«Сидеть бы просто дома не смогла»: как волонтёры помогают врачам в борьбе с коронавирусом
Как волонтёры помогают врачам в борьбе с коронавирусом
- © Фото из личного архива
Ежедневно тысячи волонтёров приходят в российские больницы, чтобы помогать врачам бороться с эпидемией. Активисты осматривают пациентов, ставят капельницы и уколы, а также проводят необходимые анализы в лаборатории.
«Дома бываю два раза в неделю»
23-летняя Мария Демидова, студентка шестого курса МГМСУ им. А.И. Евдокимова, стала волонтёром ещё до пандемии. Девушка бесплатно помогала врачам в отделении нейрохирургии ГКБ им. братьев Бахрушиных, а зимой вступила в движение «Волонтёры-медики».
«Я сходила на их мероприятие, и мне очень понравилось. Движение не только распределяет волонтёров по больницам, но и проводит различные лекции, семинары и ассамблеи. Это очень полезно для опыта. Но началась пандемия», — рассказывает волонтёр.
23 марта, по словам Марии, координаторы движения «Волонтёры-медики» разместили объявление, что для работы в «красной зоне» в больнице в Коммунарке требуются волонтёры. И уже на следующее утро девушка приехала в больницу.
- © Фото из личного архива
Там волонтёрам показали, в каком порядке надо надевать СИЗ и провели экскурсию в «зелёной» и «красной» зонах.
«Если честно, вначале было страшно. Но если суждено заразиться, это произойдёт где угодно: и в больнице, и в магазине», — говорит Мария.
Руководитель пресс-службы движения «Волонтёры-медики» Анастасия Никулина поясняет RT, что в рамках их проекта в Москве в различных медицинских учреждениях работают 405 волонтёров.
В свою очередь Мария Демидова отмечает, что в конце марта в больницах ощущалась нехватка врачей. «В конце марта очень немногие соглашались работать в «красной зоне». А с врачами, которые всё же шли в зону, опасались общаться коллеги, друзья и знакомые. Боялись заразиться», —вспоминает Мария.
Сама девушка признаётся, что долго не могла привыкнуть к работе в костюме, но больше всего раздражали очки, которые постоянно запотевали. После отключения отопления в костюмах стало, наоборот, комфортно, потому что они сохраняли тепло.
«Сначала я работала с медсёстрами. Мы заполняли документацию, учились пользоваться программами, отводили пациентов на КТ или другие исследования. Один раз я была в «приёмнике», но попала в такой момент, когда было окно, никого не везли. То никого, то сразу десять скорых», — рассказывает Мария.
В апреле в больницу в Коммунарке стали поступать до 60 пациентов в сутки. А вскоре Демидова узнала, что ГКБ им. братьев Бахрушиных, где она до пандемии помогала врачам, тоже перепрофилировали под лечение больных коронавирусом. И Мария решила помогать и «своей родной больнице».
«Дома я бываю в лучшем случае два раза в неделю. Всё остальное время нахожусь на дежурствах. При этом я готовлюсь к диплому и поступлению в ординатуру. Неизвестно, конечно, как это будет происходить и сможем ли мы вообще в этом году поступить или потеряем год. Но надо готовиться», — рассказывает Мария.
- © Фото из личного архива
По её словам, работать на две больницы не так трудно, но в каждом учреждении свои правила. В больнице им. Бахрушиных выходить из «красной зоны» можно неограниченное количество раз, а в Коммунарке — только два раза за смену. Также по-разному больницы подходят и к дезинфекции после «красной зоны».
«Мне кажется, что в каждой больнице придумывают что-то своё. Но это действует. Потому что, учитывая, сколько я уже работаю, всё хорошо. Ещё очень приятно, что каждая больница заботится о врачах по-своему. Например, в больнице им. Бахрушиных есть этаж с кроватями, где ты можешь поспать до или после смены. А также в день дежурства дают витамины», — рассказывает Демидова.
Общие усилия: как россияне помогают друг другу бороться с эпидемией коронавируса
После сдачи теста волонтёры получают листок, где написано количество иммуноглобулинов (Ig) M и G. Если Ig M больше, чем Ig G, то это острая фаза заболевания. Как признаётся Мария, из-за близкого контакта с вирусом у неё начали появляться антитела.
«Это не значит, что я уже переболела. Просто какое-то минимальное количество вирусов проходит через слизистые. У каждого сейчас есть небольшое количество антител, даже если они не болели и не болеют. Это значит, что иммунитет борется, но антитела пока не защищают. Когда будет много иммуноглобулинов G, тогда будет уже иммунитет», — рассказывает Мария.
По словам девушки, сейчас пациентов в больницах стало меньше.
«Думаю, что помогает масочный режим. Неизвестно, что будет дальше, когда снимут все ограничения. Я продолжу помогать, потому что иначе не могу», — рассказывает Мария.
«Два раза падал в обморок за смену»
24-летний студент шестого курса Ингушского государственного университета Магомед Костоев руководит региональным отделением «Волонтёры-медики». Магомед мечтает стать травматологом и до пандемии три года работал в отделении травматологии.
«Я стал врачом из-за печальной истории из детства. Отец погиб в автокатастрофе за несколько месяцев до моего рождения, мама умерла от онкологии, когда я был маленьким. Воспитывали меня и моих трёх старших сестёр бабушка с дедушкой. Сёстры пошли в медицину, и я решил, что хочу работать в больнице», — рассказывает Костоев.
- © Фото из личного архива
Магомед был несколько лет волонтёром Красного Креста. 27 декабря 2017 года он участвовал в слёте добровольцев Северо-Кавказского Федерального округа и там познакомился с представителями «Волонтёров-медиков». Через 1,5 года его назначили региональным координатором движения.
«Тогда мы начинали с нуля. Нас всего было семь человек: я и мои друзья, но нас поддерживали ректор медицинского университета, декан и его заместитель. Первые мероприятия мы проводили за свои деньги, через полгода в нашем отделении было уже 270 волонтёров», — рассказывает Костоев.
Сам Магомед сейчас работает в трёх больницах. В одной из них он получает зарплату, которую тратит на оказание помощи.
«Когда вызовов стало очень много, скорых стало не хватать. На эти деньги я нанял пять машин, чтобы они могли возить врачей на вызовы».
В больницах Костоев дежурит сутками с девяти до девяти. И признаётся, что в костюмах работать очень тяжело.
«В них нечем дышать. А за полчаса сходит десять потов. В первую смену я даже два раза упал в обморок. Потом мы стали работать в две смены. Шесть часов работают одни, потом другие, потом снова меняемся, и так проходили сутки. Но и шесть часов на жаре в этом костюме продержаться было невозможно, и мы снизили это время до четырёх часов», — рассказывает волонтёр.
В неделю у Костоева всего один выходной. В этот день он старается отоспаться, а потом занимается домашними делами.
«Между сменами спать мало получается. Иногда сплю по часу, в среднем получается по 2,5—3 часа. В лучшем случае — четыре. Когда выходишь из «красной зоны», даже есть не очень хочется. За эти 2,5 месяца я похудел на 28 кг», — рассказывает Костоев.
По его словам, заразиться он не боится, а переживает за своих близких. Волонтёр живёт с бабушкой и дедушкой — им по 90 лет, оба инвалиды I группы. Также он переживает за жену и ребёнка.
«Есть риск, но дома я не могу всё равно сидеть, зная, что так много людей болеют. Это бессовестно. У нас в Ингушетии все родственники. Все знакомые, все друг друга знают. Не найти человека, через которого нет родства. Свои же люди. Поэтому надо делать всё, что в моих силах», — говорит Магомед.
«Со мной ничего не случится»
24-летняя Юлия Пекина, лаборант Института биологии гена РАН, до пандемии работала с молекулами ДНК и РНК и изучала взаимодействие регуляторных элементов. Когда после введения режима самоизоляции работа лаборатории приостановилась, девушка стала волонётром в больнице в Коммунарке.
«Я в Facebook увидела обращение Проценко: «Требуются лаборанты». Позвонила, всё узнала. Но так как медицинского образования у меня нет, то и в «красную зону» нет доступа. Я узнала, что в лабораторию в «оранжевую зону» требуются люди. А все навыки, которые требовались, у меня были. Я решила помочь», — рассказывает Юлия.
- © Фото из личного архива
В лаборатории волонтёр работает с тестами тромбодинамики — тестами на свёртываемость крови. Юлия поясняет: когда человек заболевает, у него меняется свёртываемость крови — лейкоциты и тромбоциты приходят в активность и появляется гиперсвёртываемость или по-научному — гиперкоагуляция.
«Это может быть опасно для человека, так как кровь начинает сворачиваться не только на месте повреждения. Это необходимо отслеживать, чтобы выписывать человеку соответствующие лекарства и приводить его элементы крови в норму», — рассказывает Юлия.
«Круглосуточно кипящий котёл»: как работает штаб акции взаимопомощи «Мы вместе»
По словам волонтёра, они не работают непосредственно с пациентами, а только с биоматериалом, однако ношение СИЗ для них тоже обязательно. При этом работать в специальных костюмах было сложно, потому что окна в лаборатории открывать запрещено, а в костюме жарко.
По словам Пекиной, заразиться она не боялась.
«У меня в Коммунарке работают знакомые уже несколько месяцев. Они не заразились. Я шла с пониманием, что если я буду так же соблюдать меры безопасности, со мной ничего не случится», — рассказывает Юлия.
Волонтёр рассказывает, что количество работы зависело от поступивших пациентов. В пик заболеваемости «не хватало рук» и исследования занимали больше времени. Но бывало, что у лаборантов не было работы.
«В такие моменты думаешь: нет работы, надеюсь, всё хорошо и все поправились, — рассказывает Юлия. — Я помогала в Коммунарке месяц. Сейчас уже начинают смягчать ограничения, и скоро я вернусь на своё постоянное место работы. За этот месяц я получила опыт и смогла помочь людям. Сидеть бы просто так дома я не смогла».
