«Сына нельзя задвинуть в угол»: опекуны и биологический отец спорят за право воспитывать ребёнка с синдромом Дауна

Светлана В. и Сергей Ф. — супруги из Сургута — весной 2020 года оформили опеку над Ваней (имя изменено. — RT), мальчика с синдромом Дауна. В Ставропольском доме ребёнка он находился практически с рождения — его биологические родители не забрали его из роддома, подписав разрешение на усыновление. По словам Светланы, мальчика собирались передать в интернат для детей с инвалидностью, потому что ему уже исполнилось четыре года. У женщины с мужем есть родной 35-летний сын, также с синдромом Дауна, и Ваня напомнил супругам о нём.

«Мы оформили документы сразу на двух детей: если у Вани был бы брат или сестра там же, они бы не разлучались. У нас уже было трое приёмных детей, которых мы взяли под опеку семь лет назад, они как раз братья и сёстры друг другу, так что мы понимали, как это важно, — рассказывает Светлана. — Позднее выяснилось, что у Вани действительно есть родной брат, но он живёт с мамой. А мы взяли из той же группы Ваниного друга. Так что теперь у нас пятеро приёмных детей».

• © Фото из личного архива

Опекуны мальчика говорят, что после того, как у Вани появилась новая семья, он расцвёл. «Сын был очень слабенький, аллергичный, с кучей побочных заболеваний: порок сердца, тугоухость, плохое зрение. Когда мы его взяли, он еле тянул по состоянию на полуторагодовалого ребёнка: ходил в памперсах, мышцы вялые, плохо ходил и держал ложку, не разговаривал, навыков никаких не было, — перечисляет Светлана. — Сейчас это мальчик, который сам ходит в туалет, сам кушает, немного разговаривает».

В постановлении о назначении Сергея и Светланы опекунами (есть в распоряжении RT) говорится, что они обязаны «в течение одного месяца с даты издания акта обратиться в суд с заявлением о взыскании алиментов с родителей несовершеннолетнего».

Согласно письму Министерства образования Ставропольского края (есть в распоряжении RT), подразумевалось, что следующим шагом опекунов станет подача иска на лишение родительских прав и усыновление ребёнка. «В соответствии с Семейным кодексом, усыновление является приоритетной формой семейного устройства детей, оставшихся без попечения родителей. Кроме того, биологическими родителями несовершеннолетнего подписано согласие именно на усыновление», — отмечается в документе.

«Отозвал разрешение»

Заявление на лишение родительских прав и усыновление Вани Светлана и Сергей подать не успели — мальчик попал в их семью в самом начале пандемии коронавируса, и, когда пришло время оформлять дальнейшие документы, все учреждения были закрыты на карантин.

«Документы на усыновление оформлялись только в электронном виде, — объясняет Светлана. — Но мы с мужем люди в возрасте, мне 57 лет, ему 62 в этом году, мы плохо владеем компьютером. Поэтому в органы опеки мы обратились только весной 2022 года».

Оказалось, что всё это время биологический отец Вани (мама, по словам Светланы, развелась с мужем, живёт в другом городе и на контакт с тех пор не выходит) продолжал платить алименты детскому дому в Ставрополе, хотя с момента передачи сына в приёмную семью должен был перечислять деньги опекунам. «Нам посоветовали самим найти папу и заключить с ним новый договор — а как это сделать, если мы в разных городах и адреса его не знаем? Второй вариант — подать на него в суд на алименты. Я попросила опеку помочь нам с последним вариантом. Иск подали в июне 2022 года», — продолжает опекун Вани.

По её словам, биологический отец ребёнка, получив извещение, в течение десяти дней воспользовался своим правом обжаловать иск, а также написал заявление, в котором попросил опеку оказать содействие в налаживании общения с Ваней и дальнейшей передаче ему на воспитание.

«Мы об этом узнали, когда были в отпуске. Срочно вернулись, подали заявление на усыновление, но его отец отозвал своё разрешение на это, подписанное в роддоме. Теперь у нас идут суды — мы подали иск на лишение отца родительских прав и на то, чтобы Ваня продолжал жить с нами. Хотя в опеке меня уверяли, что раз папа оставил его в роддоме и повторно отказался забирать сына, когда его известили о скорой отправке ребёнка в интернат, то вряд ли он появится в нашей жизни вообще», — рассказывает Светлана.

«Рекомендуем компромисс»

На досудебных встречах и на первых заседаниях биологический отец говорил, что регулярно навещал сына в доме ребёнка, а два с половиной года, когда он находился в приёмной семье, отчаянно его искал, рассказывает опекун Вани. «Но бывшая сотрудница дома ребёнка, готовая свидетельствовать в суде, подчёркивает, что ни разу не видела биологического отца Вани, а мимо неё он бы не смог попасть к сыну. Нет его фамилии и в журналах посещений. При этом из самого дома ребёнка в официальном ответе подтвердили слова папы», — недоумевает она.

Это не единственная противоречивая деталь в деле, продолжает Светлана: «На суде папа Вани с новой женой утверждали, что мальчик на встрече с ними был грязно одет, у него плохо пахнет изо рта, а от самого несёт давно не менявшимися памперсами, сопли до колен. Но это ложь! Памперсами мы не пользуемся давно, он уже самостоятельный мальчик, нет ни кариеса, ни соплей, мы регулярно ходим к врачу».

• © Фото из личного архива

«Также они говорили, что Ваня перед тем, как мы его забрали, мог различать цвета и называть их — в подтверждение того, что папа всё знает о ребёнке и что якобы никаких положительных изменений за время в нашей семье у мальчика не произошло. Но это опять неправда. Он может только различать цвета, а называть их пока не умеет. Я уже молчу о том, что в доме ребёнка он вообще не разговаривал. Изменений много, врачи это подтверждают», — добавляет она.

Светлана утверждает, что у родного отца Вани есть корыстный интерес в том, чтобы взять его к себе: «У него в новом браке есть трое детей: два ребёнка у второй жены и один общий, он ещё совсем маленький и, естественно, забирает много сил у родителей. Они живут в двухкомнатной квартире, это не подходит для ребёнка с инвалидностью. Если он заберёт Ваню, то сможет претендовать на жильё побольше. Они также смогут получить маткапитал».

Опекун Вани опасается, что семья биологического отца мальчика просто не справится с ребёнком, требующим особого ухода. «Сын — не стул и не стол, его нельзя легко задвинуть в угол, когда надоел. Если его вернут в дом инвалидов, то я его забрать к себе обратно не смогу: у него есть родной папа, и разрешение на усыновление отозвано», — сокрушается женщина.

При этом Светлана добавляет, что, по словам юристов, у опекунов мало шансов отстоять право воспитывать Ваню. Официальный ответ на её обращение из Министерства образования Ставропольского края оптимизма ей не прибавляет: «Согласно Семейному кодексу, опекун или попечитель не вправе препятствовать общению ребёнка с его родителями и другими родственниками, за исключением случаев, если такое общение не отвечает интересам ребёнка. Таким образом, заявление биологического отца о намерении самостоятельно воспитывать ребёнка от 25 июля 2022 года является законным и обоснованным. Рекомендуем вам достигнуть компромисса с биологическими родителями ребёнка и решить данную ситуацию в интересах ребёнка, исключив нанесение ему психологической травмы».

RT связался с биологическим отцом мальчика, но он отказался от комментариев, пока «вопрос рассматривается в правовом поле».