«Лучше забрать живого ребёнка, чем труп»: как и почему органы опеки изымают детей
Как и почему органы опеки изымают детей
- Gettyimages.ru
- © cristinairanzo
В мае 2016 года домой к 27-летней матери-одиночке Ирине Байковой из алтайского села Соколово пришли несколько женщин. Визитёрши представились сотрудницами опеки и поинтересовались, почему её старшая дочь не ходит в школу. Пока Байкова объясняла, что девочка болеет, чиновницы по-хозяйски осмотрели дом, заглянули в холодильник и заявили: «Детей забираем!»
Так для Ирины Байковой началась война с органами опеки. В феврале 2017 года она смогла доказать в суде, что опека изъяла трёх её дочерей незаконно. Сейчас Байкова пытается через суд взыскать с органов опеки и районной администрации компенсацию в размере 1 млн рублей за моральный ущерб.
Как работают органы опеки
Домой к Ирине Байковой сотрудницы опеки пришли после жалобы учительницы. «У восьмилетней Ксюши выскочила сыпь, с которой в школу её не пускали. Врачи выписали нам мази, однако сыпь не проходила. Ксюша почти месяц не была на занятиях, и преподавательница позвонила в опеку»,— вспоминает мать.
Однако детей у Ирины изъяли не из-за состояния их здоровья, а в связи с бытовыми условиями. «Они прямо говорили, что мы живём в слишком маленьком и очень старом доме. В заборе из досок торчат гвозди. И самое главное — нет водопровода. Воду я ношу с колонки!» — вспоминает Байкова.
- Дом Ирины Байковой
- © Фото из личного архива
По словам Ирины, сотрудницы опеки посчитали: раз дома нет воды, то дети не моются, ходят грязные и у них, возможно, чесотка. Девочек увезли в больницу. Диагноз «чесотка», который сотрудники опеки поставили на глаз, не подтвердился. Но через полторы недели их определили в детдом, где они провели пять месяцев. Навещать дочерей Ирине запретили.
«Когда мне отдали дочерей, я вынуждена была уехать с Алтая в соседний регион. Я боялась, что опека не даст нам житья. Моя средняя дочь из-за переживаний тяжело заболела. Кто за это ответит? Я подала заявление в суд, но мне не деньги нужны. Я хочу, чтобы всех причастных к травле моей семьи наказали», — говорит Байкова.
Юрист по семейному праву Юлия Чесалина несколько лет возглавляла отдел опеки одного из районов Москвы. «Для профилактики» органы опеки семьи не проверяют — на это нет ни оснований, ни ресурсов. Для проверки обязательно должен поступить сигнал. Опека реагирует на обращение любого гражданина, в том числе и на анонимное. Если сигнал поступает в выходные или праздничные дни, то обработают его только в первый рабочий день», — поясняет Чесалина.
По словам юриста, в своих действиях сотрудники органов опеки руководствуются ФЗ №48 «Об опеке и попечительстве» и статьями Семейного кодекса: №77 «Отобрание ребёнка при непосредственной угрозе жизни ребёнка или его здоровью» и №72 «Восстановление в родительских правах».
«Когда органы опеки приходят по сигналу, то заполняют акт обследования условий жизни и воспитания несовершеннолетнего. В нём указываются сведения о родителях, как они принимают участие в жизни ребёнка, чем увлекается ребёнок, как он учится, как отдыхает, размер и благоустройство жилья и другие показатели», — рассказывает Чесалина.
Она отмечает, что, заполняя этот документ, сотрудники руководствуются «общепринятыми в обществе нормами» (порядок в доме, родители должны быть трезвыми и т. д.), статьёй 77 СК РФ, интересами ребёнка, Конвенцией о правах ребёнка и личным восприятием ситуации.
Если сотрудник опеки приходит к выводу, что семья неблагополучная, то родителей вызывают на беседу и семья ставится на учёт. Если же сотрудники опеки усмотрели угрозу жизни, то ребёнок немедленно изымается и до суда о лишении родителей прав находится в детском доме.
«В законе чётко не прописано, что значит «угроза жизни и здоровью ребёнка», и каждый понимает это как хочет. При этом плана по изъятию детей не существует, — заверяет юрист. — Это раньше в подразделениях по делам несовершеннолетних старались оформить как можно больше актов по ст. 5.35 КоАП РФ «Неисполнение родителями обязанностей по содержанию и воспитанию несовершеннолетних». Сейчас уже такого нет, и премий работникам опеки за это не платили. В опеке большая текучка кадров, не хватает профессионалов, образования».
«Наконец-то сможем быть вместе»: дети слабослышащей матери-одиночки из Петербурга вернулись домой
Эксперты считают, что детей нередко забирают из семьи по надуманным причинам, основанным на субъективной оценке ситуации.
«Могут забрать за беспорядок в доме, обшарпанные стены, недостаток фруктов в рационе детей и приготовленной еды в холодильнике, — рассказывает член Общественной палаты Элина Жгутова. — Ещё органы опеки любят приводить такие аргументы, как «тяжёлый запах» или наличие насекомых. В суд ни то ни другое не принесёшь, но у судьи складывается мнение, что семья неблагополучная».
По словам Жгутовой, сотрудники просто перестраховываются, потому что, если произойдёт ЧП, их могут наказать по ст. 293 УК РФ «Халатность».
«А за необоснованное изъятие им ничего не будет. Я не помню случаев, чтобы их наказывали по ст. 286 УК РФ «Превышение должностных полномочий», — рассказывает Жгутова.
По словам Чесалиной, наказания всё же есть. За неправильное решение об изъятии ребёнка сотруднику грозит предупреждение, выговор или отстранение от должности в связи с несоответствием, однако эксперт признаётся, что такие случаи всё-таки большая редкость.
Сейчас сотрудником органов опеки может стать человек с юридическим, педагогическим или психологическим образованием. Однако высшее образование в данном случае необязательно, достаточно и среднего специального.
У сотрудников опеки пятидневная рабочая неделя. По словам Чесалиной, в представлении обычных людей работники опеки весь день посвящают проверке неблагополучных семей. На самом деле они в семьи выходят только после жалоб, а большую часть времени проводят в судах: по жилищным спорам, где затрагиваются интересы несовершеннолетних, по бракоразводным процессам. Также в ведении опеки находятся все сделки с жильём, где есть несовершеннолетние собственники.
Исходя из своего опыта
Президент благотворительного фонда «Волонтёры в помощь детям-сиротам» и эксперт Фонда поддержки детей в трудной жизненной ситуации Елена Альшанская считает, что перегибы на местах случаются из-за того, что в законодательстве не раскрыто понятие «угроза жизни и здоровью», которое фигурирует в 77-й статье Семейного кодекса «Отобрание ребёнка при непосредственной угрозе жизни ребёнка или его здоровью».
«Не существует конкретных критериев, всё происходит на усмотрение человека, который приходит в семью. При этом нет специалистов в данной сфере, которые проходили бы обучение и понимали, что такое оценка рисков и угрозы», — отмечает Альшанская.
По словам эксперта, на данный момент детей забирают из семей только на основании странных актов оценки бытовых условий.
«Ребёнку угрожают не условия, а поведение родителей. В этом плане у нас законодательство вообще слепое. Основные претензии у нас связаны с тараканами в квартире и прочими бытовыми проблемами, которые не говорят о жестоком обращении. Дети оказываются совершенно незащищёнными в случае, если они проживают в хороших условиях, а дети, проживающие в плохих, — под риском изъятия из семьи», — считает Альшанская.
Глава Социального центра Святителя Тихона, специалист по социальному сиротству и помощи людям, попавшим в сложную жизненную ситуацию, Александр Гезалов особо подчёркивает, что сейчас органы опеки реагируют только на жалобы и не обладают рычагами и возможностями для выявления социального неблагополучия в семьях на ранних стадиях и предотвращения изъятия детей.
«Семья на учёте не состояла»: СК выясняет обстоятельства смерти ребёнка-инвалида в заваленной мусором квартире
«Неблагополучные семьи выявляются по сигналу сотрудников поликлиники, школы или соседей. После этого сотрудники приходят в семью для измерения социального благополучия. Как можно его замерить? А если нет сигнала?» — рассуждает эксперт.
20 февраля стало известно о трагической гибели девочки в Кирове. 21-летняя мать Мария Плёнкина сознательно оставила ребёнка одного на несколько дней без еды и воды. Обнаружила Кристину её бабушка, которая пришла поздравить внучку с днём рождения. Девочке должно было исполниться три года.
Против матери было возбуждено уголовное дело, однако уже сейчас известно, что семья не состояла на учёте в органах опеки и считалась благополучной.
На прошлой неделе Следственный комитет России сообщил о возбуждении уголовного дела в отношении москвички, которая бросила свою пятилетнюю дочь в квартире на Ленинградском шоссе. Девочка прожила почти неделю без еды и воды в помещении, заваленном хламом. Семья также не состояла на учёте.
- © Кадр: видео СК РФ / vk.com
«Дорога по восстановлению родительских прав тяжела»
Вместе с тем, по наблюдениям Чесалиной, за последние 3—4 года уменьшилось количество постановлений, по которым судьи лишают людей родительских прав незамедлительно. По её словам, есть негласное указание давать родителям шанс исправиться, так как наверху поняли, что изъятий по стране слишком много.
«Человеку даётся полгода на исправление, и судьи подробно объясняют, что нужно делать. Если за это время он ничего не делает, то следует лишение прав. Зачастую из этого ничего не выходит. Непутёвые родители не понимают, как надо заботиться о детях, и не осознают, что нельзя оставлять малышей одних, что детям надо предоставить еду, воду, одежду, обучение и так далее», — считает юрист.
Впрочем, пока родители пытаются изменить свою жизнь, дети находятся в спецучреждении.
При этом, по словам Чесалиной, за всю её многолетнюю практику был только один случай, когда суд восстановил родителей в правах. Дети на тот момент находились в социально-реабилитационном центре. Мать пролечилась от алкогольной зависимости и устроилась в этот же центр на работу помощником повара. Всё это время за ней наблюдали органы опеки, и уже через полгода она забрала двух сыновей домой.
Последние официальные данные о количестве возвращённых детей, которые ранее изымались из семей, размещены на сайте www.usynovite.ru Министерства просвещения РФ и датируются 2015 годом. Согласно статистике, тогда было изъято 58 168 детей, а возвращено обратно — 10 023.
«Дорога по восстановлению родительских прав тяжела. У некоторых нет желания исправляться, а у других оно длится не так долго — люди настолько деградируют, что не знают, какие шаги им надо предпринять. У нас в обществе нет таких социальных лифтов, чтобы люди подхватили таких родителей и могли помогать им и сопровождать на протяжении всего реабилитационного пути», — считает Чесалина.
Опека разрешила матери слабослышащей Олеси Уткиной забрать детей к себе
По словам юриста, многие из тех, у кого отнимали детей, находились на учёте в психоневрологическом диспансере и могли причинить вред ребёнку из-за отклонений. В её практике была такая ситуация, когда детей забрали якобы из-за беспорядка в квартире, обшарпанных стен и грязной посуды.
Тогда родители написали пост в Facebook и стали собирать деньги на устранение нарушений, новую одежду и кроватку.
«Я решила разобраться в ситуации, приехала к родителям и поняла, что эти люди не осознают своих действий. Мать грязной ложкой накладывает смесь в тарелку и заваривает её водой из-под крана. При этом, по её мнению, так и должно быть. Её никто не научил, как правильно это делать. Есть такая установка на служебном языке, что лучше забрать живого ребёнка, чем труп», — рассказывает Чесалина.
Старая мера
Заместитель председателя комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству Елена Мизулина считает, что действующая схема защиты детей устарела.
«Ребёнка из привычной среды без согласия забирают якобы для спасения. При угрозе жизни и здоровью необходимо в первую очередь помочь, а уже потом принимать экстренные меры, если они необходимы. Но зачастую они и не требуются. Эта мера использовалась как политический инструмент и является сомнительным способом защиты», — считает Мизулина.
Как рассказала RT сенатор, механизм изъятия детей из семьи был введён большевиками в 1926 году как способ разрушения буржуазной семьи, если родители неправильно готовили ребёнка к социальной деятельности.
«Семейный кодекс — единственный, который не подвергался системным изменениям с 1995 года. Поскольку Россия сейчас идёт по пути стратегии сбережения, то необходимо новое, современное законодательство. Семьи нуждаются в помощи, а не в наказании», — считает Мизулина.
По мнению сенатора, в изменённом кодексе, например, должно быть прописано приоритетное право родственников на усыновление, чего в данный момент нет.
«Сейчас создана сеть инфраструктуры с социальными центрами реабилитации, которая постоянно поддерживает максимальную наполняемость таких учреждений. Несмотря на это, количество изымаемых детей с каждым годом сокращается. Органы опеки стали действовать аккуратнее, но система всё равно даёт сбои», — констатирует Мизулина.
Слова собеседницы RT о сокращении изъятий подтверждаются статистикой. Так, по данным Росстата, в 2012 году были лишены родительских прав более 52 тыс. родителей. В 2017 году их число сократилось до 37,9 тыс. А вот количество родителей, которых ограничили в правах, возросло с 8,8 тыс. в 2012-м до 9,6 тыс. в 2017-м.
По официальной статистике Министерства просвещения РФ, в 2018 году органы опеки выявили 47 242 ребёнка, оставшихся без попечения родителей (сироты, а также дети из неблагополучных семей и те, чьи родители находятся в тюрьме или были признаны недееспособными по болезни), а в 2017-м — 50 201. Информация о том, сколько из них были в итоге изъяты, сколько возвращены назад родителям, а сколько переданы в приёмные семьи и детские дома, не раскрывается.
RT обращался в Министерство просвещения за официальной статистикой по изъятиям детей из семей, однако в течение двух недель ведомство такие данные не предоставило.
Опека должна действовать в интересах семьи
Эксперты, опрошенные RT, также считают, что законодательство должно быть изменено. По мнению юриста Юлии Чесалиной, для устранения проблем необходимо создать отдельное ведомство, так как в разных регионах полномочия опеки осуществляет соцзащита или управление образования.
Член Общественной палаты Элина Жгутова говорит, что для того, чтобы прекратить необоснованное изъятие детей из семьи, необходимо менять подход в идеологии заботы государства о детях: оказывать пусть и неблагополучным, но родным семьям поддержку большую или хотя бы равную той, которая положена приёмным семьям.
«Мы можем поменять Семейный кодекс, но система может к нему приспособиться. У нас поддержка приёмных семей в разы больше, чем в родных семьях. Приоритет финансирования — за приёмными семьями. Многодетные семьи у нас бедные, вот у них детей и отбирают», — считает Жгутова.
В Министерстве просвещения RT подтвердили, что и сейчас изымание детей из семьи возможно только как крайняя мера, когда жизни ребёнка угрожает опасность.
«Министерство ведёт непрерывную работу с регионами по повышению защиты прав детей, включая основополагающее право — право на семью, и соответствующие рекомендации доведены до всех субъектов Российской Федерации», — сообщили в пресс-службе ведомства.
Эксперт Фонда поддержки детей в трудной жизненной ситуации Елена Альшанская согласна с тем, что необходимо реализовать систему помощи родителям.
«Многие из них сами из детского дома, не очень справляются с бытом, имеют инвалидность или какие-то психологические заболевания, попали в сложную жизненную ситуацию. У родителей нет цели нанести ребёнку вред — они просто не понимают, что делают», — считает Альшанская.
По словам эксперта, уже сейчас у Минпросвещения в планах есть пересмотр положений Семейного кодекса, связанных с отобранием детей и лишением или ограничением родительских прав.
«Я надеюсь, что в ближайшее время эти вопросы будут проработаны и появится система, которая реально будет настроена на оценку угроз и рисков, а не на случайный и обывательский взгляд. Чтобы отобрание ребёнка действительно стало той крайней мерой, когда помочь семье уже ничем нельзя, а не номинальным основанием», — заявила Альшанская.