Замогильная экскурсия
В Москве хотят проводить официальные экскурсии для иностранцев по кладбищам. Такие экскурсии вроде бы и раньше были, но носили они не вполне официальный характер. А тут вот, может, целая программа появится. На пяти языках — английском, немецком, французском, китайском и корейском. Куда выпал испанский, сложно сказать, я летом в Москве видел много испаноязычных гостей, которые охотно осматривали всё, — наверное, и на кладбища бы согласились. Впрочем, то был чемпионат мира.
Вандалы осквернили могилу Карла Маркса в Лондоне
Экскурсии на кладбища в Москве, а шире — во всей России совершенно необходимы. Особенно для иностранцев. Русская мортальная культура является естественным продолжением европейской культуры того же направления.
В каждом путеводителе по городу, скажем, по Вене на первых же страницах сказано: непременно отправляйтесь в крипты, которые находятся под церковью, например, Капуцинов. Крипты — это усыпальницы для царственных особ. В венских соборах они выглядят как каменные подземелья с гигантскими медными кроватями, а на кроватях в качестве надгробий сидят памятники погребённым в полторы натуральные величины и с удивлёнными лицами — супруги, только что проснувшиеся на брачном ложе и обнаружившие себя преставившимися.
Впечатление это производит значительно более жуткое, чем любой мавзолей. Рискну предположить, что даже мавзолей тех времён, когда В.И. Ленин лежал там не один.
Благодаря мортальной культуре — культуре умирания империй, рождения нового мира — возник югендштиль, или, если угодно, модерн, или ар-нуво. Это же стиль, основанный на образах смерти, и не зря он прижился именно в тех европейских столицах, где так ценили смерть: в Париже, Вене, Москве.
Знаменитые кладбища и катакомбы Парижа. Катакомбы-то, положим, совсем жуть — подземелье общей площадью 11 000 кв. м., полностью выложенное изнутри человеческими костями и черепами. А всё же достопримечательность, часть музейного комплекса.
Парижское кладбище Пер-Лашез с могилами Эдит Пиаф, Марселя Марсо, Джима Моррисона и Нестора Махно — тоже обязательная туристическая остановка. А кладбище Сент-Женевьев-де-Буа к северу от Парижа — место обязательной остановки для всякого туриста из России. Здесь ослепляет роскошный мозаичный ковёр на могиле Рудольфа Нуреева, умиляет псевдорусское надгробие Дмитрия Мережковского и Зинаиды Гиппиус и успокаивает скромный крест Ивана Бунина. И ещё удивляешься, видя совсем новые захоронения молодых людей — там, на русском православном кладбище. Вот жили в Париже, уже родились, видимо, там, были французами. А легли в кусок русской земли.
Смерть и здоровое к ней отношение объединяют людей. В конце концов, смерть — это единственное, что есть в жизни вообще у каждого. Биографии могут разниться, начиная с момента зачатия, но каждая заканчивается кладбищем.
У России, вне всякого сомнения, бесконечный исторический и туристический потенциал. Но и о кладбищах забывать не нужно.
Можно сделать целые туры по кладбищам России. Начать, конечно, с Новодевичьего. Тут могила артиста Юрия Никулина. Сидит человек с сигаретой, а у ног его лежит огромный лохматый пёс Федя. Как много такая композиция говорит о гуманизме народа и о национальном характере!
Тут же недалеко памятник Ельцину, а немного в глубине надгробие Гоголя и рядом — Булгакова, на могилу которого и положили камень с могилы Гоголя, когда последнего эксгумировали. За восемь лет до смерти Булгаков писал, обращаясь к умозрительному Гоголю: «Учитель, укрой меня своей чугунной шинелью». Укрыл. Не чугунной, а каменной. Но где ещё, кроме как на кладбище, могло такое произойти? И где ещё возможна такая прямая и ясная метафора преемственности?
Потом иностранца — француза там или корейца — нужно отвезти на Бутовский полигон. И рассказать, кто кого расстреливал, угнетал и уничтожал. Показать наш Бабий Яр, нашу Катынь. Пояснить само понятие трагедии русского народа в XX веке. Трагедии, если не сказать катастрофы.
Дальше — бесконечные захоронения неизвестных солдат — кенотафы, каждый из которых обозначает десятки тысяч русских жизней, отданных за весь мир. Устроить экскурсию вокруг Волгограда, рассказать о Сталинграде, там же всё — одно сплошное захоронение. Потом свозить подо Ржев, в Мясной Бор, на Курскую дугу. Прокатить по Петербургу, там же каждый дом — могила.
А затем этого иностранца, еле стоящего на ногах, держащегося за голову и не моргающего, нужно для снятия напряжения отвезти на Широкореченское кладбище Екатеринбурга. Туда, где похоронены все уральские криминальные авторитеты, где памятники им стоят в два полных роста, с «мерседесами», цепями и гранитными столами, накрытыми гранитными скатертями-самобранками — а как же, уважаемый человек должен отойти в иной мир, не меняя обстановки.
России мортальная культура очень близка, потому что именно Россия, персонифицированная своими людьми, умирала чаще и больше других.
Был, видишь, милый иностранец, и такой период, и эдакий. Все умерли, ты посмотри. И так тихо на каждом кладбище. Тут блестящие высокие памятники, а там косые кресты.
Но ты вглядись повнимательней: Россия-то, несмотря ни на что, жива, и поживее многих.
Понимаешь, к чему я клоню?
Вот тебе и экскурсия.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.
