным образом. У Никиты ведь уже случалось подобное в этом сезоне — на Кубке мира.

— И на чемпионате Европы, хотя там последствия были не столь серьёзны, как в Токио.

— Значит, спортсмен не справляется с напряжением крупных стартов. Другого объяснения я найти не могу. Тем более что не слишком хорошо знаю этого спортсмена, не видел его на сборах, не готов рассуждать о системе его подготовки.

Также по теме

Ремейк сценария Рио: сборная России по волейболу победила Канаду и сыграет с Бразилией в полуфинале ОИ в Токио

Мужская сборная России по волейболу первой в игровых видах спорта пробилась в полуфинал Олимпиады в Токио. Подопечные Туомаса...

— В отличие от вас я никогда не выступала на трамплине на крупных соревнованиях, не слишком тренировала этот снаряд. Объясните, почему у трамплиниста может разладиться главная составляющая прыжка — наскок на доску?

— Трамплин — сам по себе очень тяжёлый снаряд в плане работы с доской. Но если спортсмен на нём специализируется, он просто обязан держать технику наскока под постоянным контролем. Как держал её я сам. Потому что это реально 50% успеха. Просто в отношении конкретного спортсмена такие вопросы правильнее адресовать тренеру. На чемпионате России Никита отпрыгал просто замечательно. Но как только он выезжает на более серьёзные старты, что-то словно переключается в голове.

Для меня это, повторюсь, очень странно: если ты приезжаешь на Олимпийские игры, то не должен думать о том, как наскакиваешь на трамплин. Всё это должно быть отработано до абсолютного автоматизма, и даже если что-то не получается, все трамплинисты с детства приучены «спасать» прыжок. Просто у Шлейхера наскок вышел таким, что спасти было уже невозможно.

— Меня, если честно, удивило и выступление Евгения Кузнецова в индивидуальном финале.

— Согласен. Очень странное было зрелище. Как и имидж. Я таких вещей просто не понимаю. Сам бы не решился — дети ж смотрят. Да и потом, если бы я появился на тренировке в подобном виде, мой тренер просто оторвала бы мне голову. И была бы права.

— Может быть, мы с вами просто отстаём от современной жизни?

— Возможно. Но дело-то в другом. Если внешний вид спортсмена вызывает точно такое же неприятие у судей (а такой вариант, согласитесь, более чем вероятен, когда на линии сидят самые разные люди), это вполне может отразиться на оценке. Поставит тебе арбитр на полбалла меньше, что, замечу, совершенно ненаказуемо в нашем виде спорта, и именно этого тебе может не хватить до медали. Но вообще считаю, что даже если бы Евгений хорошо сделал три с половиной оборота назад, то есть тот прыжок, в котором ошибся наиболее грубо, он в лучшем случае боролся бы в Токио за четвёртое место.

— Вы настолько в него не верите?

— Конкуренция оказалась слишком высокой. Двух китайцев я вообще рассматриваю отдельно: они в финале не ошибались, оба выполнили заключительный прыжок на 100 с лишним баллов, то есть не дали никакого повода думать, что их можно обыграть. Люди-киборги. Что касается Джека Ло, он был очень сильно настроен на этот финал. По глазам было видно, что сейчас начнёт всех рвать.

— В прыжках в воду довольно долго существовала точка зрения, которую разделяла и я сама, что китайских прыгунов хорошо судят даже тогда, когда они прыгают грязно — с разведёнными в группировке ногами, с согнутыми коленями. В Токио никакой «грязи» я не увидела вообще.

— Они вычистили свои прыжки очень сильно. Видно, что люди работали над этим очень много. Поэтому сейчас я не представляю, как можно с ними конкурировать.

— Получается, что бронза, завоёванная Александром Бондарем и Виктором Минибаевым в синхронных прыжках с вышки, — грандиозный успех?

— Если сравнивать с выступлениями наших спортсменов на других снарядах, то да.

— Вы сказали о недосягаемости китайцев, но победили на вышке британцы. На их месте могли оказаться мы?

— Не думаю. В принципе, наши ребята показали результат, близкий к максимуму. Тот финал вообще получился удивительным.

— В каком смысле?

— В том, что третья позиция на пьедестале до самого последнего прыжка оставалась открытой. Её мог занять кто угодно, причём даже не особенно напрягаясь — как мы говорим, «на одной ноге». Повезло нашим. Но я реально не вспомню в синхроне столь благоприятных обстоятельств ни на одних предыдущих Играх.

Также по теме

48-я победа подряд и реванш за поражение на ЧМ: как боксёры Гаджимагомедов и Батыргазиев пробились в финалы на Олимпиаде

Российские боксёры Муслим Гаджимагомедов и Альберт Батыргазиев пробились в финалы на Олимпиаде в Токио. Действующий чемпион страны в...

— Но ведь в Сиднее, где синхронные прыжки впервые появились в программе, вам с Игорем Лукашиным тоже прилично подфартило — учитывая, как мало вы тренировались вместе.

— Не совсем с этим согласен. На чемпионате мира синхрон появился на два года раньше, и конкуренция на Олимпиаде была уже очень серьёзной. И китайцы выглядели очень сильно, и австралийцы готовили этот снаряд с тем расчётом, чтобы завоевать медаль на домашних Играх. Для нас с Игорем это был пятый совместный старт, и, безусловно, элемент везения в той нашей олимпийской победе присутствовал. При не бог весть каком опыте сумели максимально собраться в нужный момент.

— Вы не жалели, что в Токио нет чемпиона лондонских Игр Ильи Захарова?

— Жалел. Думаю, если бы он выступал с Кузнецовым в синхроне, ребята не упустили бы свой шанс. Но тут уж ничего не поделаешь.

— Соглашусь. К тому же тема непростая. Мы все помним «треугольник» накануне Олимпийских игр в Сиднее, где Юлия Пахалина выбрала в партнёрши Веру Ильину, а не Ирину Лашко, и этот выбор оправдал себя, ну а сейчас Кузнецов в очень схожей ситуации выбрал Шлейхера. И прогадал.

— Ну, мало ли что могло повлиять на тот выбор. Мы же не знаем, почему Евгений решил поступить именно так. Не думаю, что кто-то вправе сейчас осуждать его за тот выбор. Тем более что Захаров сам подставил как себя, так и партнёра нелепой дисквалификацией. Мог Кузнецов на это обидеться? Думаю, что да.

— Какие ожидания вы связываете с финалом на мужской вышке?

— Бороться нужно. И третье место возможно, и второе.

— Иначе говоря, борьба за золото для Бондаря и Минибаева невозможна в принципе?

— У Саши есть одно достаточно проблемное место — чистота линий. Не всегда дотянутые колени, носки, а на Олимпиадах судьи имеют обыкновение сильно цепляться за те «мелочи», которые прощаются спортсмену на каких-то других соревнованиях. В этом плане я вообще был за то, чтобы для индивидуального выступления в Токио взяли Руслана Тернового. Он сейчас выступает в Казани на Спартакиаде учащихся и прыгает просто потрясающе.

Очень чисто, очень красиво, а в нашем виде спорта очень важно уметь так исполнять прыжки в таком качестве. Когда все понимают: вошёл спортсмен в воду, и невозможно не поставить ему «десятку». А ведь для большинства прыгунов «девятка» — это абсолютный потолок. У Вити Минибаева тоже прекрасные линии, но таких входов в воду, как у Тернового, у него нет.

— Абстрактный вопрос, который тем не менее постоянно крутится на языке: чем мы хуже китайцев?

— Количеством работы, как на воде, так и в зале. Физическая подготовка, которой отличаются китайские спортсмены, говорит сама за себя. Мы в этом аспекте вообще рядом с ними не стоим. В плане физподготовки мир давно двинулся вперёд очень сильно: появились новые тренажёры, новые методики работы в зале. Думаю, что и в бассейне мы отстаём от сильнейших по количеству прыжков. Отсюда и результат.

— Какое количество прыжков делали в тренировках вы сами?

— Когда готовился к Играм в Атланте, то есть был молодой и ещё без серьёзных травм, мог делать до двадцати попыток одного прыжка. Особенно, если что-то не получалось. Повторял его до тех пор, пока не добивался хотя бы трёх подряд идеальных попыток. Думаю, что в советские времена, когда конкуренция на снарядах была в разы жёстче, спортсмены тренировались не меньше.

— Сергей Немцанов, которому на десятиметровой вышке перед Играми в Монреале не было равных в мире, делал в ходе одной тренировки по 250—300 прыжков.

— Об этом и говорю. Это, конечно, запредельные цифры, но иногда другого пути в нашем виде спорта просто нет.