Хорошо забытое новое
Давайте я скажу сразу, чтобы обозначить некоторые собственные ориентиры: то обстоятельство, что К.А. Собчак хочет участвовать в выборах президента РФ, меня не возмущает, не беспокоит, не смущает и вообще не вызывает никаких отрицательных эмоций.
Почему нет?
Если забывчивому «клубничному королю» Павлу Грудинину, успевшему за 20 лет побывать в двух партиях и выразить желание вступить в третью (но что-то пошло не так), — можно, то почему Собчак, довольно последовательно и внятно формулирующей свои политические взгляды на протяжении последних пяти лет, — нельзя?
Потому, повторюсь, отрицательных эмоций у меня нет.
Есть грусть.
Потому что молодой и по всему просто обязанный быть новым и креативным кандидат берёт на вооружение технологии не то что отдающие нафталином, но, продолжая аналогии старого дедушкиного пальто, изрядно побитые молью.
Впрочем, предсказуемо.
Я, к слову уж, эту нафталиновую аналогию провела ещё пару месяцев назад, когда штаб К. Собчак только был сформирован из людей, мягко говоря, давно и навечно застрявших в девяностых.
Те годы ведь были славны (или бесславны?) не только красными пиджаками, но и буйством политтехнологий, казавшихся в ту пору и необычными, и смелыми, и оригинальными.
Однако же время ушло.
А технологии, как выяснилось, остались.
И вот уже рассказывают и показывают, как Ксения Анатольевна катается на общественном транспорте и по итогам этих поездок со знанием дела рассказывает о боли народной.
Ну, собственно, ожидаемо.
Нафталиновый штаб — нафталиновые технологии. Всё как мы любили в конце восьмидесятых.
Историю расскажу из тех времён, которая, как калька или копирка, практически слово в слово. Жест в жест.
Итак.
Год 1987, весна.
Я в ту пору была секретарём одного из московских РК ВЛКСМ. И вот к нам собрался Ельцин. В большом актовом зале райкома партии собрали партийный и комсомольский актив. Первый секретарь РК КПСС встречает Бориса Николаевича во внутреннем дворике.
Тот всё не едет. Ожидание становится тревожным.
Наконец Ельцин появляется у главного входа — без машины, практически без свиты — прямиком идёт в зал, не снимая пальто (потом станет понятно почему), по центральному проходу направляется к сцене. Дойдя примерно до середины (так, чтобы видел весь зал), демонстративно отрывает от пальто пуговицу, весело ворчит: «Ну народ у вас в Москве в троллейбусах, пуговицы с корнем рвёт…»
Программные заявления: что предлагают избирателям кандидаты в президенты России
Зал ахает восхищённо. Я тоже впадаю в восторг и эйфорию.
Вот такой он — Ельцин.
Настоящий.
Не то, что эти... в пиджаках на персональных «Волгах».
Ну и вот.
Прошёл месяц или около того. Секретарь соседнего райкома рассказывает с придыханием: «Представляешь, был Ельцин, ждали долго, а он...»
Дальше понятно, да? Тот же проход по центру зала, та же пуговица.
Нет, я в ту пору даже слова такого — «политтехнология» — не знала. И понятие, и профессию постигать пришлось несколькими годами позже, что называется, на марше, а вернее — в поле, когда делала первые в своей жизни выборы — сразу президентские, в одной из бывших республик СССР, практически на руинах последнего.
Но это была уже совсем другая история. Пока же, не зная такого слова — «политтехнология», я просто поняла, как это работает.
Тридцать с лишним лет назад дело было.
И вот — поди ж ты! — открыли сундучок, отряхнули нафталин.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.
