«Руководство противника с какой-то почти маниакальной настойчивостью посылает на лодках свои резервы на убой через Днепр на левый берег. Лодки эти топят одну за другой, лишь какая-то часть из них достигает цели, потери у врага реально за сутки могут исчисляться сотнями утопленников и убитых прямыми попаданиями. При этом технику переправить на тот кусок суши, что ВСУ объявляют плацдармом, неонацистам пока что не удаётся ровным счётом никак».
«Жизнь в многоэтажных кварталах Горловки идёт своим чередом, продуктовые магазины работают, общественный транспорт ходит. Удивительные жители Донбасса даже бровью не повели в тот момент, когда по лентам неслись огорчительные сенсации. Что тут сказать — разведу в очередной раз руками и произнесу: «Этих людей не сломить ничем!» А Горловка как была неприступной, так и осталась».
«Наши бойцы (в частности, в те моменты, когда чувствуют, что неонацисты реально завязли в очередной попытке своего — теперь уже точно закавыченного — «контрнаступления») используют возможность улучшить свои позиции, занять более выгодные точки в серой зоне с целью подготовки к отражению очередного наката в условиях, которые для нас на порядок удобнее тех, что сложились бы, когда фронт по той или иной причине замер. То есть формально где-то мы даже, пускай узко эпизодически, двигаемся вперёд».
«Напротив нашего деревенского дома, метрах в 50, сколько себя помню, в поле торчал корявый и многим непонятный железный штырь. Как напоминание. На этом месте и была та самая землянка, в которой бедная девушка Анастасия (ей ведь и 30 не исполнилось) вместе с детками переживала бомбёжки и прочие ужасы с кошмарами, которые приносит с собой война. Всё это им пришлось пережить дважды: сначала когда деревню захватывали немцы, потом когда наши её отбивали. Два раза пройти через смоленскую мясорубку».
«Затормозить, заглушить украинское контрнаступление, стартовавшее в начале июня, связать его и позволить ему завязнуть в нашей разветвлённой сети обороны — всё это было ой как тяжело. Именно по-рабочему, по-фронтовому тяжело. Русские солдаты трудились стахановцами — вот сейчас начинаешь понимать смысл этого оборота, — потому что оборону мы вывезли исключительно на их мускулатуре и самоотдаче, на их героизме. Говорить, что остановка контрнаступа далась нам легко, — значит нивелировать, дискредитировать, забыть их подвиг. Коллективный подвиг».
«Первое время этой большой, фундаментальной для всех русских войны шахтёрам приходилось фактически в одиночку противостоять украинским неонацистам и Западу, только начинавшему запускать свои боевые натовские щупальца в распахнутое после переворота тело Украины. И знаете, что по-настоящему и идеологически в этих людях восхищает? Знаете, какой была их риторическая константа и пацанская предъява «евромайдану»? «Пока вы прыгали, мы — работали». Это люди, для которых главная идеология — труд».
