«Лучшие дни моей жизни прошли в России»: как в Афганистане вспоминают о дружбе с народом СССР

«Счастлив, что учился в СССР» 

«В 1992-м взявшие власть моджахеды перессорились и стали делить Кабул, тогда они и разбили мой дом снарядами, — вспоминает Зарар Азхар. — Дом я потом отстроил, мебель новую купил, но мне очень жалко, что сгорел Дипломатический словарь под редакцией Андрея Андреевича Громыко».

Имя, отчество и фамилию главы МИД Советского Союза преподаватель дипломатического и консульского права юридического факультета Кабульского университета произносит с почтительным понижением голоса, с искренним пиететом.

«Замечательный был трёхтомник по истории дипломатии и внешней политики, там было много полезной информации о международных конгрессах, совещаниях, договорах, декларациях, о великих дипломатах разных стран, — продолжает Зарар Азхар. — Книга очень бы пригодилась сегодня моим студентам, ведь западные учебники — это же просто комиксы. Я счастлив, что Аллах явил милость и позволил мне получить образование в Москве».

«На переводчика зашикали — все помнят русский»

В конце апреля 2019-го в Российском центре науки и культуры (РЦНК) в Кабуле состоялась встреча афганских выпускников Российского университета дружбы народов.

Собрались люди разного возраста и социального положения: смокинги дипломатов соседствовали с пирохан-тумбонами (национальная одежда афганцев) и чалмами вождей пуштунских племён, по красной дорожке шли генералы и коммерсанты, врачи и преподаватели, депутаты парламента и инженеры.

«Торжественные речи стали произносить на русском и дублировать на фарси, но на переводчика зашикали и заставили замолчать — все собравшиеся в большом зале РЦНК хорошо помнят язык, на котором получили образование», — рассказывает RT организатор встречи, председатель Ассоциации содействия и развития молодёжи Афганистана Тамим Эхлас.

• Памятный знак в РЦНК
• © RT / Александр Хохлов

В Кабул съехались выпускники РУДН, живущие в разных концах страны, — из Кандагара и Мазари-Шарифа, Герата и Газни. Кроме того, приехали жители Пакистана, Индии и Ирана.

«Афганцы помнят добро, — говорит руководитель Российского центра науки и культуры Вячеслав Некрасов. — В этом они нам близки ментально».

«Мой отец был офицером ХАД (служба государственной безопасности в Демократической Республике Афганистан. — RT), — рассказывает молодой афганский бизнесмен Анил Пешроу. — После свержения моджахедами просоветского режима Наджибуллы он не хотел уезжать из родной страны. Наша семья долго пряталась у родственников в Мазари-Шарифе. Отцу друзья предлагали сделать вызов в Канаду или Великобританию. Он отказывался — настоящий коммунист! Когда после моджахедов власть захватили талибы*, возникла непосредственная угроза жизни для всех нас. Мы смогли выехать в Россию — единственную страну, которой отец доверял».

В России конца 1990-х афганских беженцев не ждали — своих проблем хватало. Но не избалованные роскошью уроженцы Афганистана, где уже долгое время идёт война, приживаются на любой почве. Совсем юный Анил занялся торговлей сигаретами, а затем нефтепродуктами.

«Было трудно, но было понятно — в отношениях с людьми, в бизнесе, — рассказывает он. — А потом наша семья всё-таки переехала в Европу, в Данию. Младшая сестрёнка пошла в детский сад. По утрам у нас с ней был такой ритуал: я просыпался и просил сестру принести мне стакан воды. Она приносила, и я её целовал за это. Однажды утром она не откликнулась на мой голос. Смотрю: выглядывает из-за двери. Спрашиваю: «Почему не идёшь ко мне?» Она отвечает, что не обязана кому-либо подчиняться. «Родителям тоже?» — спрашиваю. «Да, — отвечает сестра. — Папа с мамой, делая меня, получили удовольствие себе, и я им ничем не обязана». Я просто озверел тогда от той «толерантности», которой четырёхлетнюю девочку научили в детсаде! Но сдержался и сказал сестрёнке, что за такие мысли она попадёт в ад. В садик её больше не отдавали, а я вернулся в Россию».

• Встреча выпускников РУДН в Кабуле
• © Россотрудничество

Сестра Анила уже давно выросла, вышла замуж, воспитывает своих детей. Ту ситуацию они с братом вспоминают со смехом. Сам Пешроу получил российское гражданство, сегодня ведёт бизнес в двух странах — России и Афганистане.

«Я за традиционные человеческие ценности, — говорит он. — Наши страны, моя родная и моя «приёмная», выступают за их сохранение. Лёгкой жизнь у нас не назовёшь, но это не ад. Ад скоро наступит на Западе».

Судьба пешенгоха

Абдул Абдулла был пешенгохом — афганским пионером. В 1980-е он вместе с большой группой детей из Афганистана несколько лет учился в советских школах-интернатах.

«Сначала в Волгограде, затем в Воронеже, — вспоминает он. — Нас хорошо учили и кормили, мы ходили в театры и кино. Наверное, из нас хотели сделать будущих руководителей Афганистана, которые выступали бы за вечную дружбу с вашей страной».

Среди афганских детей были сироты и дети высокопоставленных военных просоветского режима. Отец Абдула Абдуллы был армейским полковником, командиром части, сражавшейся с моджахедами.

«Когда Советский Союз распался, мы оказались никому не нужны, — рассказывает афганец. — К тому же мы выросли. У нас были хорошие русские преподаватели и воспитатели, они жалели нас, но ничего не могли сделать. Мы все плакали, расставаясь, — и мы, и они».

Абдул Абдулла уехал в Москву. Афганское землячество не дало вчерашнему пешенгоху умереть с голода, юноша подрабатывал мелкой торговлей, брался за любые дела. Потом ему сообщили о смерти отца.

«Он прятался от врагов, с которыми прежде воевал в открытом бою, даже уехал под чужим именем в Пакистан, — говорит Абдул Абдулла. — Но его нашли и отомстили. Я старший в семье сын, я должен был вернуться к матери и сёстрам».

Его отговаривали, но он всё же поехал на родину. Денег хватило до Душанбе. До границы с Афганистаном добирался на перекладных, а перейти её не получилось. На погранпереходе познакомился с земляком-кабульцем, вместе отправились в Туркменистан. Там, по слухам, афганцев пропускали через границу.

И действительно, им удалось попасть в Афганистан. На родной земле им объяснили, что на днях северные районы страны захватили талибы — и теперь за сам факт учёбы в СССР им запросто могут отрезать головы.

«Мы с парнем-кабульцем бросились обратно к границе, но туркменские пограничники нас обратно не пустили, даже камнями бросались, отгоняя, — вспоминает Абдулла. — И мы пошли. По дороге я тренировался делать намаз. Я ведь рос советским, русским ребёнком, и раньше меня этому не учили».

• Пешенгох Абдулла
• © RT / Александр Хохлов

Путь пешенгоха в Кабул — готовый сюжет для фильма. Абдул шёл пешком, голодный. Их пути с товарищем разошлись, и он был совсем один. Его избивали палками талибы — за отсутствие бороды. И всё же молодой мужчина смог добраться до Кабула и найти свою семью. Затем были долгие сложные годы на родине, где всё это время продолжается кровопролитная война.  

«Лучшие дни моей жизни прошли в России, — вздыхает Абдул Абдулла. — Наверное, таких больше не будет».

Абдул удивляется, почему в России могут свободно жить и работать выходцы из стран Центральной Азии, а люди из Афганистана, столь лояльные к Москве, не имеют шансов переехать в РФ. По его словам, афганцу получить российский паспорт крайне трудно.

«Заберите нас, любящих вашу страну, к себе, — говорит он. — Пусть русский ХАД до последней клеточки организма проверит нас и наших детей, которых мы тоже научили любить Россию. Там нет ни одного гена измены, вражды, радикализма. Русский человек или нет — это не по крови определяется. Пушкин — он же не совсем русским был, а стал великим поэтом России».

«Русский синдром» доктора Вардака

Большинство учившихся в Советском Союзе афганцев ностальгируют по временам СССР. Но и сегодня афганцы продолжают получать образование в России. Молодые более прагматичны — ценят первоклассные знания, которые можно получить в РФ.  

Одно из лучших медицинских учреждений в Кабуле и во всём Афганистане — частная клиника доктора Вардака.

«К нам приезжают со всей страны и даже, невзирая на опасности, из-за рубежа — из Пакистана, Ирана, стран Юго-Восточной Азии, — рассказывает Аджмал Вардак. — Я привёз в Кабул самое современное оборудование. МРТ, КТ — на уровне лучших больниц мира. Первыми в стране мы начали устанавливать протезы коленного и тазобедренного суставов, проводим высокотехнологичные операции самого сложного свойства. Отец был бы доволен развитием лечебного дела в клинике».

Аджмал — наследник и продолжатель дела всей жизни Мусы Вардака. В Афганистане золотой медалист ленинградской Военно-медицинской академии считается лучшим врачом в истории страны. Он работал при всех властях, и ни одна из них не смела ему мешать, потому что его мастерство в полевой хирургии в стране, где постоянно идёт война, необходимо при всех режимах.

«Отец не делил людей на коммунистов, талибов и моджахедов, на пуштунов, таджиков и хазарейцев, на богатых и бедных. Он спасал человеческие жизни и, оперируя до своих последних дней, спас тысячи людей, — говорит Аджмал. — А моего старшего брата и меня он отправил учиться в Россию. «Там, — сказал он, — и только там вы сможете научиться хирургии и ортопедии».

Аджмал Вардак в 2010-м окончил в Москве медфак РУДН, ординатуру прошёл в Новосибирском меде, аспирантуру — в Тверском государственном медицинском университете. Сейчас по делам он часто бывает в Москве и других городах России.

Три года назад не стало его отца, руководство клиникой перешло к Аджмалу. Перед смертью отец завещал сыну: «С русских денег не брать».

«Посещающие клинику люди из вашего посольства и Российского центра науки и культуры удивляются, им становится неудобно, но я твердо выполняю завет отца, — говорит Аджмал. — Муса Вардак всю жизнь испытывал признательность к тем, кто учил его в Военно-медицинской академии. И я благодарен своим русским наставникам, особенно профессору Владиславу Яковлевичу Киселёву из Твери. У меня, как я это называю, стойкий «русский синдром», и это не лечится».

* «Талибан» — организация признана террористической по решению Верховного суда РФ от 14.02.2003.