Разобраться в условных «запятых»

«Надеюсь, этот документ будет подписан в конце месяца дей (заканчивается 19 января 2025 года. — Г. М.)» — именно так официальный представитель иранского МИД Исмаил Багаи прокомментировал перспективы подписания российско-иранского договора о всеобъемлющем стратегическом партнёрстве — комплексного соглашения, которое, помимо прочих пунктов, предусматривает коллективную оборону. И (если предположить, что там этот принцип будет прописан так же, как в соглашении России с КНДР) оборону чуть ли не автоматическую — без всяких там согласований и раздумий.

Также по теме

Президент Ирана получил приглашение посетить Россию с визитом в начале 2025 года

Президент Ирана Масуд Пезешкиан получил приглашение посетить Россию с визитом в начале 2025 года. Об этом сообщили в пресс-службе...

Иранцам этот пункт очень нужен. Сейчас, после серии геополитических и имиджевых поражений Тегерана (апофеозом которых стало падение власти Башара Асада и вытеснение Ирана с сирийской территории), иранские политики понимают, что они оказались в самом уязвимом положении со времён ирано-иракской войны. Турция, Израиль, Соединённые Штаты, ряд стран Залива, исламские террористы — все иранские враги почувствовали запах крови, помноженный на отсутствие решимости в иранском руководстве. И этот коктейль может побудить их на новые агрессивные шаги — вплоть до нападения на Иран или на его войска. Поэтому Тегерану сейчас кровь из носу нужны российские военные гарантии.

Но их нет — и, как уверяют иранские дипломаты, не по вине Тегерана. Они рассказывают, что проект договора о всеобъемлющем стратегическом партнёрстве уже давно готов и практически согласован. Однако когда они посылают проект на финальное согласование российским коллегам, Москва его возвращает на доработку из-за условных «запятых».

Поведение России в Иране объясняют очень просто: Москва ждёт начала переговоров с Трампом. Переговоров, которые состоятся после 20 января, то есть после инаугурации республиканца. И судьба договора с Ираном является частью этих переговоров и одним из козырей Москвы. Который Россия готова, если что, разменять на какие-то уступки с американской стороны в украинском вопросе — куда более важном для России, чем Иран и вообще весь Ближний Восток.

Логика в этом иранском предположении есть: Москве действительно выгодно выйти на переговоры с Трампом без соглашения. Да и вообще выгодно чуть отсрочить подписание. Не только из-за Трампа, но и по двум другим причинам.

Во-первых, необходимо понять новую роль и возможности Ирана на Ближнем Востоке, а их на сегодняшний день не понимает сам Иран. Из региональной сверхдержавы он превратился чуть ли не в изгоя. Во-вторых, перед заключением стратегического документа необходимо получить железобетонные гарантии стабильности и преемственности в иранских структурах власти. То есть чёткого следования Тегерана курсом на развитие сотрудничества с Москвой.

А этих гарантий на сегодняшний день нет. Президент Ирана Масуд Пезешкиан, поддерживаемый значительной частью населения, склоняется к восстановлению отношений с Западом. Россия ему куда менее интересна. Да, все ключевые решения в стране принимает не он, а духовный лидер — верховный аятолла Али Хаменеи. Однако состояние здоровья Хаменеи крайне проблематично, и иранские элиты сейчас готовятся к транзиту власти. Однозначного преемника духовного лидера нет — как нет и авторитетного во всех кругах человека, который мог бы обеспечить безопасный транзит (им был покойный президент Ибрагим Раиси, который, кстати, очень хорошо относился к России). Всё это добавляет очень много неопределённости в иранское будущее, а значит, комплексные соглашения с Тегераном подписывать, казалось бы, рано.

На самом деле не рано. Как минимум по трём причинам.

Во-первых, Иран явно не будет бременем для российской внешней политики. Его отношения с ведущими арабскими странами налаживаются и продолжат налаживаться даже после поражения Тегерана в Сирии (а точнее, благодаря ему: ведь именно разрушающийся сейчас «шиитский полумесяц» рассматривался той же Саудовской Аравией как угроза национальной безопасности). А значит, договор вряд ли как-то повлияет на российско-саудовские отношения. На российско-израильские, конечно, повлияет.

Во-вторых, партнёр познаётся в беде. У Москвы и Тегерана были сложности: Россия в своё время отказалась исполнять обязательства по контракту на поставки С-300, а иранцы предпочли российским инвесторам европейцев после того, как Обама снял с Тегерана санкции. Да и в Сирии у нас было не всё гладко. Однако в последние годы ситуация поменялась.

Сейчас же у Тегерана наступает час великой нужды.

И наконец, в-третьих, иранские лидеры приходят и уходят, а геополитические интересы страны остаются неизменными. И российским интересам иранские не противоречат. Обе страны заинтересованы в сдерживании Турции, в стабилизации ситуации на Южном Кавказе и в Средней Азии, в прекращении американского доминирования и в строительстве многополярного мира. При этом Иран — в отличие от целого ряда громко говорящих о стабильности и суверенитете стран — готов предпринимать реальные усилия на пути достижения этих целей.

Поэтому с большой долей вероятности Россия и Иран подпишут стратегическое соглашение. Может, не до 19 января, но подпишут.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.