«Европа должна открыть глаза»: экс-премьер Франции о Фийоне, США, России и будущем Украины

RT: Вы упрекаете Францию в том, что у неё больше нет твёрдых политических взглядов, вы утверждаете, что власти страны часто необдуманно ввязываются в различные операции. Как вы думаете, когда именно французская дипломатия потеряла чёткую политическую концепцию и почему это произошло?

Доминик де Вильпен: Наш мир уже 15 лет как погряз во всевозможных военных операциях, вторжениях, которые проводят западные страны: мы наблюдали это в Афганистане, потом случился иракский кризис, затем операции в Ливии, Мали, центральной Африке, а сегодня мы это наблюдаем в Ираке и Сирии. Мне жаль, что опыт прошлых операций и наши неоднократные неудачи ничему нас не научили. Образ действий и методы, применяемые в военных операциях, не значат ничего, если отсутствует настоящая политическая стратегия. У меня есть несколько оснований сожалеть о том, что всё происходит именно так. Во-первых, я считаю, что одних лишь военных операций недостаточно для обеспечения большей стабильности в кризисные регионах.

Но есть ещё вторая причина: со времён генерала де Голля было определено историческое призвание Франции. Франция должна, сохраняя собственную независимость, принимать активное участие в международной политике в качестве медиатора, в качестве политической силы, которая не принимает ничью сторону на мировой арене, и в то же время она должна участвовать в поддержании мира и справедливости. Мы отказались от этой исторической миссии — особенно после того, как Франция вернулась в НАТО.

RT: Это случилось в правление Николя Саркози и Франсуа Фийона…

Д. В.: Совершенно верно. Я думаю, расчёт был неправильный, была допущена стратегическая ошибка. Одна из важнейших ошибок, допущенных за последние годы — это прекращение диалога со всеми. Вы не можете надеяться на стабильность на мировой арене, если вы c лёгкостью вводите санкции, отодвигаете кого-то. Политика сдерживания, проводимая США и Европой в отношении России и Китая — это стратегическая ошибка, проистекающая из непонимания реальной международной ситуации. Это не приводит ни к чему кроме ужесточения позиции.

Когда я был министром иностранных дел, я первый заговорил в 2003 году о том, что нужно соблюдать осторожность при вторжении Ирак — и вместе с президентом Жаком Шираком мы сказали «нет» этой военной операции. Мы с самого начала этого вторжения считали, что Иран может стать следующей мишенью для американского вторжения. Именно поэтому я привлёк к этому делу министров иностранных дел Германии и Великобритании, и мы вместе поехали в Тегеран, чтобы провести переговоры на тему того, что в 2003 году превратилось в первое соглашение по ядерной программе Ирана, а спустя 12 лет было заключен знаменитый глобальный договор о нераспространении ядерного оружия, под которым поставили свою подпись США, Россия, Китай и европейские страны.

Только так надо действовать: устанавливать диалог и сотрудничать, пусть даже это сложно. Единственный путь, который действительно позволяет прийти к согласию — это дипломатия.

Сейчас у нас накопился импульс, у нас есть исторический повод для объединения на мировой арене — особенно это касается крупных государств, которые являются мишенью для террористов. В Европе и в США бытует мнение, что терроризм угрожает только западным странам. Это глубокое заблуждение. России, Китая, Индии, Турции это тоже коснулось. И в первую очередь это коснулось самих мусульманских стран. Вот сколько у нас причин отказаться от военных методов. К сожалению, западные демократии отказываются от политических и дипломатических методов, делая выбор в пользу военной силы.

RT: Давайте поговорим о США. В своей книге «Напоминание о мире в военное время» вы говорите, что Обама производит впечатление слабого президента. Считаете ли вы, что такой человек как Дональд Трамп мог бы наладить диалог с американским населением?

Д. В.: Я был в числе тех, кто полагал, что у Трампа были большие шансы стать президентом США. Я приехал в США за несколько месяцев до этого и произнес речь о том, что надо внимательно следить за происходящим, что динамика американского общества такова, что Дональд Трамп может избраться — его вынесет поток, народная волна, которая не находит себе места в рамках сегодняшнего политического курса.

RT: Вы считаете, что Трамп внесёт изменения во внешнюю политику США?

Д. В.: Хочется верить, что в международной политике он проявит хотя бы одно своё качество, которое свойственно ему как бизнесмену, — свой прагматизм. Я думаю, в наше время нам надо быть реалистами и прагматиками. Например, я считаю ошибкой политику сдерживания, проводимую Обамой в отношении России и Китая. Поэтому я надеюсь, что он сможет отбросить иллюзии и вести непредвзятый диалог, в основу которого будет положено желание найти взаимопонимание с мировым сообществом. Я также рассчитываю на то, что он осознает, чего именно не хватило Обаме и почему он остановился на полпути, пытаясь провести в жизнь новую политическую концепцию «тайного» управления миром.

У нас сейчас есть уникальная возможность начать всё заново, основывая свои действия в Европе на доверии. Это непросто, потому что мы сталкиваемся со сложными ситуациями — например, Украина или Сирия.

Это касается Украины — в этом случае наши интересы пересекаются. И их станет ещё больше, если посмотреть в лицо реальности: современная Украина — это недееспособное государство, которое распадается, это неустойчивая конструкция, у которой нет будущего. Экономическая и финансовая ситуация на Украине катастрофична. Есть только две силы, способные остановить это разложение — Россия и Европа. Если мы договоримся, мы, вероятно, сможем помочь Украине преодолеть эту негативную динамику, предложив реформы, которые бы всем были выгодны.

Нужно найти план, который был бы выгоден всем. Надо предложить экономическое соглашение, учитывающее интересы и России, и Украины, и Европы. Думаю, у нас есть возможность прийти к общеазиатскому экономическому соглашению, в котором нашлось бы место и Белоруссии, и Казахстану, и которое предложило бы перспективное будущее, принимая во внимание также интересы Украины и Европы.

Пришло время обновить европейскую архитектуру безопасности и позволить всем странам проводить совместную работу. Продвижение НАТО на восток, перспектива размещения ракетных комплексов в Румынии и Польше — всё это послужило причиной страхов и привело к непониманию. Нужно возвращаться к решениям, которые могут создать атмосферу доверия. Я действительно считаю, что у России и Европы есть общие интересы, мы можем установить настоящие партнёрские отношения. И наше партнерство может сослужить хорошую службу другим народам.

Мы видим, какие беды обрушились на страны Ближнего Востока. Невозможно решить иракский и сирийский вопросы без участия России. Давайте сделаем своим приоритетом заботу о других народах и осознавая необходимость действовать поступательно, мы придём к воссозданию атмосферы доверия, что является необходимым условием для эффективной дипломатии. Это возможно только по совместной инициативе.

RT: Вы упоминали общие интересы России и Европы. 10 лет назад евроскептические настроения были не очень популярны, а сегодня такие движения существуют и в Южной, и в Северной Европе, а также в странах Восточной Европы, которые не так давно вступили в ЕС. Создаётся впечатление, что единственный консенсус, к которому Европе удалось прийти — это отрицание самой Европы. А Вы ещё верите в европейскую идею?      

Д. В.: Моя вера в европейский идеал глубока, однако этот идеал был предан. Предан из-за боязливости, накала политических страстей, страха и гнева, из-за того, что Европа перестала быть верна самой себе. Европа — это дух эпохи просвещения, французской революции; это — уроки, извлечённые ей из пережитых бедствий. Мы создали Европейское объединение угля и стали, поделив таким образом те два природных материала, которые лежали в основе внутренних войн. Из этого возникло Европейское сообщество, а потом и Евросоюз. Этот дух общности, осознание того, что каждый должен пройти свою часть пути, — всё это было, к сожалению, утеряно.

Европейские народы испытывают тревогу и неопределённость. Происходит это потому, что Европа не движется вперёд, не принимает решений. Она парализована и беспокойна. Мы сами возводим для себя темницу наваждения, продолжая верить, что наше обращение относится ко всем, когда на самом деле мы замыкаемся в пределах наших границ, мы строим стены, тычем пальцем, обличаем и санкционируем других. Мы учим морали, но не живой морали, действующей, положительной, а той, которая рассчитана только на наши, внутренние взгляды.

Сойдём же с этого негативного пути, вернёмся к разумной, конструктивной политике, позволяющей нам объединить наши возможности. Разве санкции могут изменить российскую политику? Мы живём в такое время, когда санкции, клеймение, наказания, напротив, парализуют соотношение сил, а порой укрепляют отношения между народом и властью. Никогда Россия ещё так не объединялась вокруг своего лидера.

RT: Поговорим о внутренней политике. Франсуа Фийон — кандидат в президенты от правоцентристов. Как вы считаете, сможет ли он вернуться к той политике дипломатии, на которую вы так надеетесь, учитывая, что именно он в 2009 году выступал за возвращение Франции в объединённое командование НАТО?

Д. В.: Это не совсем честно, потому что изначально это был проект Николя Саркози. В политической системе Франции президент является одновременно главнокомандующим армии и руководителем французской дипломатии, так что в первую очередь это был выбор президента республики…

RT: Но он был премьер-министром…

Д. В.: Нужно помнить, какие тогда были обстоятельства. В то время идея возвращения в НАТО сочеталась с идеей воссоздания европейской системы обороны в рамках НАТО. Сейчас об этом возможно снова начнут говорить. У нас вероятно будет шанс сбалансировать позицию Франции, создав эту систему обороны, ведь Трамп совершенно чётко говорит о том, что он не намерен бесконечно и безуспешно помогать Европе, и надеется, что европейцы будут сами делать свою работу. Нужно взять на себя ответственность в вопросе обеспечения обороны. Я надеюсь, что Франция и Европа станут более независимыми.

Что касается конкретно вашего вопроса, на мой взгляд, тот факт, что на первичных выборах был избран Франсуа Фийон, означает, что у правого крыла и у Франции есть реальный шанс. Почему? В ходе честных, прозрачных выборов Фийон смог добиться единства. Единства вокруг своей личности, единого видения политики. Но за этим видением, за этими правыми силами, которые вновь начинают верить в себя, стоят две другие идеи, о которых нужно помнить. Во-первых, Фийон верит в политику. Он верит в силу дипломатии. Он считает, что исключительно военных действий недостаточно. Многочисленные кризисы в Африке, на Ближнем Востоке являются тому подтверждением, так же как и пример России. Он хочет возобновить диалоги, чтобы реалистично и прагматично завершить ряд проектов, сделать возможным то, что раньше не было возможно. Я думаю, что это положительная тенденция.

RT: Президент Франсуа Олланд объявил о том, что он не будет выдвигать свою кандидатуру на пост президента. Вы считаете, что это правильное решение, или демонстрация его фиаско?

Д.В.: Олланд имел мужество посмотреть в глаза реальности. Политика, которая проводилась в течение предыдущих 4 лет, не даёт ему сегодня возможности серьёзно рассчитывать на то, что его изберут. В силу отсутствия результатов, подрыва доверия по многим вопросам со стороны населения, такое решение было оправдано.

Теперь левые должны выбрать лучшего возможного кандидата и вернуть себе былое единство, а до этого ещё очень далеко. Никогда ещё левые силы во Франции не были так разделены.

Мне хочется надеяться, что президентом станет представитель республиканцев — Франсуа Фийон, и что мы сможем сформулировать идеи и полноценно осмыслить ситуацию, чтобы на следующий день после выборов начать необходимые перемены и вернуть доверие французов. Вот уже много лет французский народ в отчаянии. Он убежден, что политики больше не способны решить его проблемы. Будем надеяться на то, что возможен кардинальный разворот.

Европа должна открыть глаза. Основа Европы — это её история, которая нередко была трагичной, особенно в XX веке. Не нужно повторять совершённые ошибки. Нужно уметь строить связи, возводить мосты, думать об общем будущем нашей планеты. Это подразумевает то, что мы должны протягивать руку помощи, обладать видением мира, которого нам сегодня так не хватает. Нами движет страх, а страх — плохой советчик. Страх заставляет нас ужесточать риторику, придерживаться более непримиримой позиции и идти войной. А на мой взгляд нам нужно прямо противоположное. Нужно протягивать руку помощи, вносить свой вклад  и относиться к миру с доверием и творческим подходом.