— Сколько в среднем нарушений режима перемирия вы фиксируете каждую неделю?
— Ситуация в зоне конфликта с самого начала и до сих пор крайне непредсказуема и неустойчива. Например, с 14 по 20 мая мы зафиксировали более 7,7 тыс. нарушений, за следующие семь дней — около 6 тыс., и на этой неделе нами выявлено уже 5,3 тыс. нарушений режима перемирия. Динамика колеблется от одной недели к другой, но в целом напряжение в Донбассе не спадает.
Есть дни, когда на фронтах относительное затишье, но бывает, что ситуация почти выходит из-под контроля. В середине мая мы наблюдали значительный рост напряжённости на линии соприкосновения. С 14 по 20-е число обе стороны открывали огонь 7739 раз.
— Где сейчас самая сложная обстановка, на ваш взгляд?
— Большая часть так называемых проблемных точек Донбасса находится в Донецкой области. Одно такое место есть на юге региона, к северо-востоку от Мариуполя. Традиционно неспокойно и у самого Донецка — в районе аэропорта и под посёлком Авдеевка. Нарушался режим прекращения огня под Ясиноватой, но наиболее тяжёлая ситуация — в районах Светлодарска, на подступах к Дебальцеву, а также под Горловкой. Также обстрелы велись в Луганской области — под Попасной, Первомайском и Троицкой. Во всех вышеперечисленных местах позиции сторон находятся очень близко друг к другу, буквально через дорогу. В этих регионах у обеих сторон размещено и тяжёлое вооружение: танки, системы залпового огня, ствольная артиллерия и миномёты. Хотя ранее была договорённость больше не применять эту технику и отвести её от линии соприкосновения.
— Какая сторона, по вашему мнению, чаще нарушает режим перемирия?
— Военный конфликт — это не матч по теннису или пинг-понгу, где можно легко подсчитать очки и то, кто, когда и сколько сделал подач. Обе стороны открывают огонь с разных позиций, на разных точках линии разграничения. Кроме того, когда мы наблюдаем перестрелку, мы не всегда знаем, что её спровоцировало. Возможно, отмеченный нами залп — лишь ответная реакция. Объективно установить, кто и когда первым начал стрелять, зачастую невозможно. Единственное, что мы можем утверждать абсолютно точно, так это то, что все стороны используют то вооружение, которое обязались не применять. Это одна из причин продолжающего насилия в Донбассе.
— Можете назвать конкретные пункты Минских соглашений, которые нарушают обе стороны конфликта?
— Как я уже сказал, это отказ обеих сторон отвести тяжёлые вооружения. С начала года оружие, запрещённое Минскими соглашениями, применялось обеими сторонами около 1,7 тыс. раз. От таких опасных видов вооружения, как танки, миномёты, артиллерийские системы залпового огня, чаще всего и гибнут мирные жители. Кроме того, сам факт нарушения режима тишины противоречит минским договорённостям. В прошлом году мы отметили 401 тыс. случаев, когда стороны открывали огонь друг по другу, а с начала 2018 года мы насчитали 121 тыс. подобных инцидентов.
И ВСУ, и их противники продолжают ставить новые мины — в основном противотанковые, но встречались и противопехотные, и самодельные взрывные устройства. Неразорвавшиеся боеприпасы — ещё одна важная проблема, и её невозможно будет устранить до тех пор, пока используется тяжёлая артиллерия. Эти снаряды особенно опасны сейчас, в период летних каникул, ведь их случайно могут найти дети.
Ещё отмечу, что стороны также нарушают обязательства о выводе войск из тех или иных населённых пунктов — например, Петровское и Золотое, где участники конфликта оборудовали новые позиции, особенно там закрепились ВСУ. Также никто не выполнил соглашение 2016 года о полном выводе подразделений противников из-под станицы Луганской.
— Как часто с начала конфликта сотрудники миссии ОБСЕ сталкивались с ситуациями, угрожающими их жизни? Есть ли потери в составе миссии в Донбассе?
— С начала боевых действий нашим патрулям многократно приходилось менять свои маршруты из-за разного рода препятствий, в том числе из-за мин. Порой на нас просто наводили оружие и не давали следовать дальше. Нашим людям угрожает опасность почти каждый день. Например, 7 июня я был в селе Пивденное под Горловкой, рядом с населённым пунктом Чигари. Мы оговорили наш приезд в эту местность заранее с обеими сторонами. Тем не менее рядом с нашей колонной раздались выстрелы. Кто именно стрелял, сказать невозможно. Нередко какая-либо из сторон открывала рядом с нами огонь из стрелкового вооружения. Иногда неподалёку от наших машин разрывались снаряды. Или же кто-то стрелял из тяжёлого вооружения в тот момент, когда мы проезжали мимо его позиции, и в любую секунду мог последовать ответный удар. К сожалению, без потерь не обошлось. 23 апреля прошлого года под Луганском сотрудник ОБСЕ подорвался на мине и погиб.
— Есть информация, что ОБСЕ перестала наблюдать за ситуацией вокруг Донецкой фильтровальной станции, которую обстреливают украинские силовики. Это правда?
— Мы ведём там наблюдение. Наша камера установлена непосредственно на территории станции. Однако наши патрули действительно перестали приезжать туда в момент пересменки рабочих, потому что перестрелка не прекращается даже тогда, когда там появляются наши сотрудники.
— Есть ли районы в зоне конфликта, в которые вы предпочитаете не ездить?
— Да, такие места есть. Туда мы не ездим из соображений безопасности. Однако ситуация там постоянно меняется. Нас то пускают туда, то не пускают, мины то ставят, то убирают. Иногда нам не позволяют приближаться к линии разграничения между сторонами. Отмечу, что во всех случаях, когда нам не дают приехать в тот или иной регион, это делается с одной целью: не дать нам выполнить нашу миссию международных наблюдателей.
Стороны прекрасно знают, что, если мы что-то зафиксировали, обязательно сообщим об этом мировому сообществу. Если нас куда-то не пускают, значит, от нас что-то прячут, скрывают какие-то нарушения. Поэтому мы всегда сообщаем о срыве той или иной миссии.
— Были ли случаи уничтожения беспилотников, принадлежащих ОБСЕ?
— Да, это происходит весьма часто. По беспилотникам открывают огонь из стрелкового оружия, когда они летят на малых высотах. Кроме того, против них применяют средства радиоэлектронной борьбы. В последнем случае установить, кто именно это делает, невозможно. Цель та же — не дать нам что-то увидеть. Эту ситуацию можно сравнить с попытками сорвать работу полицейского, который фиксирует нарушение скоростного режима.
— Ведёт ли ОБСЕ наблюдение за тем, в каких условиях содержатся военнопленные обеих сторон?
— Мы готовы этим заниматься, однако сейчас делаем это нерегулярно. По этим вопросам ОБСЕ сотрудничает с Международным комитетом Красного Креста и ООН. Но у нас нет конкретных данных об условиях содержания пленных.
— Есть ли у миссии ОБСЕ информация о числе жертв?
— Мы ведём подсчёт жертв с 2016 года, при этом фиксируем только убитых и раненых мирных жителей, а не комбатантов. Подсчитать потери участников боевых действий крайне сложно. Что же касается гражданских лиц, то мы установили следующее факты: в 2016 году были убиты и ранены 442 человека, в 2017-м — 486, а в этом году — 124. Отмечу, что это лишь установленные нами жертвы. К сожалению, среди жертв есть и дети, которые гибнут в ходе обстрелов или от не разорвавшихся ранее снарядов, подрываются на минах. Возможно, что мы не зафиксировали какие-то жертвы, однако мы опираемся на факты и не хотим пускаться в голословные предположения и провоцировать какие-либо слухи. Поэтому утверждать ничего сверх этих данных не можем.
— Как вы относитесь к идее ввести миротворцев в зону конфликта? Помогут ли они его остановить?
— Чтобы остановить конфликт, стороны должны перестать воевать. Кроме того, есть определённая разница между миротворческой миссией и операцией по принуждению к миру. В первом случае мир уже заключён, а миротворцы просто помогают его поддерживать. А вот об операции второго типа применительно к конфликту в Донбассе пока никто не говорил. При этом я не исключаю, что будут приняты какие-то ещё меры, чтобы помочь противникам соблюсти условия мирных соглашений — например, содействие миссии ООН.
Я полагаю, что стоило бы обсудить возможные дополнительные действия, которые помогли бы противникам придерживаться договорённостей о прекращении огня. Это позволило бы привлечь внимание к тому, что боевые действия продолжаются, и здесь каждый день гибнут люди. Во всём мире об этом уже забыли.