«Он недооценил свою значимость для США»: супруга задержанного в Греции россиянина рассказала о мотивах Вашингтона
Супруга задержанного в Греции россиянина рассказала о мотивах Вашингтона
- AFP
- © Фото из личного архива Александры Винник
— 25 июля по запросу США в Греции задержали вашего мужа. На днях, насколько нам известно, США предоставили полный пакет обвинений и документов, и уже на следующей неделе состоится заседание суда. В чём обвиняют вашего мужа? Какое наказание требует американская сторона?
— Вы знаете, я в прессе читала подобные обвинения, но, насколько мне известно, анализ документов, присланных Америкой, показывает, что единственное, в чём обвиняют моего мужа, — это в том, что деятельность биржи BTC-e велась с нарушением законов США, а именно — работа без лицензии. Если брать точную формулировку, которая сейчас присутствует в документах, присланных Америкой... Я могу её озвучить. Это «Работа без лицензии, избегание контроля, который BTC-e должна была применять, чтобы предотвращать отмывание незаконных доходов биржи информационных валют. Менеджеры знали и принимали, что они создают платформу по отмыванию денежных средств».
«Какое право у США судить гражданина России»: Винник рассказал о выдвинутых против него обвинениях
Вот исходя из этой формулировки, на ней строится всё остальное обвинение. Именно поэтому биржу назвали международной схемой отмывания, потому что она не была зарегистрирована, не имела лицензии. Потому что эта бизнес-модель позволяет пользоваться биржей преступным элементам. Вот это является основным, что фигурирует во всех документах обвинения. Таким образом, можно привлечь к ответственности производителей сковородок, например, потому что жёны бьют своих мужей этими сковородками — то же самое. Я не вижу в документах официальных никаких подтверждений того, что моего мужа причисляют к наркоторговле или же его причисляют к мошенническим действиям или взлому — это уже взято из СМИ.
По поводу сроков лишения свободы — ему грозит, по обвинениям США, не менее 20 лет. Но мне известно, что Америка хочет расширить эти обвинения, и в таком случае ему будет грозить гораздо больший срок, вплоть до бесконечности, потому что есть подобные прецеденты. Это случаи, когда людям назначали срок до миллиона лет. Это абсурдно звучит с нашей точки зрения, но в Америке это вполне возможно.
— Что вам известно о деятельности вашего мужа? Знаете ли вы, чем он занимался? Знаете ли что-нибудь о его бизнесе? Каким образом он связан с BTC-e?
— Я знаю, что мой муж консультировал очень многих людей, в том числе и фирмы, поскольку он являлся специалистом в этой области. Я не исключаю, что биржа BTC-e обращалась к нему за консультацией. Но то, что мой муж не является владельцем бизнеса, не является владельцем этой биржи — я со своей точки зрения это утверждаю абсолютно. Потому что те доходы, которые заявлены, те деньги, которые были им, по версии обвинения, отмыты, никак не соответствуют нашему образу жизни, просто невозможно столько времени скрывать такие доходы. Это сложно. Поэтому мой муж является владельцем информации, которая хранится у него в голове. И он знает, как можно правильно использовать её. И многие люди обращались к нему за консультацией.
— Как вы думаете, почему именно вашего мужа запросили в США? Были ли предпосылки к этому раньше? Подозревали ли вы о слежке? Связывались ли с вами или с вашим мужем из США до и после этого?
— Я только сейчас начала погружаться, когда всё это произошло 25 июля. Я начала погружаться в эту историю, истории людей, попавших в подобную ситуацию. Я прочитала всё, что нашла в свободном доступе, в том числе о тех людях — наших гражданах, которые сейчас находятся в Чехии, в Польше, в Испании. Их тоже США обвиняют в компьютерных преступлениях. Все эти истории имеют одну линию.
И линию эту я вижу в том, что просто мой муж интересен США из-за его знаний, из-за его интеллектуальных способностей прежде всего.
Потому что эти обвинения, они строятся на том, что биржа способствовала наркоторговле, и граждане США заводили туда свои деньги. Тогда логично предположить, что нужно было в Америке арестовывать наркоторговцев, которых они сумели установить, — да, что они пользовались этим сервисом. Возможно, привлекать к ответственности граждан США, которые пользовались этой «незаконной биржей», возможно, прислать запрос России на выдачу гражданина, которого они подозревают в незаконной деятельности. Но, я так понимаю, это было бы просто невозможно, потому что мой муж никогда не был на территории США, никогда не получал визу и не приезжал туда, он не вёл бизнес в Америке.
- © Фото из личного архива Александры Винник
Более того, у нас из родственников никто не был в Америке. И просто я прихожу к выводу, что да, как и во всех других случаях, о которых я читала, они хотят просто получить на свою территорию человека, который разбирается в очень популярном сейчас направлении, поскольку Америка сейчас запускает свою биржу — или уже запустила, я не знаю этого. Естественно, такие специалисты нужны всем, в любой стране, которая хочет проводить операции с криптовалютами и биткоинами. Я вижу только так эту ситуацию.
— Ранее были попытки вербовки вашего мужа властями США?
— Мой муж по складу характера очень молчаливый человек, внутренне закрытый. Более того, мы никогда не обсуждали вообще его работу, не говоря уже о таких вещах. Он человек, который молчалив и всегда всё переживает внутри. Если даже такое и было, к сожалению, я об этом знать не могу и от него этой информации я бы никогда не получила, потому что мой муж всегда заботился о нас, о своей семье. Оберегал нас от всего. Но он был простым обычным человеком. И никаких предпосылок.
— Владеет ли ваш муж информацией, которая может быть политически выгодна США? Может быть, это такая ситуация, которая может быть политически выгодна для Штатов?
— Конечно, безусловно. Я в этом практически уверена. Мой муж вообще не был публичным, медийным лицом до 25 числа. И с тех пор прошёл месяц, но за это время было огромное количество публикаций, огромное. Например, за рубежом 433 сообщения было уже опубликовано о его аресте и вообще о его личности.
Официальные заявления США на тему мужа в прессе — CNN, BBC, The Washington Times — все их самые известные крупные издания уже писали об этом. И там откровенно содержатся противоречия тому, что написано в обвинении.
То есть в обвинении мой муж лично не обвиняется ни в краже личных данных, ни в распространении наркотиков, ни в мошенничестве. Нет в обвинении таких пунктов. Но в прессе преподнесено это просто сверх меры. Его обвинили во всём в чём можно. Естественно, это всё просто перепечатывается. И, конечно, я прихожу к выводу, что скандал этот прежде всего политический. Иначе не было бы таких огульных голословных обвинений.
По факту он обвиняется лишь в том, что способствовал созданию биржи BTC-e и занимался в какой-то части её работой. Всё, больше такого нет ничего. А виноват, потому что у него была возможность это сделать?
Получается да, как они и описали. Что создатели биржи знали, что она будет отмывать преступные доходы. Хороший пример со сковородками. Или с ножами. Производитель производит его для того, чтобы люди пользовались. А тут, получается, уже приплели какую-то несуществующую историю.
- © Фото из личного архива Александры Винник
— Арест производился странным образом — на пляже. Вспомните, пожалуйста, детали того дня. Как происходило задержание?
— Мы, как обычно, находились с утра на пляже. У нас был семейный отдых.
И в тот момент, когда я отошла в море, где-то через минуту я обернулась и увидела, что вокруг моего мужа находятся около 20 человек.
20 человек принимали участие в задержании. Они были в шортах, майках и очках. Я вначале не поняла, кто это и что это. Наши дети остались с папой. То есть они дождались, пока я уйду. Они были на лежаках рядом и видели всю эту историю. Когда я вышла через минуту, я увидела, что мой муж сидит в наручниках на лежаке. Он не оказывал никакого сопротивления, для него это было просто шоком. Сложно подозревать такое, когда ты понимаешь, что не нарушал закон, у нас даже недвижимости нет за границей, я уже не говорю, чтобы какие-то счета. То есть человек просто отдыхал с семьёй — и на него надели наручники.
После этого его увели, у меня изъяли из пляжной сумки мои телефоны, изъяли ключи от номера и ушли. Насколько я знаю, в номере проходил обыск в этот момент, поскольку я с детьми с 11 до 7 вечера находилась на пляже под наблюдением трёх человек. Мы не имели возможности никуда отойти, дети не ели ничего. Мне сказали, что сейчас нас повезут всех в полицейский участок. Я сказала, что я не уйду никуда, потому что у меня маленькие дети. После этого, когда они провели обыск, забрали всю технику: они забрали фотоаппарат с детскими фотографиями, они забрали iPad с мультиками, планшет, мои телефоны, мой компьютер. Они собрали всё, что было в номере, и потом в 7 часов они привезли его ко мне попрощаться, как они сказали.
Сотрудники не говорили на русском языке. Я отказалась говорить на английском, я попросила сразу же предоставить мне переводчика и звонок консулу.
Ни звонка консулу, ни переводчика мне предоставлено не было.
Консул был вообще не проинформирован о том, что происходит. То есть только в 8 часов мне удалось уйти из-под наблюдения и позвонить консулу с телефона гостиницы, потому что у меня не было ничего уже своего. Мне там сообщили, что они не в курсе этой ситуации. Сначала было такое предположение, что это вообще не полиция, потому что они были странно одеты. Везде, в каждой стране свои правила, для нас это было странно, что они не имеют ни значков, ничего.
Но в конце дня, когда моего мужа уводили, те трое сотрудников, которые отказывались разговаривать со мной на русском или предоставить переводчика, заговорили на чистом русском языке. То есть они прекрасно понимали и русский, и английский, и греческий. Просто у них, видно, было такое задание: делать вид, что они не понимают наших разговоров. Мы с мужем ни о чём не разговаривали, потому что мы просто не виделись. Его увели и проводили обыск. Потом его увезли. Когда он провёл в полицейском участке несколько дней — по-моему, три — он позвонил мне и сказал, что через десять дней его экстрадируют. Пытались запугать, потому что ему предлагали добровольную экстрадицию в США, от которой он наотрез отказался. Также ему предлагали сотрудничать со следствием — он наотрез отказывается сотрудничать ни с греческим, ни с каким следствием. Он молчит.
— У него была возможность вам что-то ещё объяснить? Если да, то что он вам сказал?
— Вы знаете, когда ему зачитывали те обвинения, в которых его предварительно обвиняли, пока не пришли ещё документы, он мне сказал, что он удивлён не то слово, он не понимает, как можно привязать это к нему, к его деятельности. Он говорит: «Это что-то невероятное, я сам не понимаю, как это может быть». То есть он объяснить это не может.
— Ваш муж — какой он человек?
— Сейчас я уже понимаю это особенно чётко. Все гении, которые существовали в истории, они никогда не считали себя гениями, они считали себя простыми людьми. И сейчас до сих пор он не понимает, зачем он им. Ошибка, я думаю, в основном была в том, что да, мой муж — умный человек. Но он не оценил, насколько он может быть интересен стране в целом, особенно такой, как Америка, которая, собственно, это уже за практику взяла.
Криптомиллиарды: что известно о задержании россиянина в Греции по запросу США
В 2017 году арестовано 7 человек по обвинению в киберпреступлениях. Это наталкивает на мысль, что это стало уже общепринятой практикой. Мой муж — человек, который не разговаривает попусту, из него не вытянешь ни одного слова даже в бытовых вопросах, я уж не говорю — в рабочих. Это человек, который может молчать не то что сутками — он может молчать годами. И он очень тихий, спокойный человек. Я никогда не слышала от него, чтобы он кого-то осуждал, даже в бытовых вопросах. Даже если его на дороге кто-то подрезал. Никогда он не скажет ничего. Он настолько всегда спокоен внутри. Человек, на мой взгляд, с большим внутренним достоинством, потому что очень тяжело не реагировать на чужие нападки — он никогда не будет этого делать, всегда спокоен. При этом нельзя сказать, что это человек, которого можно обидеть. Его все любили всегда и любят. Человек, который приходит в любую компанию и всегда становится её центром, хотя молчит. Он имеет такие вот удивительные для меня способности. Его невозможно вывести из себя, его невозможно вынудить проявить агрессию — никогда. Такой вот он человек.
— Как отреагировали родственники, коллеги, ощущаете ли вы поддержку?
— Да, я ощущаю поддержку всех, кто даже был чуть-чуть знаком с моим мужем. Понятно, что те люди мало могут сделать для пользы дела, но именно моральную поддержку оказать могут. У нас все знакомые — это обычные простые люди. У нас нет знакомых, которые имеют какие-то возможности. Обычные простые люди. Они, конечно, не то что поддерживают, они тоже не спят ночами, они постоянно мне звонят, если какая-то новая информация появляется в прессе, потому что для всех это шок, просто шок непроходящий. Потому что Саша — это добрый, тихий, простой человек, который ездит с друзьями, живёт в палатке, жарит шашлык — и тут такие обвинения!
Я уж не говорю про его маму. Папа умер давно, у него мама только, она со мной. Она, конечно, потеряла единственного сына сейчас, и для неё это... Сына, который тоже всегда был рядом с ней, всегда о ней заботился.
— С момента задержания вы виделись с Александром? Удалось ли вам пообщаться с ним?
— Да. Я разговариваю с ним, и я прилетала за месяц 3 раза. Там есть посещения определённые в тюрьме. Тяжело видеть своего мужа, которого ты вчера видела со своими детьми на детской площадке. Ты получаешь талончик — это всё для меня, конечно, ерунда, я понимаю, как тяжело ему там, гораздо тяжелее, чем мне. Но вначале для меня очень морально тяжело было идти туда, стоять в очереди — они не говорят на английском, они говорят только по–гречески, это создаёт тоже определённые условия. Например, даже когда его вызывает куда-то администрация — они же все по-гречески говорят.
Он уже сейчас начал разбирать некоторые слова греческие, ему приходится как-то ориентироваться. Конечно, тяжело, ты в чужой стране. Ты не понимаешь, что происходит, в чём тебя обвиняют, это моральная нагрузка ещё большая. Вы знаете, когда человек ведёт какую-то деятельность, он понимает, что она незаконна. Что он — преступник, он определённым родом деятельности занимается, он понимает свою ответственность. Он предпринимает какие-то шаги. Возможно, он прячется, возможно, он заметает какие-то следы. Возможно, он готовится морально к тому, что он преступник, и рано или поздно... А когда в такую историю попадает такой человек, как мой муж, который не то что не был готов — он даже не понимает, в чём его обвиняют и почему он здесь находится. Конечно, это создаёт моральную дополнительную нагрузку. Он просто никогда не готовил себя к этому.
— Вы сами работаете?
— Нет, у меня дети ещё маленькие, я занимаюсь их воспитанием.
— Помимо поддержки, в чём ваша семья нуждается больше всего?
— Я сейчас живу только освобождением своего мужа. Я хочу только получить своего мужа, отца своим детям, и больше ничего. И я делаю для этого всё. Я не надеюсь ни на кого и я знаю, что у моего мужа есть только я, а у меня есть только он, и я сделаю всё, что возможно.
— Было время всё проанализировать. Как вы считаете, допустил ли ваш муж какую-то ошибку или это просто было как гром среди ясного неба?
— Это был гром, но ошибка. Знаете, возможно, недооценивать себя... Потому что это сложно, конечно, поскольку таких людей, которых арестовывают за границей по запросу США, очень много, и все они не подозревали, что являются крупной, масштабной личностью. Для Америки, конечно. Сейчас сферой их интересов является каждый человек, который позволит хоть как-то надавить на политическую обстановку и, конечно, мой муж не мог этого предполагать. Ошибкой было только то, что не нужно было, наверное, с семьёй ехать на отдых. Однозначно.
Опять же, мой муж — человек , которому заграничные поездки никогда не были интересны. Только когда он женился на мне и у нас появились дети, мы решили, что их нужно... Вообще, мы любим отдыхать в Сочи. В июне были в Сочи, были счастливы и не хотели уезжать. Но вроде как дети, вроде как морской воздух. Так, мой муж всегда находился бы в России и никуда бы не выезжал. Как он и делал до 30 своих лет, у него не было ни одной заграничной поездки. Он стал выбираться за границу, как только у нас появились дети и мы решили, что нужно им как-то показать, что есть другие страны. Он человек такой. Его интересует только наука и семья. Наука, вот именно. Разбираться во всём, что он делает. Даже если он ездит на машине, он хочет разбираться, как она функционирует. Он человек интеллектуального склада, не материального! Его невозможно заинтересовать материальным чем-то. Что ты сейчас заработаешь на квартиру, машину... Нет! Его интересует сам процесс. Всего. Математический склад ума.
— Если бы был шанс что-то исправить, то что?
— Не ездить в Грецию. Вообще никуда никогда не ездить. Я готова к этому абсолютно. Мы с мужем всё мечтали съездить на Байкал, и вот всё откладывали. Жить в России и ездить только на курорты российские. Я думаю — зачем, зачем я туда поехала? Это единственная ошибка была.
— Как вы думаете, каковы варианты развития событий и какой из них был бы самым честным и правильным?
— Вариантов действительно, наверное, два. Первый — то, что он получит срок в Америке, что его туда... Даже не могу произносить это вслух. Что он туда уедет. И получит там срок. И станет просто политической разменной фигурой, потому что иначе смысла во всей этой истории вообще не будет. И его будут использовать для всевозможных спекуляций, в том числе политических, как было уже не раз. Это не мои фантазии. Мы все знаем эти истории.
А второй вариант — он вернётся в Россию и будет работать дальше в той области, где он может принести наибольший результат. Продолжать заниматься тем, в чём он разбирается. Конечно, его возвращение в Россию для меня — это основная цель, которой я хочу добиться всеми способами, которые зависят от меня. Потому что мой муж выражает согласие на экстрадицию только в Россию! Ни в какую другую страну. Его не интересует ничего, никакие там воздушные замки, он хочет вернуться к своей семье, к своим детям, на свою родину. Он не имеет ни вида на жительство, ни каких-то двойных гражданств, он даже недвижимости за границей не имеет! Он всегда жил в России и хочет туда вернуться.
— Как у него со здоровьем?
— Он два года занимался кросс-фитом. Это самый тяжёлый вид фитнеса. Причём занимался не два, не три, он занимался семь раз в неделю! По два часа. Он хотел получить не мышцы, а выносливость. Он человек-стержень. Второй сферой его интересов была религия. Он весь год последний читал Библию. Он хотел разобраться в Библии досконально. Понять всё, что там описано, не перечитывать какие-то переводы. Он хотел именно знать, что было у истоков. Он интеллектуал.
Со здоровьем всё в порядке. Надеюсь, так и будет дальше. Конечно, малоподвижный образ жизни... Но он старается и там заниматься. Всё время, пока открыта территория, он гуляет. Конечно, там очень жарко, приходится стоять под забором, где падает тень. Но сейчас у них уже стало холодать. Я привозила ему вещи в последний свой приезд, потому что там нужно всё, даже плед я ему привезла, потому что там нет условий.
— Мы начали говорить про экстрадицию, что желаемая экстрадиция была бы только в Россию. Вы не боитесь преследований в России?
— Нет, мы не боимся здесь преследований.
— То есть Россия аналогичных обвинений не предъявляет?
— Я не знаю. Но если они будут предъявлены, в таком случае это будет, наверное, справедливо и логично. Потому что мой муж является гражданином России. Мне странно, что гражданина России почему-то будет судить Америка. Если Россия предъявит какие-то обвинения — пусть он отвечает. Пусть отвечает по закону, это и будет как раз справедливым. Потому что если он не вёл бизнес в Америке, если он даже туда не приезжал, где логика? И Америка, наверное, могла бы направить запрос в Россию, а не в Грецию. Если речь идёт о гражданине Российской Федерации. Если у них были какие-то претензии. Но этого не было сделано.
— Каким-то образом тем не менее они узнали, что он в Греции.
— Я знаю из непроверенного источника, что за нами следили три дня.
— С момента приезда?
— Нет, мы провели там две недели. Если я не ошибаюсь, по документам 21 июля выдали ордер на его арест. То есть не когда мы приехали. Они каким-то образом устанавливали его местонахождение. Я оставалась в гостинице одну ночь после ареста моего мужа, я не спала, естественно. Ночью в дверь кто-то стучал. Хотя там никого не было, я не открывала. Мы сидели, я ждала и думала, что мне нужно делать: ехать к мужу. Потом с консульством я созвонилась, поменяла свои билеты на более позднюю дату, и мы с детьми улетели, а муж остался там.
— На что вы готовы пойти, чтобы вернуть мужа на родину?
— На всё! То, что мне удалось сделать за месяц, я считаю, уже с божьей помощью, мне кто-то помогает точно. Потому что я хотя бы смогла найти ему защиту с юридической точки зрения. И я буду идти дальше и делать всё возможное, чтобы его вернули в Россию, потому что он никогда не согласится на добровольную экстрадицию в Америку. И он никогда не согласится на сотрудничество. Потому что я знаю своего мужа.
— Когда вы с ним увидитесь?
— Скоро.
— До заседания суда?
— Да, я думаю, да.
Полную версию интервью с женой Александра Винника смотрите на сайте RTД.