25-летний пакт Ирана и Китая: геополитика или торговая сделка?
Ну вот наконец это и случилось. Несколько лет обсуждаемое экспертами, политиками соглашение о 25-летнем партнёрстве между Китаем и Ираном было подписано 27 марта 2021 года в Тегеране.
Никаких деталей документа опубликовано не было (иранское информационное агентство Tasnim пишет, что детали нельзя раскрывать из-за американских санкций, но тут мы задаёмся вопросом: а подписывать соглашение, значит, было можно?).
Попробуем проанализировать то известное нам вокруг этой сделки, что поможет понять, действительно ли это документ, меняющий геополитический расклад, или розовые очки всё-таки лучше снять.
Итак, ради подписания соглашения в Иран с двухдневным визитом прилетел глава китайского МИД Ван И (Wang Yi). Сразу по его прилёте вечером в пятницу спикер иранского МИД Саид Хатибзаде проанонсировал, что «тот самый договор» будет подписан в субботу.
Сам визит главы китайского МИД был, с одной стороны, торжественно значим, с другой стороны — подчёркнуто проходным. Остановка в Тегеране была лишь одним из пунктов назначения турне китайского МИД — после Саудовской Аравии (с которой товарооборот Китая значительно выше иранского) и Турции. А сразу после Ирана китайский министр отправился в ОАЭ, Бахрейн и Оман.
«Вашингтон может оказаться в очень сложной ситуации»: к чему может привести усиление сотрудничества Китая и Ирана
Никакой «эксклюзивности» в отношениях и этикетной досточтимости, которую так любят на Востоке.
Перед подписанием документа китайский министр иностранных дел провёл ряд встреч и консультаций с представителями иранской власти. Кроме встречи с главой иранского МИД Джавадом Зарифом и президентом Ирана Хасаном Рухани, господин Ван встретился с советником духовного лидера Али Лариджани.
Лариджани — представитель влиятельного политического клана в современном Иране, отец — аятолла, до Исламской революции живший в Ираке и нарастивший там серьёзные политические связи, брат — Садек Лариджани, обладатель белой чалмы священнослужителя, бывший глава судебной системы Ирана (именно его сместил набравший серьёзный политический вес Эбрахим Раиси).
В период с 2008 по 2020 год «тяжеловес» Лариджани возглавлял иранский парламент. И тут интересный момент: должность спикера иранского парламента подразумевает выстраивание тесных политических контактов с Китаем по линии Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей.
Лариджани первую свою пятилетку в парламенте работал с Ху Цзиньтао (и правлением демократов в Белом доме США). А с 2013-го ещё семь лет — уже при Си Цзиньпине.
То есть за 12 лет в качестве спикера парламента Лариджани нарастил уникальные связи с различными конкурирующими политическими группами в Китае, поэтому 27 марта 2021-го на встрече с главой китайского МИД, где якобы прорабатывались последние вопросы по китайскому соглашению, мы увидели именно его.
AFP пишет: «После пяти лет созревания договор вступил в силу: Китай и Иран подписали соглашение о стратегическом и торговом партнёрстве сроком на 25 лет. Пакт, зародившийся в 2016 году во время визита Си Цзиньпина в Тегеран».
Формально это так: именно в 2016-м, сразу после снятия Обамой санкций, Си Цзиньпин направил свои стопы в Иран с глобальными планами и большой командой потенциальных инвесторов. Иранские СМИ захлёбывались от восторга: в истощённую при Ахмадинежаде изоляцией и санкциями экономику Ирана должен был пролиться золотой китайский дождь многомиллиардных инвестиций. Но этого не случилось.
Как только из Белого дома ушёл Обама и туда вошёл Трамп, США вышли из ядерной сделки, над всеми странами — партнёрами Ирана нависла угроза серьёзных санкций и судебных дел. Китай исключением не стал.
Напротив, именно ирано-китайское сближение беспокоило США, и поэтому Китай и технологический гигант, за которым стоит НОАК, пострадали первыми: в декабре 2018 года в Канаде была арестована дочь основателя компании Huawei Мэн Ваньчжоу по обвинению в нарушении компанией антииранских санкций.
И тут же рухнул финансовый индекс китайско-иранской дружбы. Посмотрим на него в цифрах:
— в 2017 году объём торговли между Ираном и Китаем оставил $37,18 млрд;
— в 2018-м — $35,13 млрд;
— в 2019-м — $23,3 млрд;
— в 2020-м — $14,91 млрд.
(Данные — статистика Министерства торговли Китая.)
Что Китай действительно продолжал делать — покупать иранскую нефть в обход американских санкций. Тут удивительный момент, который со стороны может показаться любопытным: несмотря на агрессивную риторику, президент Дональд Трамп тем не менее позволял Ирану, а точнее КСИР, который в Иране традиционно регулирует продажу нефти, осуществлять теневые продажи нефти и Китаю, и Венесуэле. Администрация Байдена предприняла ряд мероприятий по блокировке этих схем, чтобы вернуть Иран за стол переговоров, но в целом это не повлияло на объёмы теневой ирано-китайской торговли.
Одним из самых ярких эпизодов попыток пресечения серой продажи нефти можно назвать ночной арест в водах Индонезии 24 января 2021 года пустого китайского (шествующего под панамским флагом) и наполненного нефтью иранского танкеров, которые только готовились состыковаться для счастливого обмена чёрной жидкостью.
Или страшный пожар-катастрофу на ирано-афганской границе на КПП «Ислам-Кала» (Афганистан), где в результате непонятного взрыва грузовика-цистерны с газом или нефтью вспыхнули и выгорели дотла около 600 бензовозов. (Видимо, возле КПП была нелегальная станция перелива нефти или нефтепродуктов.)
Желание Китая покупать иранскую нефть понятно — она продаётся со значительным дисконтом. По состоянию на начало марта 2020 года аналитиками рынка были зафиксированы рекордные закупки иранской нефти Китаем. По данным Refinitiv Oil Research, Иран поставил около 17,8 млн тонн (306 тыс. баррелей в день) нефти в Китай за последние 14 месяцев, при этом рекордные поставки были зафиксированы в январе и феврале 2021 года.
«Из них около 75% были «косвенным импортом», идентифицированным как нефть из Омана, ОАЭ или Малайзии, которая поступала в Китай в основном через порты в восточной провинции Шаньдунь, где находится большинство нефтеперерабатывающих заводов Китая, или через порт Инкоу в северо-восточной провинции Ляонин. Поступление непрямых грузов иранской нефти в феврале достигло 850 тыс. баррелей, побив дневной рекорд в 790 тыс.», — говорится в материале.
Тот же глава китайского МИД Ван И в начале марта 2021 года заявил, что «надеется, что скоро США снимут необоснованные санкции в отношении Ирана, но Иран также должен взять на себя ответственность в этом процессе».
Парадокс: по публичным высказываниям политиков получается, что Китай заинтересован в снятии санкций с Ирана и возвращении в ядерную сделку больше остальных игроков. Больше, чем сам Иран, который впадает в обидчивость и устами верховного лидера раз за разом срезает начало переговорного процесса.
Думается, теневая причина двухдневного визита главы китайского МИД в Тегеран — это решение с Ираном и духовным лидером Хаменеи именно этой проблемы, и вполне возможно, что после вмешательства Китая мы увидим прорыв в американо-иранской сделке.
Потому что Китаю нужна дешёвая иранская нефть, которую Тегеран предоставляет растущей китайской экономике дешевле других поставщиков. Ему нужны безопасные и гарантированные поставки, чтобы обеспечить энергетическую безопасность страны и стать экономикой номер один в мире. Ничего личного, просто бизнес.
Снятие санкций позволит наконец решить вопрос с экстрадицией и судебным делом Мэн Ваньчжоу, дочерью основателя Huawei, которая с декабря 2018 года находится под домашним арестом в Канаде и является, по сути, американским заложником (дело о её задержании инициировано США).
В этом плане наивными кажутся комментарии о том, что Китай и Иран вместе бросили вызов США и создадут жестокий антиамериканский альянс. Китай играет в свою игру.
«Безотлагательная задача для США состоит в том, чтобы принять существенные меры по отмене односторонних санкций против Ирана и длительной юрисдикции в отношении третьих сторон, — говорит госпожа Хуа, пресс-секретарь МИД Китая. — А Ирану нужно возобновить взаимное соблюдение своих ядерных обязательств в попытке получить ранний урожай».
Идеальный, отточенный пример китайского прагматизма, мудрости и бизнес-подхода к политике! Не о сожжённых городах говорит официальный Китай, а о «раннем урожае».
Байден заявил о готовности США вернуться к переговорам по СВПД
Тяжеловесные иранские ястребы, кружащие в своих мечтах над «трупом США», прикрываемые слева крылом китайского Дракона, на этом месте должны прикусить губу. Китай не собирается уподобляться страстным иранским ораторам, убивающим великие возможности прагматичных союзов.
В сделке с Китаем Исламская Республика Иран нарушила своё важнейшее правило, сформулированное имамом Хомейни во время Исламской революции: «Ни Запад, ни Восток».
Аятолла Хаменеи взял однозначный курс на Восток, что уже породило в Иране широкую общественную дискуссию, и противники соглашения приводят в пример Шри-Ланку, которая стала в итоге геополитическим заложником Пекина. Или пример из недавней иранской же истории — сдача в концессию нефтяных недр в 1901-м Англо-персидской компании шахом, нуждавшимся в средствах.
Пока все мировые СМИ пишут о великой стратегической сделке на 250 млрд китайских инвестиций в Иран как о выдающейся победе иранской дипломатии, мы осторожно заметим, что текст подписанного документа (оригинала) пока нигде не опубликован.
Если это такая успешная сделка, почему её детали скрываются? Это совсем не в стиле иранских политиков, любящих похвастаться «прорывами» и «победами». Не есть ли это просто контракт на 25-летнюю продажу нефти? Или просто рамочное «соглашение о дружбе»?
Обратили ли вы внимание, что стратегическую сделку о военно-стратегическом партнёрстве (как преподносили её в 2020 году) подписали министры иностранных дел? Уровень такой сделки подразумевает подписание документа Си Цзиньпином и Хасаном Рухани, если не аятоллой Хаменеи. И никак не меньше.
Но Хаменеи предпочёл не ассоциироваться с этой сделкой. Несмотря на то что он появляется на пятничных проповедях или сажающим саженцы на камеры государственного телевидения, он не захотел участвовать в подписании «сделки века» с Китаем и не появился рядом с «не соответствующим» ему по статусу министром КНР.
Президент Рухани, мудрый прагматик, тоже предпочёл не оставлять свою подпись в «историческом документе» (равно как и его китайский коллега Си). Мало того, с едва заметным сарказмом Рухани на встрече с господином Ван И «подчеркнул необходимость ускорить выполнение и действие соглашений по важным инфраструктурным проектам».
Видимо, речь идёт о тех самых грандиозных планах и проектах Китая, которые китайская сторона привезла в 2016-м, но до сих пор не реализовала.
Так, например, 23 января 2021 года стало известно, что Китай вышел из важнейшего инфраструктурного проекта электрификации железной дороги Тегеран — Мешхед стоимостью $1,5 млрд. Договор был подписан в 2017 году, как раз по итогам того самого исторического турне Си Цзиньпина в Иран. Китай представляли вице-президент China Exim Bank (экспортно-импортный банк КНР) и бывший посол Китая в Иране Панг Сен.
Мешхед — это «стратегический» город знати шиитского духовенства с резиденцией аятоллы Хаменеи, его же финансового фонда и шиитских святынь, поэтому электрификация 926-километровой (одной из немногих в Иране) двухпутной рельсовой дороги была важной частью ирано-китайского инвестиционного портфеля.
Дожив до 2020-го, Иран так и не дождался миллиардов китайских инвестиций, и министр транспорта ИРИ заявил о выходе Китая из проекта.
«Китай не будет спасать Иран. Несмотря на все отчёты о китайско-иранской сделке, Пекин никогда не поставит под угрозу возможности хороших отношений с Вашингтоном», — убеждён Сюэ Вон (Xiye Wang), доктор философии в Принстонском университете, бывший заключённый в иранской тюрьме с августа 2016-го и освобождённый в декабре 2019-го.
Сегодня Вон, этнический китаец и американский гражданин, занимается активной общественно-политической деятельностью и пишет колонки-бестселлеры в The Wall Street Journal, Foreign Policy по иранской проблематике.
Мы не видели документ сделки, но мы точно знаем, что в широко прорекламированных Ираном военно-морских учениях треугольника Китай — Иран — Россия в феврале 2021 года Пекин в последний момент участвовать отказался — и российские корабли бороздили просторы северной части Индийского океана на пару с иранскими коллегами.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.