Розы цвет

Мы пойдём от обратного.

И веселее, и дорога хоженая.

В 1988-м Владимир Мулявин совершил политическое и сценическое самоубийство, иначе такое и не назовёшь, — вышел на советское центральное телевидение с рок-концертом на стихи Маяковского. Вещи там были сплошь знаковые, если, конечно, у кого душа в дороге к светлому будущему на тот момент не потерялась: «Лиличка!», «Послушайте», «Несколько слов о моей маме». Были и на лютую злобищу дня — «Прозаседавшиеся», «Подлиза», «Служака». 

Коммунизм

      по книге сдав,

перевызубривши «измы»,

он

  покончил навсегда

с мыслями

      о коммунизме.

Не забыл Мулявин и о «всенародной борьбе с горячительным», включив «Пример, не достойный подражания». История умалчивает, напевал ли этот текстик тогдашний велеречивый генсек — враг заклятый виноградников и тостов «за великий советский народ»...

Алкоголики, 

  воспряньте! 

Неуместна 

  ваша паника! 

гляньте — 

  пиво хлещет 

  анти- 

алкогольная компанийка!

Был там и «Разговор с товарищем Лениным».

Мулявин, в костюме, стоя у рояля, пропевал-проговаривал те самые слова — камни гранитные «маяка революции»: «Грудой дел, суматохой явлений — день отошёл, постепенно стемнев...» 

Абсурд?

Зачем???

Примерно так многие думали про себя и вслух, яростно вырубая чёртову первую программу телика... 

Мы пойдём дорогой хоженой — как и договорились в самом начале.

Год 1988-й был не лучшим в истории СССР. Горбачёв вёл корабль государства, уверенной причём рукой, точно на береговые скалы. И ничего не стеснялся: Раечка довольна — и слава небесам. Так ведь мы тогда жили? Ведь так? И Ельцин чудил себе на славу, ни Родины, ни берегов не чуя, — ведь так мы жили, мы жили именно так.

Мулявин и «Песняры».

Им-то с какого перепуга было противостоять государственному молоху, на ходу теряющему детали ходовой части? Им-то что была за надобность у постели «больного» дневать и ночевать — ведь многие (да хоть бы и сладкоголосый Толя Кашепаров — «Вологда») глядели пристально в сторону Америки (Кашепаров в 1991-м туда и рванул с концами).

Выходит, всё-таки речь о Мулявине, не умаляя прочих талантов созданного им коллектива. Выходит, речь, как и всегда, о роли личности в истории. И далась нам та история... 

Далась! На её обломки взобравшись, можно, по крайности, оглядеться — дабы, дальше пойдя дорогой длинною, шею себе в туманах волглых не свернуть.

Вы концерт по стихам Маяка посмотрите.

Утрудите себя, совершив волевое усилие.

Смешанное чувство стыда, ноющей совести, какой-то боли подрёберной и общей раздражительной по всему телу невралгии. Оно и ясно — звук средненький, картинка бедненькая, построение сцены — поздний совок (люто ненавижу данное словечко), да ещё и истины продвигают! А экшена нет, дым не валит, и все какие-то аккуратно одетые...

Достаточно хоть на миг влезть в шкуру тогдашнего — честного и в кадре, и в душе — Мулявина, чтобы понять: он совершает нечеловеческое усилие. Это противостояние муравья горе. Исход муравьиный предопределён, да только это ни разу не мешает муравью встретить упомянутый исход с запредельной стойкостью и незамутнённостью сознания: всякий день вечности хорош для смерти, предначертанное — да будет исполнено.

Сравнить Мулявина с муравьём?..

Так это сознательно — вы раньше времени зубы остренькие, беленькие не скальте. Знаете... Из жизни подсмотрел: есть такие люди (как бы люди, исключительно по внешним признакам), что просто-таки обожают разрывать (прям как свиньи) здоровущие лесные муравейники палкой потолще. А после смотреть, как несчастные убогонькие муравьи в суете дикой и непредставимой яйца муравьиные туда-сюда принимаются таскать, кого-то спасать, чего-то строить...

«Тупни безмозглые. Ну ничего! Через недельку ещё пошебуршим — небось не зарадуетесь! Керосином бы... Жалко переводить». Мы сдохнем. Если людьми быть не научимся. А вот муравьи нас успешно и заслуженно переживут. С настойчивостью обречённых продолжая восстанавливать свой дом. Свою крепость.

Музыка того телеконцерта — история особая. Положить на ноты ритмы Маяковского, его боль душевную и зубовный скрежет — это ж надо уметь. И ещё — надо иметь смелость. Потому как и многие годы спустя всякие прямоходящие будут с регулярностью тыкать в муравейник палкой потолще...

Всё делаем точно как и договорились — в обратной последовательности.

Шажок назад — в год 1985-й. Здесь страшно, но всё ещё есть надежда.

40-летие победы в Великой Отечественной войне. Будет и парад. Будут и ветераны на Красной площади. Горбачёв, генсек всемогущий уже почти два месяца как, 11 марта вступил в должность. Сразу после смерти Черненко. 

Горбачёв — не Брежнев, но замахнуться на Победу ему не позволено — кишка тонюсенькая, сам себе и не позволяет.

А Мулявин себе позволяет многое — больше года он работает над двойным альбомом «Через всю войну» — 17 композиций (Мулявин всегда был символистом по духу), 17 выстрелов в упор. 

Даже если вы захотите сдержать слёзы и ярость, что душит изнутри, всё одно не сможете.

Стихи Семёна Гудзенко, Михаила Кульчицкого, Александра Твардовского. Знаменитое (жаль, что не сейчас) «Письмо белорусских партизан» Гитлеру — авторства Янки Купалы, «Миша Каминский» Эди Семёновны Огнецвет — словно сам горишь заживо — малые дети Хатыни...

В больших кабинетах готовятся к большим торжествам. Новые веяния, новая дьявольская гласность. Однако весьма особенного свойства. Лак многослойный, под фанфары положенный, сдирать не полагается никому. Начальство читает поэзию. Начальство не может такого понять...

Война — совсем не фейерверк,

а просто — трудная работа,

когда, черна от пота, вверх

скользит по пахоте пехота.

Марш!

И глина в чавкающем топоте

до мозга костей промёрзших ног

наворачивается на чёботы

весом хлеба в месячный паёк.

На бойцах и пуговицы вроде

чешуи тяжёлых орденов.

Не до ордена. Была бы Родина

с ежедневными Бородино.

Строчки командира миномётного взвода младшего лейтенанта Михаила Кульчицкого, погибшего в бою под селом Трембачёво Луганской области 19 января 1943-го. 23 года...

Мне кажется, что я магнит,

что я притягиваю мины.

Разрыв — и лейтенант хрипит.

И смерть опять проходит мимо.

Но мы уже не в силах ждать.

И нас ведет через траншеи

окоченевшая вражда,

штыком дырявящая шеи.

Бой был короткий. А потом

глушили водку ледяную,

и выковыривал ножом

из-под ногтей я кровь чужую.

Строчки красноармейца-пулемётчика отдельной бригады ОМСБОН Семёна (Сарио) Петровича Гудзенко, тяжело раненного в 1942-м осколком мины в живот. 

После госпиталя он вернётся на фронт военкором и будет служить до Победы. Умрёт от последствий ранения в 1953-м. 30 лет... 

Мулявина мордовали две недели. Увещевали, угрожали, орали, тихо брали под локоть. Там столько всего было и в других стихах других поэтов — окопная правда, без лоска и кривды. До концерта 9 мая в Москве оставалось всего ничего. Мулявин отказался выкинуть хоть строчку — и из концерта, и из записи на «Мелодии», — встал, сказал «нет» и ушёл. Ждать.

Ценных указаний не последовало.

Альбом вышел таким, каким и был задуман.

Концерт прошёл, как и задумывал его Мулявин.

Люди рыдали. Буквально. Ветеранов тогда в зале было ещё ой как много. Просто знайте, это и есть самый недооценённый, самый незаслуженно забытый альбом «Песняров».

Ещё на год назад. В 9 мая 1984-го.

«Песняры» дают ночной концерт в Минске. С композициями из будущего альбома. Выступление снимает белорусское телевидение. Люди танцуют под вальсы, плачут под правду о войне, стоят с цветами, обнимают друг друга... 

Миша Каминский, мальчик хатынский.

Наш синеглазый простой василёк,

Милой земли белорусский сынок...

Строчки Эди Семёновны Огнецвет. Мальчику тому, Мише Каминскому, не было и двух лет...

Почему мы не видим этой записи ежегодно? На центральных каналах? Есть факту сему объяснение? Пепел Хатыни не стучит в чьих-то сердцах? Впрочем, что уж там, не стоит себя утруждать...

Дорогой хоженой...

Теперь в декабрь 1976-го.

«Песняры» отправляются на гастроли в США. Юг. 15 дней концертов в 13 городах Северной и Южной Каролины, Вирджинии, Западной Вирджинии, Теннесси, Джорджии, Луизианы и Миссури.

Относительно небольшие залы, на 1,5—2 тыс. зрителей, весьма заинтересованная публика (русский фолк-рок — нечто неслыханное, хоть одним глазом увидеть, пока война ядерная не началась), грамотный продюсер приглашающей стороны, маэстро Сид Гаррис, и The New Christy Minstrels на разогреве. Бешеный успех и горячий приём белорусских песен американской аудиторией. Реальный бешеный успех.

Вы что-нибудь поняли?

Правильно. И не должны были.

Причина тумана осознанности в извечной проблеме нашей — какая-то наследственно-устойчивая неспособность принять факт собственного величия — в культуре, в военном деле, в ремёслах, в жизни и восприятии её сердцем, но не железом рассудка, в любви. Что бы нам не быть первыми в искусстве любви?!

Всё по углам жмёмся, как бы чего не… Да гостям заморским смотрим в рот. А надо бы — хоть бы и иногда с маху по морде. Для профилактики.

Хорошо.

Буду объяснять.

Джонни Кэша знаете? Звезду кантри, выпивоху и хулигана, любителя испортить отношения со всеми вокруг, включая семью, студию грамзаписи и личного импресарио. Джонни Кэша, что плевать хотел на авторитеты, выступал с концертами в тюрьмах, отстаивал права заключённых на слушаниях в конгрессе США. Джонни Кэша, что всегда ходил в чёрном, записывал альбомы народной американской духовной и не очень музыки и был этакой тенью южного рока по линии деревенских родственников.

Так вот он, Джонни Кэш, ничем не уступает Владимиру Мулявину и ничем не лучше его. А Владимир Мулявин ничем не уступает Джонни Кэшу и ничем не лучше его.

Это люди-явления одного калибра. Из одной песенной обоймы, если мерять по корням и исходным кодам. Это люди... Которые очень хорошо умели петь про то, что они очень хорошо знали.

Беда СССР, и тут даже мне трудно отрицать очевидное, в бессмысленной (временами), почти маниакальной закрытости. А ведь и эти 15 дней гастрольного тура «Песняров» Сид Гаррис выгрызал из советской власти, чуть не в горло ей вцепившись. Так хороши они были.

«Где?!»

«Когда!!!???»

«Наша деревенщина?????!!!!!»

Ну да.

Наша наикрутейшая деревенщина.

Ремешочек накиньте, чтоб не затошнило, — ещё на годик назад. В 1975-й.

Музыкальная ярмарка MIDEM (всемирная) — Канн, Франция. «Песняры» во главе с Владимиром Мулявиным, в составе советской делегации деятелей искусств, согласно жеребьёвке и очерёдности, выходят на сцену пленять западную взыскательную публику. И в зале при этом, дорогие мои, вовсе не обыватели — сплошь акулы шоу-бизнеса, главы звукозаписывающих компаний, продюсеры с зубами в шесть рядов. Они сюда не хлопать пришли, они сюда — за контрактами. И никаких сантиментов.

Ну вот спели. Стоят. Ждут. Мулявин вспоминал, что тишина такая была — аж в ушах звенело, он ещё успел прикинуть, каких костылей придётся отхватить в столице Страны Советов. А потом — аудитория встала и аплодировала стоя. Стоя. 

Там ещё Пугачёва была, «Песняры» ей аккомпанировали пару раз (техническая необходимость, всякое бывает вдали от родных берегов). Было и цыганское трио «Ромэн». И вот не задалось ни у женщины, которая поёт, ни у братьев степных — стоя им не хлопали.

Ещё раз: Сид Гаррис готов был продать душу и продал её, и это был (в декабре 1976-го) всего лишь первый пробный тур, и принимали в нём «Песняров» исключительно тепло. И дальше должны были состояться серьёзные гастроли 1977-го — ведь Сид Гаррис был настоящим бизнесменом. Но... Наши в «Госконцерте» рассудили, что всё это слишком, слепили сборную солянку из сорока примерно коллективов и предложили штатовцам в оригинальной упаковке. 

«Песняры» там были — в общей свалке, с четырьмя (вот жесть какая!) согласованными песнями.

Штатовцы так-то предложение проглотили, конечно, обильно запивая пилюли тёплой водой... А когда «Песнярам» предложили (в Штатах в 1977-м) подписать отдельный контракт на трёхмесячные гастроли, наши их просто выдернули назад в СССР — нечего шляться где ни попадя, тут ещё не всё перепели! Контракты им! Рожей не вышли!

Джонни Кэш при таких раскладах послал бы всех к чёртовой матери. Мулявин и коллектив собрали вещи и безропотно вернулись к дымам Отчизны. Где горько и приятно. М-да...

Я апологет СССР.

Явный и безусловный.

Но в следующий раз в «Госконцерте» многое придётся пересмотреть...

А вот ещё важно — что это за такие The New Christy Minstrels были у Мулявина и компании на разогреве? А вот такие же точно, только сильно поскромнее и не столь оригинальные местной выделки фолк-рок-певцы блюза и кантри с песнями народными с завалинки американской пополам.

Ладно, ладно — это крутые ребята с 20 выпущенными альбомами, с хитами первой величины: Green, Green; Saturday Night; Today; Denver и This Land Is Your Land. С двумя честнейшими Grammy Award и с блестящим дебютным альбомом 1962-го Presenting The New Christy Minstrels, два года продержавшимся в чартах Billboard.

Такие вот люди на разогреве у наших деревенских «Песняров», потому что — снова те же повторю слова — одного калибра музыкальные явления. Одной певческой и культурной величины. Да, с разными корнями, и да — с одинаковой любовью к народной музыке. На тех концертах 1976-го «Песняры» и The New Christy Minstrels в конце каждого выступления вместе на русском и английском пели «Дорогой длинною» — кто ж её не знает. Правда, в американском прочтении песня именуется Those Were the Days, но это никак не отменяет того, что «Дорогой длинною» — русский романс авторства композитора Бориса Фомина и поэта Константина Подревского. Своих надо знать в лицо. И уважать.

Потому говорю вам, моё «Мулявин — Кэш, Кэш — Мулявин» — не ла-ла на заборе.

И ещё на годик с хвостиком назад.

Не споткнитесь: тут у нас дорожка лесная, места сельские, сами понимаете, — головы берегите, берегите головы.

Февраль 1974-го. Всесоюзная фирма грамзаписи «Мелодия» выпускает второй альбом «Песняров» — «Песняры II» (его ещё иногда называют «Олеся», по заглавной композиции). 

И вот опять — чтобы вы понимали. Это реально крепкий рок-фолковый альбом серьёзной группы, альбом концептуальный (вот чёрт, не удержался от словечка) — читай, целостный по замыслу и духу. Я его люблю. Он меня вдохновляет. Мне бесконечно приятно осознавать, что, сотри в мире у всех сейчас английский (в мозгах) и дай послушать с пяток пластинок — Кэша, Нельсона, Аткинса, Уильямса и вот этот самый «Песняры II», — ведь никто ни черта не разберёт, а вслух скажут: «Огонь чуваки! Из разных деревень, но гари дают пропорционально!»

Музыкальные критики — а без них, дело ясное, завтра и солнце не взойдёт (чтоб вы понимали...) — с чувством глубоким (разбирая по косточкам винил «Песняры II») любят повторять, что трек «Хлопец пашаньку пахае» есть очевидный отсыл и созвучие с творчеством Jethro Tull, а «Ружы цвет» («Розы цвет») «со стремительными психоделическими соло клавишных и гитар» — не что иное, как дань уважения мальчишкам из Emerson, Lake & Palmer.

И у меня вопрос: а не наоборот ли, золотки мои? 

Всё на свете по-прежнему (всегда так, что ли, будет???) придумали «британские учёные» и всему на свете дали оценку «американские музыкальные критики»?

Альбом Aqualung принёс Jethro Tull мировую славу, в первую очередь — концептуальностью (да что ж такое), непонятностью и дивной игрой Иэна Андерсона на флейте. Ну так и «Песняры» жгли во времена оные на всяких инструментах, народных и нет, включая флейты, жалейки и всякое ещё!

Братцы и сестрицы!..

Подумайте вот о чём. Всё когда-то и кем-то было уже сказано. Люди творческие, с сердцем открытым, приходят в наш мир услышать и по-своему спеть ту мелодию, что звучит от сотворения времён. Или, полагаете, в большом вселенском пространстве было время большой вселенской тишины?..

«Розы цвет».

Слушаю эту запись «Песняров», и хочется и плакать, и смеяться. Всё прошло. Это да. Всё будет снова. Это да. Выше нос! Выше нос!..

Теперь крутите текст назад, как на перемотке.

Рассуждая языком «эффективных менеджеров», Мулявин, как «суперэффективный менеджер» госрокфолк-группы, должен был сначала лабать Маяковского и всякие там разговоры с Лениным разговаривать, потом браться за память о Великой Победе, потом, до чинов и званий дослужившись, биться за гастроли в США, потом... Там навсегда оставаться, с ленцой и негой поплёвывая на «ложные ценности соцлагеря».

А вышло наоборот.

Ха! Ну что за дурни в СССР жили?!

Вышло так, что достойного человека Владимира Мулявина нет с нами скоро как 20 лет, а он есть — пророс в сердцах и душах, строить и жить помогает.

И ещё вышло так, что «эффективные менеджеры» всех мастей есть, спасу от них нет, так под ногами и вьются, вот только прорасти им в сердцах и душах наших нечем. И слава за то Всевышнему.

Мулявин хорошо и честно не единожды повторял в разные годы в разных интервью: «Ты не можешь не слушать своего слушателя. Он хочет «Вологду» — дай ему «Вологду». Спой её так, чтоб мороз по коже, а потом — делай с ним, со слушателем, что хочешь: он твой теперь, он готов к сложным формам. Так вот и давай ему сложное. Чтоб сердце и душа работали».

Слышали о рок-операх «Песняров» на стихи Янки Купалы?

«Песня о доле». «Гусляр».

А концерт «Весёлые нищие» на стихи Бёрнса?

Вот! Есть вам чем заняться.

Мир, в том числе и утерянной до времени «красной Атлантиды», всегда стоял и стоять будет на людях идеи. На людях служения смыслам.

Потому — не будем опошлять и в кулачки посмеиваться — нам есть чем гордиться, всегда было чем гордиться. И всегда будет.

Мулявин и его «Песняры» — тому пример из ярчайших. А ведь он и белорусом не был: родился в январе 1941-го в Свердловске, там же и учился, работал в Тюмени, Петрозаводске и Оренбурге. В 1963-м был приглашён на работу в Белорусскую государственную филармонию. Отслужил в 1965—1967-м в советской армии, тоже в Белоруссии, под Минском, да так и остался, корнями пророс на земле Полесья...

Чем не судьба?

Для «красной Атлантиды».

У нас

   ещё

     не Эдем и рай —

мещанская

      тина с цвелью.

Работая,

    мелочи соразмеряй

с огромной

      поставленной целью.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.