«Если предложат, я дам показания»: экс-сотрудник СБУ Прозоров — об участии в заседаниях ЕСПЧ по иску РФ против Украины

— Василий Николаевич, вы заявили, что готовы выступить в Европейском суде по правам человека по иску Москвы против Киева и дать показания. Какого рода свидетельства вы намерены предъявить ЕСПЧ?

— «Намерен предъявить» — наверное, громко сказано. Если предложат, то я дам показания. Что касается конкретных фактов, которые я могу озвучить, если вкратце, — это препятствие деятельности СМИ, незаконные методы войны, касающиеся ударов по объектам жилой и критической инфраструктуры, разумеется, незаконное лишение свободы, внесудебное преследование и пытки мирного населения.

— Могли бы вы подробнее пояснить, о чём можете рассказать на суде?

— Первое. Препятствия деятельности СМИ. Это эпизод в мае 2014 года, когда двух ваших коллег, журналистов канала Life News, задержали украинские силовики в городе Краматорске и доставили в базовый лагерь украинских силовиков в селе Долгенькое Харьковской области.

Я в это время находился там в составе оперативной группы СБУ и принимал непосредственное участие в проведении осмотра вещей задержанных журналистов, присутствовал при проведении первичных опросов ваших коллег. Я видел, как с ними вели себя украинские силовики: в яму сажали, личные вещи и деньги пропали, пакеты на голову надевали, скотчем глаза заматывали — вот это всё я видел.

Второе — это удары по объектам жилой и критической инфраструктуры. Я был свидетелем того, как украинская армия во время одной из попыток захватить Славянск силовым путём в июне 2014 года практически в щебёнку разнесла пригород — Семёновку.

Я видел, как украинская артиллерия просто била в направлении жилых строений, не разбираясь, куда попадёт.

• Здание Европейского суда по правам человека в Страсбурге
• РИА Новости
• © Доминик Вомер

Потом, когда уже Славянск оказался на подконтрольной Украине территории, я часто проезжал по тому району и видел, что там не осталось практически ни одного целого строения, в том числе несколько снарядов прилетело в школу. Хорошо, что уже был закончен учебный год и там не было детей.

И третья часть, по которой я, конечно, могу выступить в качестве свидетеля, — это пытки, незаконное лишение свободы и внесудебные расправы. Это, в первую очередь, касается эпизодов моих ротаций летом — осенью 2014 года в город Мариуполь и печально известной неофициальной тюрьмы на территории Мариупольского аэропорта, так называемой «библиотеки».

— Кто содержался в этой тюрьме, сколько людей прошли через неё и что происходило там с людьми?

— Я ещё раз вынужден повторить, что никаких документальных подтверждений этому у меня нет и быть не может.

Потому что эта тюрьма, так её будем называть, была абсолютно неофициальной, абсолютно незаконной. Чтобы вы понимали, это две промышленные холодильные камеры, в которых ресторан аэропорта держал свои продукты, то есть два помещения — 3 × 5 м и 2 × 3 м — с серьёзной железной дверью. Они не работали. И в этих камерах содержали людей, которых задерживали украинские силовики. За мою ротацию летом 2014 года, за месяц, я подсчитывал, примерно 200 человек прошло через «библиотеку».

Кто-то попадал на несколько часов, а кто-то сидел там и по пять суток. Судьбы у всех сложились по-разному. Кого-то продержали два дня и выпустили. А кого-то потом официально оформляли в качестве задержанных, привлекали уже к уголовной ответственности и дальше задерживали в процессуальном плане. Я затрудняюсь сказать, сколько всего там было людей. Потому что она («библиотека». — RT) функционировала до меня и функционировала после меня. Насколько я знаю, ещё в 2018 году эта тюрьма работала.

— Ваше неприятие того, что происходит на Украине, началось с событий на Майдане. Какой фактор стал решающим в принятии решения бороться с происходящим?

— Здравомыслящим людям было понятно сразу, как только победил «майдан», к чему это будет вести. Национализм, который переходит уже в стадию фашизма и нацизма, категорическое неприятие всего русского и отрицание общей истории и т. д. Тогда, в 2014 году, было видно, к чему это приведёт.

Также по теме

«Зафиксировать многочисленные факты преступных деяний»: Россия подала межгосударственную жалобу против Украины в ЕСПЧ

Россия впервые в своей истории обратилась в Европейский суд по правам человека с межгосударственной жалобой против Украины. Об этом...

И вот сейчас, по прошествии семи лет, я лишний раз убеждаюсь, что я не ошибался тогда и всё сделал правильно: нельзя было поступить по-другому.

Последующие события только укрепили моё мнение — когда началась АТО, когда было видно, что не было ещё никакого организованного сопротивления в Донбассе, а украинская власть уже двинула туда армию с авиацией, артиллерией, танками. Не внутренние войска, не Национальную гвардию, как её переименовали сразу же, не полицию.

Начали, грубо говоря, «долбить» мирные города с помощью жёсткой военной силы. Потом случились события в Одессе, которые просто ужаснули. Любому здравомыслящему человеку было понятно, что это просто акция устрашения, чтобы напугать всех на юго-востоке Украины: «Смотрите, что с вами будет». Я вам скажу, что именно после событий в Одессе в Донбасс потянулись очень много людей со всей остальной территории Украины, которые воевали потом в составе ополчения против киевской власти. Это был спусковой крючок для противников «майдана», который подтолкнул многих людей к вооружённому сопротивлению.

— Как родилась идея пойти по пути Джулиана Ассанжа и создать Центр расследований UkrLeaks?

— Когда я приехал в Россию, когда вырвался с Украины, у меня на руках остался колоссальный архив документов: секретных, совсекретных, для служебного пользования, архив документов СБУ, вооружённых сил, Национальной гвардии. И эти документы во многом раскрывали военные преступления украинской власти против своего народа именно в Донбассе. И я захотел, чтобы люди видели это. Чтобы люди могли посмотреть подоплёку разных событий, которые кроме как военными преступлениями назвать нельзя. А лучший способ донести это — через СМИ и интернет. Так и родилась идея создать центр расследований. И скажу, что определённых успехов мне удалось добиться. Это, конечно, во многом благодаря помощи неравнодушных граждан и на территории Украины, и на территории России, и, отмечу, в других странах, а также благодаря тому архиву документов, который мне удалось добыть почти за четыре года работы.

Кроме того, у меня существует YouTube-канал, на котором я выкладываю свои видео: версии, реплики и фильмы-расследования. Должен отметить, что это уже третий YouTube-канал. Два YouTube-канала у меня были уничтожены администрацией Google. Но третий пока живой. Пока люди его смотрят, ставят лайки, делятся комментариями, которые я читаю с большим интересом. Хочу отметить, что я читаю их все, чтобы люди знали, что обратная связь существует.

— Но тот объём документов, который у вас есть, не бесконечен. Можно узнать подробнее о том, как вы собираете информацию от людей, которым, как вы сказали, небезразлично то, что происходит на Украине? Кто эти люди? Как они отправляют вам информацию? 

— Я не могу вдаваться в технические вопросы передачи информации, потому что люди там (на Украине. — RT) живут, они беспокоятся о своей безопасности. Иногда я даже сам не знаю, кто это. Люди присылают мне документы на почту и говорят: «Вы делали прекрасные реплики о «добробатах». А у меня есть документы по батальону «Айдар». Посмотрите, может быть, они помогут вам в расследовании». Бывает такое.

Бывает, люди просто присылают ссылки на какие-то сайты, где выкладываются интересные документы. И в совокупности с имеющимися у меня материалами получается достаточно интересный результат.

— Наша беседа застала вас в дороге. Вы сейчас заняты очередным расследованием. Можете что-то рассказать о нём?

— Это продолжение моих реплик о «добробатах». Только если мои предыдущие реплики основаны на имеющихся у меня архивных материалах 2014—2018 годов и сообщениях СМИ, то сейчас есть люди, которые были свидетелями преступлений, совершённых в том числе и бойцами добровольческих батальонов на Украине в период 2014—2016 годов. И с этими свидетелями мне надо побеседовать. Возможно, у меня получится сделать действительно хороший фильм о преступлениях против человечества, совершённых этими «добровольцами».

— Из кого формировались эти добровольческие батальоны?

— В основном из украинцев. На эту тему можно говорить очень долго. Я не буду хвастаться, но считаю себя достаточно разбирающимся в этом вопросе. Было три вида подразделений, которые формировались под эгидой МВД, Национальной гвардии и Министерства обороны Украины. Все они формировались из добровольцев, поэтому и получили такое общее название — «добробаты». Хотя по своей специфике и области применения сильно отличались друг от друга.

Батальоны территориальной обороны, которые формировались под эгидой областных военкоматов, состояли из добровольцев лишь частично. По разным оценкам, от 30% до 50% в них были набраны в рамках всеобщей мобилизации, которая проходила на Украине в 2014 и 2015 годах. А вот батальоны, которые формировались под эгидой МВД и под эгидой Нацгвардии, действительно на 100% были собраны из добровольцев, во многом из представителей националистических кругов, из ранее судимых лиц, из активистов, которые участвовали в событиях на Майдане.

Были батальоны, которые на 80% состояли из таких националистически настроенных людей, а были батальоны, которые формировались из числа бывших сотрудников МВД, по разным причинам уволившихся, но весной 2014 года посчитавших, что сепаратизм на востоке Украины надо давить калёным железом. И которые пришли под знамёна этих батальонов.

• РИА Новости
• © Владимир Трефилов

— Как вы считаете, если бы сейчас Украина оставила в покое жителей Донбасса, они бы вышли из состава Украины? Или возможно какое-то примирение?

— Нет, боюсь, что примирение невозможно. Более семи лет идёт конфликт. По обе стороны выросли люди, которые даже не допускают мысли о примирении. Самое страшное, что выросло уже новое поколение людей, которые ничего другого не видели. Они с раннего детства живут в информационной установке, что это враги.

Ну, а по поводу того, что закончится война, вы знаете, она не закончится со стороны Киева. Потому что в противном случае киевской власти не на что будет ссылаться, нечем будет оправдываться перед своим населением за катастрофические провалы в экономике, в жилищно-коммунальном хозяйстве, в политике.

Сейчас можно отвлекать внимание на боевые действия, на траурные мероприятия по поводу погибших бойцов, на очередные завывания каких-то блогеров о том, что у нас армия недофинансируется. И под эту информационную политику можно пудрить мозги, извините за такое вульгарное выражение, простому обывателю. Если войны не будет, то чем они будут объяснять катастрофическое падение уровня жизни, снижение рождаемости, колоссальную убыль населения? Поэтому война в этом плане тоже выгодна киевской власти. Плюс не забывайте, что это способ зарабатывания колоссальных денег.

— У вас есть конечная цель? Каких изменений вы бы хотели, в том числе и вашей деятельностью, добиться на Украине?

— Как бы это пафосно ни звучало, это ликвидация того антинародного режима, который пришёл к власти в феврале 2014 года, и наказание всех военных преступников.

— У вас были надежды, связанные с приходом к власти Зеленского?

— Нет, никаких надежд у меня не было. Хотя тогда было интересно наблюдать за теми жителями Украины, которые надеялись, что с приходом нового молодого президента политика поменяется. И первые его шаги были совершены в этом направлении. Я даже мог подумать, что, пожалуй, я ошибался в отношении этого человека и он что-то сможет исправить.

Но дальнейшие его действия показали, что надежды были ложные. А его действия сейчас только усугубили ситуацию. Как отметил один человек на Украине в комментариях: «Никогда не думал, что скажу, что Порошенко был не самый плохой».

— Не за горами уже следующие выборы на Украине, а Зеленский говорил, что пойдёт только на один срок. Есть ли на горизонте тот, кого вы видите следующим президентом?

— Политические предсказания на Украине — неблагодарная вещь. Что скажут заокеанские хозяева, то и будет. Кто, например, может гарантировать, что господин Аваков, который ушёл с поста главы МВД, просто не отошёл в тень за два года до выборов, чтобы через год активно включиться в предвыборную кампанию? За год утихнет его негативный имидж, который почистят нанятые имиджмейкеры, и через год он включится в борьбу за пост президента. Это, конечно, мои предположения, но почему бы и нет?