— Какой у вас настрой на бой с Тимоти Джонсоном, учитывая, что вы не выходили в «клетку» почти два года — с декабря 2019-го?
— Чувствую себя отлично. Подготовка прошла хорошо. Работали вместе с Вадимом Немковым, а также другими ребятами, которые выступят на турнире Bellator 269 в Москве. Поэтому, повторюсь, самочувствие замечательное.
— Почему решили выбрать себе в соперники именно Джонсона?
— Всё дело в том, что до поражения от Валентина Молдавского у него была впечатляюще удачная серия. Тимоти побил множество хороших оппонентов. Да и Молдавскому в титульном поединке он уступил только по очкам. Мне же хочется сражаться с оппонентами, которые побеждают.
— Вы выбрали Джонсона, но ведь ходили разговоры также об Алистаре Овериме и Джуниоре дос Сантосе. Почему не получилось договориться с ними?
— Тот же дос Сантос потерпел ряд поражений, и его выгнали из UFC. Желание встретиться со мной имелось и у Фабрисио Вердума, и у других бойцов. Но я смотрел и видел, что люди не слишком удачно выступали в последнее время. В Bellator предлагали: «Есть такой, а есть такой». Тогда окончательный выбор было делать рано. И лишь после того, как Джонсон сразился с Молдавским, Bellator предложил побиться с ним.
— Молдавский давал вам какие-то советы перед встречей с американцем?
— Валентин рассказывал о своих ощущениях. Мы работали вместе, и в какой-то степени он пытался копировать американца. Говорил: «В этом положении Тимоти ведёт себя так, а в этом поступает следующим образом». В общем, он старался подражать Джонсону, чтобы продемонстрировать мне особенности его техники.
— Немков рассказывал, что, когда Молдавский моделировал Джонсона, вам даже удалось потрясти его. Спарринги на тренировках получались настолько жёсткими?
— На самом деле я просто провёл бросок, а Валя упал и почувствовал определённый дискомфорт. Даже не назову этот бросок сильным, но Молдавский неудачно приземлился. Вадим тогда работал рядом, и, возможно, на него это произвело впечатление.
— Ранее вы сказали, что после противостояния с американцем можете ещё раз выйти в октагон. С кем хотите встретиться и где состоится этот бой?
— Будем отталкиваться уже от планов Bellator. Насколько знаю, промоушен хочет провести ещё одно крупное событие в России. Если же придётся ехать в США, то я бы подрался в Чикаго. Чикаго мне нравится больше, чем Нью-Йорк.
— Понятно, что вся страна ждёт вашего боя с Джонсоном. Но вы сами не устали от тяжёлой работы?
— Скажем так, речь идёт в первую очередь о любимой работе. Понимаю, что должен пройти через подобное. Это просто необходимость. Но сейчас приходится уже не так сложно, как во время подготовки. А главное, у меня есть стремление и желание. Да ещё и Немков на днях порадовал. Вышел в финал Гран-при Bellator в полутяжёлом весе.
— Каково это — выходить в «клетку» в один вечер с партнёрами по собственной команде?
— В определённой степени сложнее психологически. Ведь ты за каждого переживаешь и хочешь, чтобы все одержали победы. Поэтому придётся отстраняться, абстрагироваться и готовиться к собственному поединку.
— Бой в Москве при своих болельщиках скорее накладывает определённую ответственность или, напротив, дарит уверенность и спокойствие?
— Знаете, я уже давно дерусь в профессионалах и научился в любой ситуации сохранять максимальное спокойствие.
— Президент Владимир Путин ранее посещал ваши поединки. Планирует ли он стать гостем турнира на этот раз?
— Насколько знаю, нет. А что касается будущих событий, то ничего не могу сказать. Это вопрос к президенту. К тому же необходимо помнить, что в мире сейчас сложная обстановка, в том числе в связи с пандемией коронавируса.
— Насколько результат противостояния с Джонсоном повлияет на ваше решение о продолжении карьеры?
— Не повлияет совсем. Бойцовская карьера — это одно. А жизнь продолжается. У меня есть определённые планы, и они не поменяются.
— Что для вас значит оставить спорт, зная, что карьеру продолжат Немков и Молдавский?
— Считаю, мы воспитали достойных спортсменов, бойцов, людей. Для меня большая честь работать с ними. Но, надеюсь, до моего окончательного ухода у нас появится ещё один чемпион.
— Ваш коронный удар в стойке — правый кросс. Как он появился в арсенале?
— Честно говоря, даже не знаю. Просто что-то почувствовал на тренировках. У меня были хорошие наставники. Наверное, они акцентировали на этом ударе внимание. Ну и сам я всё видел и подмечал. Всегда стараюсь брать пример с лучших боксёров мира, смотреть, как они работают.